Ещё шаг, и в груди Мии стало горячо настолько, что, казалось, сердце начало плавиться. Поток жара опоясал её, и она увидела, что их тени практически полностью слились в одну. Нахлынуло чувство, что дарило умиротворение и укрывало даже от самых глубоких страхов, которые словами не выразить. Мия закрыла глаза, глубоко вдохнула и почувствовала, как по щекам катятся слёзы. Сдержанные и искренние, они были потоком спокойствия и понимания. Это ощущение благодарности за своё существование, за маленькое рокочущее сердце, что до сих пор стучит, несмотря на свою уязвимость. Однажды оно окрепнет и звук его будет оглушительнее грома. Но пока его греет существо, не ищущее других сердец. Одна лишь тень и один человек, что рождали один сплошной поток тепла.

Мимолётное чувство, делающее её по-настоящему живой, но выкидывающее все привычные слова знакомого языка, кроме самых фундаментальных.

«Я чувствую». «Я думаю». «Я не понимаю, но я могу понять». «Я есть». «Я живу».

Это момент, который не удержать, как ни хватайся. Тень начала медленно отступать, а тепло исчезать. Тело с каждой секундой всё сильнее чувствовало изменение температуры. Только теперь, когда процесс шёл на спад, Мия могла открыть глаза и осмотреться. Скай сидел так же, как и до этого, — контактировал ли он с кем-то из этих существ или нет, было сложно ответить. Эстер стояла на ногах, но казалась возбуждённой, словно всё это закончилось для неё только-только, всего момент назад. Венди же стояла, остолбенев, всё ещё прикасаясь ладонью к существу и пока не открывая глаза.

Тепло ушло, и тень вернулась к себе домой. Трудно было сказать почему, но Мия знала, что в этом есть необходимость. Перенасыщение таким теплом могло сказаться ещё хуже, чем его полное отсутствие. Почувствовав, что её ноги дрожат, она села на пол.

К тому времени, как Венди вернулась к нормальному состоянию, Мия и сама была в порядке. Огонь под стеклом угасал, и грань между темнотой и светом таяла.

Все четверо какое-то время сидели в полной тишине, смотря на нечёткие образы тех, кто здесь живёт. Хотелось выразить свой восторг, но никто не проронил ни слова. Четырёх объединяло одно чувство — они это точно знали. Холод, сонливость и опасения темноты остались настолько позади, что сейчас даже с большим трудом не вспомнишь какие они, эти чувства. Фитилёк горел из последних сил. Над ними тихо порхали существа, будто стараясь не привлекать внимание.

Ещё несколько секунд, и гости остались сидеть практически в полной темноте, вернув жителям этого места привычное освещение — бледные лучи Йеталь.

— Я вас люблю, — шёпотом произнесла Венди. — Это искренние слова.

— Больше не будешь жаловаться на холод, сестрица? — Она не ответила и все четверо ещё какое-то время молчали. Кто-то боялся разрушать тишину, кто-то же знал, что это нужно сделать. — Мы в гостях, как никак. Нужно собираться.

Все послушались его и, подождав, пока проводник соберёт вещи, покинули пещеру.

Едва-едва светало. Все четверо выбрались из темноты, проскользнули меж высоких деревьев и остановились. Замок вдалеке, стоящий уже не на чёрном, а бледно-синем фоне, притягивал взгляд. Помимо ещё сонных деревьев, ручейка и неба, внимание притягивал только он.

Скай заложил руки за голову и явно был доволен происходящим. Его широкая спокойная улыбка не могла спрятать настоящих эмоций, да и незачем ей делать подобные глупости. Эстер выглядела счастливой, но спокойной. Прямо как человек, который уже видел подобные чудеса раньше и этой ночью застал ещё одно из них. На лице Венди уже не читался тот восторг, но она всё ещё оставалась взбудораженной.

Сама же Мия ощущала непомерную благодарность за то, что её взяли с собой, что показали секрет, который никакими историями не опишешь. И правда, пойти и рассказать об увиденном кому угодно, даже самому близкому человеку, казалось пустой тратой времени — не поймёт. Поймут только те люди, которые были с ней, не иначе.

