Пока мы шли за занавесом, я почти ничего не видела.

Почти всё шоу я провела в темноте закулисья, и теперь огни ламп светили настолько ослепляюще ярко, что у меня заболели глаза. И как они каждый вечер это выдерживают?

Тут Скай начала играть свою басовою партию, фанковую[25] и глубокую, и зрители, которых я еле видела сквозь резкий свет, закричали в экстазе. Мои глаза по-прежнему пытались приспособиться к освещению, и я неуверенно начала играть на ковбелле.

Кроме шума толпы, ничего не было слышно.

Перед тем, как начать первый куплет, Джакс посмотрел на меня и ухмыльнулся. Когда он увидел, как я чуть постукиваю по инструменту, на его губах появилась полуулыбка, а потом он запел.

Я сузила глаза. Если ему не нравилось, как я играю, то, если уж на то пошло, он сам виноват в том, что я оказалась на сцене. Я снова постучала по ковбеллу, посильнее. На этот раз мне удалось различить металлический лязг в общем шуме… но и то кое-как.

Когда группа выходила на бис, зрители всегда подпевали. К припеву их голоса стали громче, и до меня дошло, что они тоже вряд ли слышат мой ковбелл. Толпа была так одержима, что аплодировала бы — и подпевала хором — и ансамблю мариачи[26], если бы Джакс стоял перед ним.

Ну а в таком случае, я могла наконец-то повеселиться, не беспокоясь о том, выставлю ли я себе на посмешище.

И я стала стучать по колокольчику на каждый третий бит из четырёх: раз-два-ТРИ-четыре, раз-два-ТРИ-четыре. Пусть у меня не получалось идеально выдерживать ритм, но это было и необязательно. Продолжая играть, я повернулась к Джаксу и перехватила его взгляд. Но вместо того, чтобы отвести глаза, он подошёл ближе и на половине куплета толкнул моё бедро своим.

Я начала качать бёдрами в такт, ритмично стукаясь о Джакса, и тут поняла, что, как и остальные члены группы, я кайфовала от музыки. Скай, перебирая струны своей бас-гитары, приблизилась ко мне, а потом опустилась на колени, словно молилась ковбеллу.

Я рассмеялась.

Приободрённая её сильным бэк-вокалом, я тоже начала подпевать слова куплета. Когда песня начала подходить к концу, Джакс подошёл к краю сцены и вытянул руку, чтобы дать «пять» стоящим внизу зрителям. В следующий раз, когда он посмотрел на меня, я делала ровно то, что он мне сказал: била по ковбеллу со всей дури. Он улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ, но мне хотелось сделать кое-что ещё.

Следуя его примеру, я тоже подошла к краю сцены и протянула руку первому попавшемуся зрителю. Меня коснулась сначала одна ладонь, потом ещё одна, потом другая. Складывалось ощущение, как будто эта масса народа продолжалась до бесконечности, тёмная неразбериха из тел простиралась так далеко, насколько хватало глаз. И, похоже, никого не волновало, что я не являлась членом группы. Они лишь хотели коснуться человека со сцены, чтобы убрать это расстояние между шоу и его звёздами.

Но только лишь на сегодняшний вечер я была одной из этих звёзд. И всё благодаря Джаксу.

Прозвучал финальный гитарный аккорд, и тут же по обе стороны от сцены взорвались фейерверки. На долю секунды я почувствовала их тепло на своём лице, а зрительный зал разразился самыми бурными за всю ночь аплодисментами.

— Спасибо, Лас-Вегас, и спокойной ночи! — прокричал Джакс в микрофон.

Огни погасли, и впервые за весь этот вечер я поняла, что не хочу, чтобы шоу заканчивалось.

В полутьме я обернулась и увидела, что Скай, Чуи и Кев уходят со сцены, скорее всего, направляясь в гримёрку. Как только упал занавес, отделяя нас от публики, я последовала за ними за кулисы. Я была в приподнятом настроении, но внутренний голос всё никак не замолкал. Зачем Джакс позволил мне поиграть на ковбелле? Его отношение ко мне было настолько непоследовательным, что я никак не могла понять, что же происходит.

