— Мы отсюда не выйдем, пока твоя тарелка не опустеет, — кивком указывает на мою порцию салата. Я тяжело вздыхаю и заставляю себя съесть все.

— Доволен? — спрашиваю я, отодвигая от себя тарелку, и делаю несколько глотков чая.

— Теперь да.

Даня расплачивается за обед, и мы вновь выдвигаемся в путь. Часть дороги я сплю, Даня не гонит, ведет мягко и осторожно. Несколько раз его тревожат по работе, он разговаривает тихо, боясь разбудить меня. В салоне играет спокойная мелодия.

— У тебя кровь из носа идёт, — внезапно замечаю я алую струйку и пугаюсь.

— И правда. — Даня подносит пальцы и стирает с губ алую кровь. Потом сворачивает на обочину и глушит мотор.

Я быстро нахожу в сумочке салфетки и протягиваю ему.

— Спасибо.

— Давай я дальше поведу, Дань. И пообещай мне, что перестанешь так много работать и будешь нормально спать по ночам. У тебя переутомление налицо. Это не шутки, — отчитываю его, а у самой вдруг сердце от тревоги биться начинает быстро-быстро.

— Это что сейчас, появление заботы с твоей стороны, Решетникова? — едко спрашивает он, сминая испачканную салфетку в руке, и зажимает нос новой.

— Я не шучу. У тебя под глазами круги, ты постоянно бледный и почти не отдыхаешь. Давай выходи из машины.

Даня, к моему удивлению, не сопротивляется. Мы меняемся местами и до самого города за рулем я. Правда, всю дорогу с волнением поглядываю на Кравцова, который рядом спит. Выглядит он и в самом деле не очень.

К месту назначения мы добираемся уже ближе к вечеру. Уставшие, вымотанные. Ощущение, что я не вела машину, а бежала позади неё. Поэтому стоит нам только переступить порог номера, как сразу же без каких-либо слов заваливаемся оба на мягкую широкую двуспальную кровать.

— Боже, какой кайф, — протягиваю я блаженно, пытаясь скинуть с ног кроссовки, не вставая при этом.

— Я уже сплю. И если бы ты сейчас предложила мне выполнить свой супружеский долг, я бы даже ширинку не смог расстегнуть, — бубнит в подушку Даня и, кажется, отрубается в одно мгновенье.

Я вообще заметила, что у него есть отличная способность быстро засыпать. Иногда я до тридцати не успеваю сосчитать, а он уже сопит рядом. Мне бы так.

Не знаю, сколько мы были в отключке, но просыпаемся посреди ночи. Сначала я. От чувства жажды. В темноте я подсвечиваю телефоном пространство в попытке отыскать мини-бар в номере, где должны быть бутылочки с водой. А потом и Даня, после того как я с силой впечатываюсь бедром в спинку кровати.

— Ай! Чтоб тебя! — вскрикиваю, прикладывая ладонь к ушибленному месту.

— Мил? Что произошло? — сонно спрашивает он, привставая в постели.

— Ничего. Спи. Ударилась просто, — раздраженно отвечаю я. Кожа все еще пульсирует от боли. — Черт, синяк будет огромным, наверное.

Теперь, уже не боясь разбудить Даню, я громко топаю по номеру, щелкаю выключателем и выискиваю среди мебели встроенный холодильник.

— Три ночи, Дань, а я, кажется, выспалась. Чем теперь до утра заняться?

Я откручиваю крышечку и подношу горлышко к губам.

— Я уже тоже не усну. Схожу, пожалуй, в душ. Хочешь потереть мне спинку? — интересуется он, подмигивая мне.

— Могу только расцарапать, — возвращаю ему ехидную улыбку и возвращаюсь в кровать.

В общем, до утра мы просто бродим по номеру, лежим, делаем вид, что внимательно смотрим телевизор. Ни Даня, ни я не предпринимаем никаких попыток совершить тесный контакт. Никакого грехопадения этой ночью. Кравцов правильный до чертиков. Даже когда я «случайно» касаюсь его бедра, он никак не реагирует. И когда избавляюсь от бюстгальтера, оставаясь в одной майке, Даня даже глазом не ведет.

Обидно.

В моей голове ведь множество неприличных мыслей. Там и я, и Кравцов, и эта самая кровать, и даже столик у окна. А главный герой моих фантазий отчего-то ведет себя отстранённо.

