Все дела вроде бы сделаны.

«Что-то еще… – вспоминала Женя. – Ах да, нужно позвонить маме Бритвина!» Звонить не хотелось.

Женя сделала пару глубоких вдохов и набрала номер.

Откликнулся тусклый немолодой женский голос. «Она. Мама», – поняла Женя и представилась:

– Я коллега Димы. Меня зовут Женя.

– Здравствуйте, Женя, – вяло, через силу откликнулся голос. – Мне о вас рассказывал… рассказывал Дима…

Повисла пауза – долгая, черная, словно февральская ночь.

– Дима, – прервала паузу Женя, – оставил у меня ключи от своей машины.

– А где машина находится? – без особого интереса спросила женщина. Кажется, жизнь – во всех ее проявлениях – перестала быть интересной для бритвинской матери.

– Она стоит неподалеку от моего дома.

Никаких вопросов: «А почему так получилось?» Женщина безразлично протянула: «А-а…» – и опять умолкла.

Снова – пауза. Затем дама вдруг попросила:

– А не могли бы вы, Женя, привезти машину мне? Вы ведь водите автомобиль? Мне Дима рассказывал… А я бы… Я бы машину тогда продала…

В голосе у женщины что-то надтреснулось, словно рыдание.

– Но у меня же нет документов на машину…

– Ах, да, нет документов… – как автомат повторила мама. – Ну тогда просто привезите мне ключи… Документы, кажется, есть у меня…

Женя положила трубку, невидящим взглядом уставилась в потолок… Разговор с бритвинской матерью оставил тягостное впечатление.

Вдруг на пороге закутка, где сидела Женя, возникла Юля. Секретарша возмущенно сказала:

– Уже два часа! Ты краситься будешь, или как?!

…В три Женя уже была в клубе «Феллини».

Юля (косметологом бы ей работать!) постаралась, накрасила Женю на славу. Исчезли синяки под глазами, без следа растворились назойливые зимние прыщики. Умело подведенные веки придали ей строгий вид роковой красавицы. Картину довершали совершенно фантастические, пушистые и длинные, ресницы. – Ой, как накладные…

– Ага, щас!.. – усмехнулась Юля. – Накладные!.. Тушь надо хорошую покупать! Не за три рубля.

…В зеркальном холле «Феллини» нервно прохаживался менеджер клуба – ждал. Тут же кинулся к ней:

– Евгения Андреевна! Наконец-то!

В его глазах проглядывало уважение. Уважение столь высокого градуса, что стало очевидно: «Глобус» отвалил за банкет полной горстью.

Женя, ощущая за спиной деньжищи фирмы, царственно кивнула суетливому менеджеру. Прошла в зал. Проверила накрытые столы. Указала на явную недостачу черной икры и кампари. Выискала в груде фруктов подпорченный апельсин.

– И бокалы вытрите! Потеки – как в столовке, право, – произнесла Женя, наслаждаясь данной ей на один день властью.

– Немедленно исправим, – подобострастно откликнулся менеджер.

Затем Женя направилась в репетиционную.

«Пополамы», напуганные штрафными санкциями, были уже в сборе и вовсю репетировали. Клубный звукооператор морщился от непривычных звуков баяна. Увидев Женю, Леша остановил репетицию. Подошел к ней строевым шагом. Отдал честь:

– Приветствую вас, моя королева!

– К пустой голове руку не прикладывают, – остудила она его пыл.

Внимательно осмотрела коллектив. Все вроде в порядке. Причесаны. Выбриты. Без фингалов. Только у гитариста Лени глаза красные.

– Что, Лень, зачет был сложный? – участливо спросила она его.

– А? Что? – Леня будто только проснулся.

Женя терпеливо переспросила:

– Леша сказал, что у тебя сегодня зачет. Сдал, не сдал?

Тот дико взглянул на нее. Получил ощутимый тычок от Леши и неуверенно ответил:

– Да вроде сдал…

«Все вранье, – решила Женя. – Зачет он сдавал, как же! Пропьянствовал небось всю ночь».

Она с иронией спросила:

– Играть-то сможешь?

– Сможет. Куда он денется! – твердо ответил за товарища Леша.

– Ну ладно, мужики. Ни пуха! – пожелала Женя.

– Жень, Жень, – остановил ее Леша. – Тут, говорят, казино есть… Ты не знаешь, какие там ставки?