— Остановись. Доверься мне. Не отходи. — Низкий чувственный голос без сомнений принадлежал Джаксу, его рот был так близко, что я чувствовала его дыхание. И знакомое чувство возбуждения начало зарождаться у меня между ног.

Я выпрямилась, почувствовав неожиданное лёгкое касание его губ к моему уху, и замерла.

— Что происходит? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно громче, и он меня услышал. Шум от зрителей, покидающих зал, прорывался через занавес.

— Стой спокойно, — скомандовал он, и я почувствовала, как сзади ко мне прижалось его тело. Тут же я ощутила на своём лице мягкую ткань, и всё вокруг погрузилось во тьму.

— Через минуту, когда я скажу тебе, ты возьмёшь меня за руку и пойдёшь за мной.

Повязка на глаза?

— Только пообещай, что это не превратится в один из фильмов Хичкока, — сказала я, стараясь, чтобы в моём голосе не отразились нервозность и возбуждение.

— Это сюрприз, — ответил он, и от его слов по моему позвоночнику непроизвольно пробежала дрожь. — Приятный. Просто доверься мне. Хочу показать тебе ещё кое-что из жизни рок-звезды.

Мне так отчаянно хотелось посмотреть ему в глаза, увидеть, правду он мне говорит или это очередные игры? Но с повязкой на глазах я могла лишь слышать его голос. И он сказал:

— Доверься мне.

В темноте я протянула руку и почувствовала, как её обхватили сильные пальцы Джакса.

Моё сердце бешено билось. Кровь стремительно неслась по венам. Ноги двигались так, будто жили независимой от меня жизнью. В ушах раздавались шорох карт, бренчание фишек, ободряющие возгласы женщин и ворчание мужчин. Воздух был наполнен слабым ароматом сигар и мартини. Что-то брызнуло мне на руку. Напиток? Раздался новый звук. Колокольчик звонил с такой силой, будто по нему долбил дятел, и всё это сопровождалось металлическим лязгом, а потом пожилая женщина завопила так, словно у неё загорелись волосы на голове. Разразились аплодисменты.

На какое-то мгновение я представила, как всё это могло выглядеть со стороны — меня, в повязке на глазах, тащит за собой через, как мне думалось, казино самый горячий в мире рок-музыкант. Если в «Ганс-Петерсон» увидят это, то катастрофы не миновать, но я была так взволнованна, что с трудом могла воспринимать такую возможность всерьёз. К тому же, я помнила то высказывание — что случается в Вегасе, остаётся в Вегасе.

Я ещё крепче ухватилась за Джакса, когда он подтолкнул меня вперёд, аккуратно направляя незрячую меня между телами, а потом вверх по ступенькам. Я не догадывалась, что он собирался мне показать, но сгорала от нетерпения.

«Динг!», и наши ноги остановились. Он стоял рядом со мной, обнимая меня за талию и прижимая поближе к себе. Я не была уверена, но вроде как вокруг нас стояли и другие люди. Прежде чем мне удалось осмыслить происходящее, раздался ещё один «динг!», и мы продолжили движение.

Несколько мгновений спустя я услышала, как позади меня с лёгким щелчком закрылась дверь, и тут же бархатистая ткань соскользнула с моих глаз…

… Но даже без повязки я ничего не могла увидеть. Где бы мы ни находились, там была кромешная тьма.

— Джакс, это что?

— Сюрприз, — ответил он. — Сделай шаг вперёд.

Изо всех сил стараясь не врезаться во что-нибудь в темноте, я нерешительно выставила вперёд правую ногу.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДЖАКС ТРЕНТОН! — неожиданно прогремел сверху равнодушный металлический голос.

Я даже подскочила от страха и выдохнула:

— Мать твою!

Зажёгся свет, а голос продолжил:

— МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВЫ ПОЛУЧИТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ ПРЕБЫВАНИЯ В «СКАЙ ВИЛЛА».

Я немножко расслабилась, когда до меня дошло, что это был всего лишь автоматический голос, который обычно приветствует гостей в элитных гостиничных номерах. Должно быть, именно в таком мы сейчас и находились.

— Боже мой, Джакс, мог бы хотя бы предупредить, — сказала я, внезапно почувствовав смущение.

Он улыбнулся и, положив руку мне на спину, заставил меня сделать ещё несколько шагов вперёд.