Обстановка странная и накаленная. Кажется, никто из нас после нашей недельной забастовки не знает, как вести себя, и ни я, ни Даня не собираемся делать первый шаг к примирению.

Поэтому, когда наступает утро, я с превеликим удовольствием начинаю собираться на встречу, Даня же, к моему удивлению, снова засыпает.

— Хорошо выглядишь. Подождешь минут десять? Я собираюсь быстро и отвезу тебя, — спрашивает он, разминаясь после долгого сна.

— Только быстро.

— Ага. — Даня странно смотрит на меня, замерев посреди комнаты. Ощущение, словно ждет чего-то от меня. В глазах огонек предвкушения, как у маленького ребенка. Смотрит неотрывно так.

И это чувство преследует меня весь день. И когда мы в машине, и когда обедаем в ресторанчике, после того как я подписываю выгодный контракт и с довольными криками бросаюсь ему на шею. И когда возвращаемся обратно в отель. Все это время Даня не прекращает поглядывать на меня этим своим странным взглядом. Ждёт от меня чего-то, это я точно понимаю.

— Что? — не выдерживаю я.

— Ничего, — отворачивается он и внезапно тяжело вздыхает, а таинственная улыбка, блуждающая весь день на его губах, исчезает вмиг.

Ну что я снова не так сделала?

Внезапно телефон Дани оживает, я замечаю, что на дисплее высвечивается «Сестра». Ни разу за все время я не видела, чтобы он при мне с ней связывался.

— Да?

Женский голосок что-то быстро щебечет на том конце провода, Даня улыбается, я же отворачиваюсь к окну.

— Спасибо, Оль. Спасибо. Конечно, познакомлю, я же не скрываю ее. Ага. Да. Еще раз спасибо.

Этот разговор должен был заставить меня хоть немножко напрячься, задуматься, но, оказывается, я не настолько смышлёная, как хотелось бы считать.

Через несколько минут Даня снова принимает звонок.

— Алло. Спасибо, дружище. Спасибо.

Я вдруг начинаю прислушиваться к едва различимым словам, что доносятся из динамика до моих ушей, и от моего лица отступают все краски, а тело холодеет. Я очень медленно поворачиваю голову в сторону Даниила и вдруг понимаю самую ужасную вещь в мире: у моего мужа сегодня день рождения, а я забыла его поздравить. Да что там! Я даже и не знала, что у него сегодня праздник, оказывается!

Звание «лучшей жены» в этом году определенно присудят мне.

Занавес.

Я испытывала стыд. Ужасный стыд.

Представьте: вы живете с человеком, просыпаетесь в одной постели, весь день мотаетесь по городу, разговариваете, обедаете, а потом вдруг оказывается, что именно сегодня у него день рождения!

Более неловкую и ужасную ситуацию сложно придумать.

Даня ведет машину, а я же ничего вокруг не замечаю. Чувствую, как гулко бьется мое сердце, а руки почему-то дрожать начинают.

Я не знаю, что делать в такой ситуации. Это так глупо и в то же время неудобно.

— У тебя… у тебя день рождения сегодня? — все же нахожу в себе силы спросить. Напрягаюсь всем телом и не нахожу в себе смелости посмотреть на него. Внезапно вся моя дерзость растворяется. Остается лишь чувство вины, которое непонятно откуда взялось.

— Да, — после непродолжительной паузы подтверждает мои догадки Даня.

Вот почему он так смотрел на меня весь день. Вот что за ожидание я видела в его глазах. Ждал, когда его поздравит жена.

— Я почему-то думала, что он у тебя летом. — Хмурюсь, все же отрываю взгляд от окна и перевожу его на Даню.

На его лице играет грустная улыбка. Я смотрю на его руки, украшенные татуировками, смотрю на красивые длинные пальцы. Замираю на золотом ободке. Он носит обручальное кольцо, не снимая. Я вдруг понимаю, что он ни разу не упрекнул меня за то, что связала его узами брака. Он из тех парней, которые хотят казаться хуже, чем они есть.

— Ну, как видишь, ты ошибалась, я родился весной.

Он пытается казаться равнодушным, но горечь проскальзывает в его голосе. Я же пытаюсь вспомнить, почему так была уверена, что летом.