— Это наша приманка. Как только мышки окажутся в ловушке, дождёшься, пока они выйдут и сразу ко мне. Я подниму тревогу и мы схватим их, как беглых рабов и обычных воришек.

— Как пожелаете, Кирнари, — Илар был теперь бледен и мелко дрожал.

Улан едва не переменил своё решение: любого из его теперешней личной охраны вполне было можно поместить здесь под каким-нибудь благовидным предлогом. Однако тайна была слишком важна, чтобы так рисковать. Его людям было вовсе незачем знать о том, что их кирнари и сам пограл в вора, и о природе той вещи, которую он так тщательно пытался теперь укрыть от посторонних глаз. Создание рекаро попахивало некромантией, какими бы словами ни называл Ихакобин это своё искусство. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы привезти с собой в Вирессу Алека и книги, но у него уже был готов маленький охотничий домик в горах очень далеко отсюда. Он спрячет Алека там. Впрочем, с мальчишкой никто не собирался обращаться жестоко. Быть может со временем, даже удастся внушить тому, почему он так важен.

Всё исключительно во благо клана, — напомнил он себе, дабы укрепить свою решимость. Это являлось святой обязанностью кирнари — жертвовать всем ради своих людей, даже собственной жизнью. — Но как же честь?

Честь даже ещё большая драгоценность, но у него не было иного выхода, кроме как продолжать действовать согласно своему плану. Он был слишком близок к успеху, чтобы теперь растрачиваться на эмоции.

Ночью Улан дождался, пока хозяйские слуги улягутся в свои постели, затем велел Илару потушить светильники в библиотеке, оставив для освещения лишь пламя камина.

— Наконец-то, — пробормотал он, погладив рукой корешок верхней из книг. Настоящие были припрятаны очень надежно. Он взял свой кинжал с серебряной рукояткой.

— Вот, возьми, мой мальчик. Так, на всякий случай.

Илар уставился на оружие, как на змею.

— Но мне ни за что с ними не справиться!

— Пока будешь сидеть тихо, в том и не будет нужды. Просто мне спокойнее, когда ты при оружии. Ты должен быть осторожен, Илар, и не проронить ни звука.

— Им тоже, — прошептал молодой человек, забирая кинжал трясущимися руками.

Улан по-отечески обнял дрожащего Илара.

— Сколько раз ты обещал мне, что отплатишь за мою доброту? Сделай же это для меня, Илар, во имя любви, в которой ты мне клялся. Будь спокоен и просто предоставь всему идти своим чередом.

Илар кивнул, хотя всё ещё выглядел весьма напуганным.

— Я не подведу Вас.

СЛЕДУЮЩИЕ ДВА ДНЯ Серегил и его друзья провели, изучая окрестности прилегающего к побережью квартала, выискивали заброшенные дома и незапертые подвалы, которые можно было бы использовать в качестве укрытия, а также осваивались с расположением улиц. Новая гостиница, где Микам снял комнату, находилась всего за пару улочек от особняка Улана, к тому же там был просторный загон для рабов с дверью, запираемой всего лишь на обычный засов, что было хорошо, ибо у Микама не было умения ковыряться с замками. Серегил, Ризер и Алек оказались пока что единственными его обитателями. Печки там, конечно, не имелось, но зато на полу было вдоволь чистой соломы, а Микам позаботился, чтобы им выдали одеяла и прилично кормили.

Оставляя своих рабов в гостинице, Микам каждый вечер отправлялся по кабакам, чтобы рзузнать побольше о привычках Улана. Он годами занимался подобного рода найтраннингом. Так что ему даже доставлял удовольствие сам процесс поиска какого-нибудь подходящего пьянчужки, из которого можно было выудить нужную информацию.

Основной массе народа вирессиец был совершенно безразличен, но были и такие, кто считал, что с Уланом очень даже приятно вести торговые дела, «если бы ещё тот не был ауренфейе». Среди таковых оказался один прилично одетый парень, торговавший одеждой. Он подтвердил информацию, полученную Микамом ранее: Улан-и-Сатхил, действительно выкупал рабов фей’тастов Виресса и Голинил, большинство из которых принадлежали Чарису Ихакобину, пока того не убили.