— Вот и всё, Мия, — заключил парень, продолжая улыбаться от всей души.

— Что всё?

— Я показал то, что хотел. Показал себя и важную часть моей жизни. Подобные открытия — это и есть моя свобода и та бесконечность, о которой мы говорили. А Орторус — мой дом. Вспомни о том, что увидела, и ещё раз посмотри на картину перед собой. Подумай о людях, с которыми ты сейчас стоишь, и о наших эмоциях. И ты думаешь, есть мне дело до всех этих покровителей, о которых идёт речь? Ничуть. Но есть дело до людей, которые могут ощутить то, что ощутили мы. Я хочу, чтобы они увидели это, хотя бы раз. Поэтому для меня бесконечность — это не то, что ты можешь забрать у похитителей чудес. А то, что можешь дать людям, которые этих чудес толком и не видели.

В этой главе рушится наивность.

Через пару дней вернулись Хлоя с Фридой. Первая оставалась собой, но Фриду, казалось, что-то беспокоит. Она обняла Мию с всё тем же теплом, и не было в её поведении намёков на неприязнь или отстранённость. Но даже так, за обедом с ней не получилось поговорить.

Практически все, кто присутствовали, отобедали и разбрелись. Единственной, кто вовсе не спешил с едой, была Хлоя. Они остались наедине и слово за слово, разговорились. В основном о повседневном, но стоило направить разговор в более серьёзное русло, как Хлоя это запросто парировала. Её зацепил не сам вопрос о покровителях и бесконечности, а то, что его задала Мия. В поведении и речи проступил азарт. Отвечала Хлоя налегке и важных слов не подбирала.

— Для меня? Для меня это игра, не более того. Я не люблю всю эту высокопарность, а-ля “Моя бесконечность — это чистота души и крепость духа”. — Девушка произнесла это наиграно. — Ха! Чушь, какая же чушь. Это не справедливость и не какие-то там высокие чувство. Игра, азарт и кайф.

Она говорила и смотрела на Мию так, будто та вызывала несуразное умиление. Словно десятилетка, что пытается походить на взрослого и говорить о серьёзном, но никак не заслуживает того, чтобы стать равным собеседником. Хлоя подыгрывала и было в этом что-то неприятное.

— Этих, которых все называют “покровителями”, на самом деле куда больше, чем кажется. Они не только ведь в Мейярфе. В смысле люди, что выбирают устрашение как метод. Просто те, о ком мы говорим, не стыдясь открыто перегибают палку.

— Есть идеи, как их подавить?

— Есть, но слово «подавить» не подходит. Я дипломат, я никого не давлю. Что ты предлагаешь, прийти в город и устроить кровавую резню? Можно, запросто. Но это вне моей идеи. — Хлоя пожала плечами. — Так игры не выигрываются.

— Почему?

— Потому что идея превратится в каннибализм.

— Тогда ты планируешь уничтожить их словом?

— Я могу тебя удивить, Мия. Могу удивить, но их не нужно уничтожать. Опять мимо.

— Ну хорошо, хорошо, я выбираю не те глаголы. Речь не о том.

— О том. У каждого своя роль, и моя точно не заключается в том, что ты назвала. Попробуй подобрать другое.

Хлоя взяла собеседницу за руку, отогнула её указательный и большой палец, а остальные сжала. Воображаемое оружие коснулось лба Мии.

— Что ты будешь делать, когда к тебе домой придут те, кому ты не можешь сопротивляться, и прикажут делать всё, что идёт вразрез с твоей человечностью и любовью? Возможно, даже вразрез со смыслом жизни. Ты будешь лицемерить или позволишь промыть себе мозг?

— Первый вариант.

— И думаешь, у тебя получится? У тебя дуло возле головы, ты с ними не шути, — словно слушая наивного ребёнка, улыбнулась Хлоя.

— Получится. От этого зависит моя жизнь. Я буду притворяться так, как никогда.

— Тогда докажи, что ты на их стороне. — Хлоя перенаправила указательный палец на свой лоб. — Тебе дадут в руки револьвер и прикажут пристрелить меня. Затем следующего встречного, а потом каждого в этом замке по очереди. Импровизируй.