Женя жалостливо взглянула на «Пополамов» – до уровня феллиниевского казино те пока явно не доросли:

– Рулетка – минимум пять долларов. Покер – минимум двадцать.

– Ух ты! – восхитился Леша. Смущенно улыбнулся и проговорил: – Ну, нам это не по зубам.

– Пока – не по зубам, – многозначительно добавила Женя. – Но вы старайтесь, парни!

Женя оставила группу в приподнятом настроении и отправилась встречать журналистов.

«Мудро я поступила, что отменила фэйс-контроль!» – похвалила она сама себя.

Добрая половина пишущей братии была облачена в демократичные свитера-джинсы. Особо радикальные явились в кроссовках. Несколько девушек, правда, вырядились в вечерние платья с явным избытком люрекса. Они неумело цокали на высоченных шпильках и, кажется, чувствовали себя неуютно. Выхоленный гардеробщик брезгливо принимал на хранение заурядные журналистские куртешки и трагически наблюдал, как на натертом паркете остаются мокро-грязные следы.

В спокойно-деловом стиле была одета одна Женя. Она наслаждалась непривычной ролью гостеприимной хозяйки.

Вот бы мама обрадовалась, если б смогла ее видеть! А, может, она видит ее? Оттуда, с небес… Ау, мамочка… Знала бы ты, как мне тебя не хватает!

В роли распорядительницы бала Женя чувствовала себя легко и уверенно. Приветливо улыбалась журналистам. Приглашала: «Пресс-конференция начнется через пятнадцать минут, но столы уже накрыты…»

Официантки, стоявшие на раздаче кофе, скучали. Зато к бармену, разливавшему водку, коньяк, заморские джин, мартини и кампари, выстроилась озабоченная очереденка.

Пресс-конференция была назначена на четыре. В пятнадцать минут пятого Женя убедилась, что практически все приглашенные явились. «Моя заслуга! – гордо подумала она. – Не зря я им всем названивала. Приманивала икрой, подарочками и джином…»

Гостей оказалось даже больше, чем планировалось. От бульварной газеты «ХХХ-пресс» пришли трое – мрачные, плохо выбритые мужчины. Они с облегчением налегли на выпивку. Зарегистрировались даже представители таких экзотических и никчемных изданий, как «Урожай» и «Народное ополчение».

Ладно, пусть остаются – икры, кажется, хватит на всех.

Дубов явился в «Феллини» в четыре двадцать пять. Женя только что – и с немалым трудом! – отогнала журналюг от выпивки с закуской и рассадила. «Пополамы» уже нервничали за кулисами. Боссу оставалось только дать отмашку.

Олег Петрович, кажется, удивился, что клуб в относительном порядке, а журналистов – много и они почти трезвые. Подозрительно глянул на Женю – как это она справилась? – и милостиво повелел:

– Начинайте.

Женя тут же сделала знак продюсеру, и через мгновение на сцене появились «Пополамы». Ребята долго рассаживались, краснея под изучающими взглядами журналистов. Возникла неловкая пауза. Дубов недовольно кашлянул. Женя тут же метнулась к сцене и в полный голос, чтобы не тянуться к микрофону, объявила:

– Уважаемые дамы и господа! Вы еще сами не знаете, как вам повезло. Посмотрите на этих молодых людей. Смотрите – они смущаются. Запомните это зрелище. Потому что скоро «Пополамы» станут знаменитыми, и тогда смущаться придется уже нам с вами!

– Это мы еще посмотрим, – раздался скептический голос из публики.

– Увидите, – уверенно пообещала Женя.

Радостно заметила, что Дубов соизволил приподнять верхнюю губу градусов на тридцать. Ура, ее импровизированная речь понравилась!

Пресс-конференция началась.

Женя загодя натаскала группу на возможные каверзные вопросы.

«Главное – держитесь уверенно. Не защищайтесь, а нападайте. Лепите глупости – но с наглым видом», – учила она ребят.

«Пополамы» вполне усвоили ее уроки. Отвечали без запинки и без смущения.

Одна из бульварных журналисток пристала с вопросом про сексуальную ориентацию.

– Мы нормальные! Мы любим девушек! – отвечала группа.

Но дамочка не отставала:

– Сейчас в моде бисексуальность…

Баянист, очевидно, покраснел. А солист Леша парировал:

– Вы видите: наш Вася даже слова такого не знает. Давайте, девушка, я лучше вам про нашу сексуальную ориентацию все объясню потом. Наедине, но подробно!