И как только прозвучало это имя, к ним стали подсаживаться любопытствующие.

— Это было первое убийство, совершенное рабами за долгие годы, — сказал самый пожилой из них. — Оно заставило многих хозяев принять к своим рабам самые суровые меры, особенно к мужчинам. На рынках теперь нарасхват детишки, которых можно правильно воспитать. Работорговцы едва справляются, пытаясь удовлетворить спрос.

Микам также узнал, что сами ’фейе из Вирессы соблюдают здесь, в Риге, тщательные меры предосторожности, редко решаясь выйти наружу без толпы вооруженных охранников, особенно с наступлением темноты, и всячески избегают кабаков и прочих злачных мест. Похоже, никто не одобрял этой торговли между Пленимаром и Вирессой. Чуть подвыпив, Микаму с великой охотой объяснили: сними с их башки эти тряпки, да надень рабский ошейник и поставь клеймо — и этих ’фейе не отличишь друг от друга. А кому придёт в голову полагаться на слово, данное рабом? Стоит заехать на пару миль вглубь страны, там никто и не слышал об этой чёртовой Вирессе, а раб есть раб. Все, как один — лжецы.

Вернувшись на вторую ночь, Микам застал Алека и Серегила в разгаре спора: те отчаянно жестикулировали, перешептываясь.

— Что случилось? — поинтересовался Микам.

— Он говорит, что я никуда не пойду! — проворчал возмущённо Алек, и было заметно, что он едва сдерживается, чтобы не повысить голос.

— Почему?

— Прошлый раз мы уже едва не попались, — ответил Серегил. — А если Улан заполучит и книгу, и тебя? — Он глянул на Алека с полуприказом-полупросьбой. — Нет, слишком рискованно!

В конце концов, Алек сдался, хоть это и не пришлось ему по вкусу.

Оставался всего день до того, как должен был вернуться Раль к ним навстречу.

Ночью Микам дождался, пока все в доме улягутся спать, затем взял свой узелок и пробрался к загону для рабов. Как можно тише он поднял задвижку и выпустил всю троицу наружу. Позади них Микам сумел рассмотреть две фигуры, устроившиеся на объёмистых пучках соломы, покрывавшей пол. Какой-то новый господин заехал днём в их гостиницу.

— Веревку, быстро! — прошипел Серегил.

Микам поскорее выудил из мешка веревку и Серегил отрезал от неё четыре коротких куска. Вместе с Алеком они связали ничего не понимающих рабов, а затем заткнули им рты кляпами из ветоши.

— Как тошно, что пришлось так с ними поступить, — ворчал Алек, когда они покидали гостиницу. — Им и так нелегко живется.

— Ничего не поделаешь, — ответил Серегил.

Когда они начали седлать лошадей, проснулся конюший. Но пара ласковых слов Микама, подкрепленных монетками, убедили его, что им всего лишь пришлось выехать пораньше, ибо впереди предстоял долгий путь.

Они направились к небольшому переулку позади особняка Улана. У какого-то заброшенного дома, прямо на улице, привязали лошадей и тихонечко двинулись в сторону каменной стены, окружавшей дом. По всей улице, в обе её стороны, было темно. И не было ни единого деревца или достаточно крепкого плюща, по которому было бы можно взобраться, да и от каменной кладки тоже проку было мало. Снова пришлось пустить в ход кошку с обмотанными крюками.

Серегил исследовал верх стены на предмет часовых с факелами, но ничего подобного не обнаружил.

— Что-то странно.

— Должно быть, за такими высокими стенами себя чувствуют в полной безопасности, — прошептал Ризер.

— Если нет света, это ещё не значит, что там нет стражи, — прошептал Алек.

— Надеюсь, всё это не мартышкин труд, — проворчал Микам.

— Я тоже.

Серегил раскрутил кошку на веревке и послал её на верх стены, но промахнулся и падающий крюк едва не угодил в голову Ризеру. Вторая попытка оказалась успешной, однако, зацепляясь за опору, крюки издали по камню довольно явственный скрежет. Все припали к стене, ожидая переполоха, однако ничего не произошло. Микаму, кажется, было бы даже легче, если бы поднялся шум. По крайней мере, тогда им стало бы ясно, где находится стража.