Встав на обочине, Джакс неуверенно смотрел на отца, сидевшего на водительском месте, не зная, стоит ли ему залезать внутрь. Иногда папа выходил из себя, когда Джакс садился, не спросив сначала его. Но иногда папа злился и оттого, что он не садился сразу же.

— Привет, папа, — сказал Джакс, но это прозвучало как вопрос.

— Садись, — сказал папа.

Джакс выдохнул и запрыгнул внутрь. Он был счастлив, что папа, похоже, сейчас в хорошем настроении.

— Ну что, как дела в школе? — спросил папа.

— Классно! — радостно ответил Джакс. — Мы рисовали. Какой-то мокрой, липкой штукой, у неё много цветов. Миссис Эплтон сказала, что наши рисунки должны высохнуть, поэтому сегодня я не смогу его тебе показать. Но смогу показать завтра.

Папа что-то пожёвывал во рту.

— Ты играешь с тем мальчиком?

Джакс приложил палец ко рту, вспоминая день и тех, с кем он играл.

— Эээ, с каким?

— Ну с тем, с мамой вон там, — показав в окно, сказал папа. — Горячая тёлочка с отличной задницей.

— О! Это мама Майкла! Она дала мне вот это! — Джакс поднял рожок с мороженым.

Папа продолжал смотреть в окно.

— Ага, она самая.

Папа опустил стекло и выплюнул то, что было у него во рту.

— Да, я играл с Майклом. Мы играли в полицейских и разбойников!

— Кто выиграл в этот раз?

Джакс колебался. Он так веселился во время игры с Майклом, что забыл, насколько серьёзно ему следовало её воспринимать. Джакс думал сказать правду, но испугался, как папа отреагирует на то, что он проиграл.

— Я выиграл, папа.

Папа на мгновение затих.

— Ты говоришь мне правду, Джакс?

У Джакса тут же возникло такое ощущение, будто в его животе забегали муравьи, пожирая небольшое количество съеденного им мороженого. Он отвёл взгляд.

— Я… я не знаю.

— Не лги мне, мальчик, — сказал папа пугающим голосом.

— Я… я почти выиграл.

— Значит, ты проиграл?

— Да, но…

Голова Джакса с глухим стуком врезалась в окно. Он заплакал от боли, а мир взорвался сине-зелёным.

— Я просил не лгать мне, мальчик. Почему ты никогда не слушаешь?

В голове у Джакса стучало. Боль была такой сильной, что ему хотелось кричать, и он закусил губу, чтобы не заплакать. Папа не любил, когда плакали. А Джакс хотел только одного — чтобы папа был счастлив. Но он всегда всё портил, и папа злился и наказывал его.

— Прости, папочка, — борясь с наворачивающимися слезами, пробормотал Джакс. Он тоже был разочарован в самом себе. Он это заслужил. — В следующий раз я буду лучше стараться.

Папа вздохнул.

Только Джакс подумал, что тот успокаивается, как отец вновь его ударил. Голова Джакса снова врезалась в оконное стекло. И снова. И снова. И снова… Он не знал, сколько ещё раз слышал этот глухой стук, потому что скоро всё из сине-зелёного стало чёрным.

Когда Джакс вновь открыл глаза, он решил, что уснул, а сейчас проснулся. Его голова гудела и болела. Казалось, что пока он спал, на его макушке прыгал через скакалку тираннозавр, а теперь индеец бьёт в неё, словно в бубен. Муравьи теперь заползли в его глаза, перед которыми всё мельтешило.

Он медленно повернулся, чтобы посмотреть на папу, чьё лицо уже больше не было красным и перекошенным от злости. Похоже, папа больше не сердился.

— Пристегни ремень безопасности, Джакс, — сказал папа. — Я не хочу, чтобы тебе что-то угрожало.

Всё вокруг по-прежнему кружилось и расплывалось, и Джакс не был уверен, что правильно понял слова, которые произнёс его отец, хотя он точно их слышал.

Ремень. Безопасности. Какие такие рваные снасти? …У меня голова разрывается, но я не вижу никаких снастей…

Через несколько секунд Джаксу всё-таки удалось сделать так, как было сказано.

Он посмотрел на свою футболку и увидел, что она вся в мороженом.

Они поехали, и Джакс начал соскребать с футболки белое мороженое, перемешанное с красными каплями, и засовывать себе в рот. Он думал, что если съест достаточно, то муравьи переберутся из глаз снова в его живот, и его глаза станут лучше видеть. Но после несколько глотков он понял, что больше ему не съесть. У мороженого был металлический вкус.

От этого ему захотелось плакать ещё больше. Джакс ещё сильнее прикусил губу и сжал ладони, спрятанные в карманах шортов, в кулаки. Его глаза жгло, они наполнились слезами, но он не мог позволить себе заплакать. Он не собирался моргать. Не собирался снова разочаровывать папу и злить его.

От слёз всё стало бы только хуже.

Райли

Байкеры прекратили драку и повернулись в сторону свиста — к мужчине, который вылезал из «кадиллака».

У этого мужчины были взъерошенные поседевшие волосы с белыми прядями, свисавшие до плеч. Бордовая рубашка была не застёгнута, под ней виднелась грязная майка, которая чуть топорщилась над ремнём. Его джинсы выглядели поношенными. Под глазами у него были мешки, лицо испещряли глубокие морщины. На вид мужчине было прилично за сорок, но, несмотря на возраст, в нём было что-то потрясающее, я только не могла понять что.

Мужчина двинулся в нашу сторону.

— Что здесь происходит? — спросил он низким голосом. В его словах не было ни следа неуверенности, вопрос звучал больше как приказ.

Я посмотрела на Джакса. Его брови были сведены, глаза пылали, а губы сжались в тонкую линию. Он выглядел шокированным, в плохом смысле этого слова, как будто узнал приближающегося мужчину, и этот мужчина был призраком. От страха у меня свело живот.

Уличный фонарь заморгал, отбрасывая зловещие тени. С каждым шагом мужчины воздух казался всё гуще.

Пьяные, побитые байкеры отступили от Джакса, кто вправо, кто влево, в некоем подобие уважения к мужчине. Я поспешила к Джаксу и встала рядом с ним.

Когда мужчина подошёл к нам, нас тут же накрыла его тень. Теперь стало понятно, что он такой же высокий, как Джакс, и его плечи такие же широкие, если не шире.

Он остановился перед нами, не доходя несколько шагов.

— Ха? — крякнул он, его тёмные глаза уставились сначала на Джакса, потом на меня. — Кто вы такие, чёрт побери?

— Даррел, этот придурок выпендривался перед своей девчонкой, — встав рядом с мужчиной, сказал Бандана.

Я ещё ближе придвинулась к Джаксу, боясь, что вот-вот произойдёт что-то плохое. Несмотря на то, что до этого мы были в меньшинстве, Джаксу удавалось справляться с ними одному. Но теперь, похоже, приехал их главарь. От Даррела исходили волны настоящего зла. То ли это было в его взгляде, оценивающем, вычисляющем все твои слабости, проникающем во все твои изъяны, или в уверенной походке человека, которому неведом страх. Что бы это ни было, я прямо-таки чувствовала, что этот мужчина способен на всё самое ужасное.

Стремясь защититься, я тронула Джакса за руку, но он даже головы не повернул — просто продолжал смотреть вперёд пылающим, напряжённым взглядом на Даррела, словно, как и я, чувствовал исходящую от него опасность.

— О? — Даррел подошёл ближе, нахмурил густые серые брови и внимательно посмотрел на нас. — А что вы тут делаете?

Я посмотрела на Джакса, но он крепко сжал челюсти. Казалось, он изо всех сил сдерживался, чтобы не заговорить. Должно быть, мысленно Джакс был ещё в драке.

— Мы пытались уехать, — ответила я в попытке разрядить обстановку.

Даррел поднял одну бровь.

— Правда? — Он мимоходом посмотрел на покрытых ранами байкеров, которые держались за свои повреждённые конечности. — Сомнительно. Более того, такое ощущение, что вы пытались создать проблемы в моём квартале.

От его обвинения волосы на моём затылке встали дыбом. И то, что он говорил об этом месте, как о своём районе, меня встревожило. Часть меня надеялась, что с появлением этого мужчины всё закончится, но теперь я начала думать, что всё становится только хуже. Куда хуже. Мне нужно было с осторожностью выбирать слова.

— Мы не хотели, — проговорила я. — Мы защищались. Извините.