— Ишь чего захотел, — сказал мужчина, читавший «Чуму», — по-видимому, Эрон Дипно.

— Я бы не прочь, но не могу. Я… мне надо в одно место.

— Ладно. Если только это место — не школа.

Джейк ухмыльнулся.

— Нет… не школа. В той стороне лежит безумие.

Башнер громко расхохотался и снова вздел очки на макушку.

— Неплохо! Совсем неплохо! Быть может, подрастающее поколение все-таки не совсем пропащее, Эрон, — что ты думаешь?

— Пропащее, пропащее, — сказал Эрон. — Этот мальчик просто исключение из правила. Может быть.

— Не обижайся на старого пердуна, он циник, — сказал Кэлвин Башнер. — Жми дальше, о гиборийский скиталец. Хотел бы я, чтоб мне снова было десять или одиннадцать и впереди ждал бы такой же прекрасный день.

— Спасибо за книжки, — сказал Джейк.

— Без проблем. Для того мы тут и сидим. Заходи как-нибудь.

— Я бы с удовольствием.

— Ну так ты знаешь, где мы есть.

«Да, — подумал Джейк. — Вот бы еще знать, где я».

Сразу за порогом книжного магазина он остановился и снова раскрыл сборник загадок, на этот раз на первой странице, где помещалось короткое анонимное предисловие. Оно начиналось словами:

«Загадки, возможно, самая древняя игра, в какую люди играют и по сей день. В греческих мифах загадки загадывали друг другу боги и богини, а в античном Риме загадки служили средством обучения. Несколько хороших загадок можно найти в Библии. Самую известную из них загадал Самсон в день своей свадьбы с Далилой: «Из ядущего вышло ядомое и из сильного вышло сладкое». [20] Он загадал эту загадку нескольким юношам из числа гостей, уверенный, что те не сумеют отгадать ее. Однако юноши отозвали в сторонку Далилу, и та прошептала им ответ. Разъяренный Самсон за мошенничество предал юношей смерти — видите, в стародавние времена к загадкам относились куда серьезнее, чем в наши дни!

Кстати, ответ на загадку Самсона — и на все прочие загадки из нашего сборника — можно найти в последнем разделе. Мы просим вас только об одном: прежде чем заглядывать туда, попробуйте отгадать по-честному!»

Джейк раскрыл книгу на последних страницах. Еще не успев заглянуть в нее, он, непонятно откуда, уже знал, что там найдет. После страницы с надписью «ОТГАДКИ» не было ничего, кроме нескольких обрывков бумаги. Дальше шла обложка. Раздел кто-то вырвал.

Он секунду постоял в раздумье. Потом, повинуясь внезапному порыву, который на самом деле вовсе не казался внезапным порывом, Джейк снова вошел в «Ресторан «Манхэттенское пиршество ума».

Кэлвин Башнер поднял взгляд от шахматной доски.

— Передумал насчет чашечки кофе, о гиборийский скиталец?

— Нет. Я хотел спросить, не знаете ли вы ответа на загадку.

— Валяй, — пригласил Башнер и пошел пешкой.

— Ее загадал Самсон. Тот здоровяк из Библии, да? Вот…

— Из ядущего вышло ядомое, — заговорил Эрон Дипно, опять поворачиваясь, чтобы взглянуть на Джейка. — И из сильного вышло сладкое. Эта?

— Ага, эта, — сказал Джейк. — Откуда вы знаете…

— Да натыкался на нее раз или два. Послушай-ка. — Дипно откинул голову и звучным, глубоким, хорошо поставленным голосом запел:

Эрон подмигнул и рассмеялся, заметив изумление Джейка.

— Это отвечает на твой вопрос, дружок?

Джейк смотрел на него во все глаза.

— Ух ты! Классная песня! Где вы ее услышали?

— Ну, Эрон-то все их знает, — откликнулся Башнер. — Он ошивался на Бликер-стрит еще когда Боб Дилан [21] умел выдувать из своего «Хонера» только открытое фа. По крайней мере, если верить ему.

— Это старый спиричуэл [22], — объяснил Эрон Джейку и, обращаясь к Башнеру, заметил: — Кстати, жиртрест, тебе шах.

— Это временное явление, — сказал Башнер. Он пошел слоном, которого Эрон тут же съел. Башнер пробурчал себе под нос что-то, показавшееся Джейку подозрительно похожим на «твоюмать».

— Значит, ответ — лев, — сказал Джейк.

Эрон покачал головой.

— Лев — только половина ответа. Загадка Самсона двойная, друг мой. Вторая половинка отгадки — мед. Уловил?

— Кажется, да.

— Молодец; теперь попробуй-ка отгадать вот эту, — Эрон на секунду прикрыл глаза и прочел:

Что такое?

— Ишь, умник, — проворчал Башнер.

Джейк подумал, потом покачал головой. Он мог бы терзаться загадкой и дольше — он обнаружил, что загадки вещь и захватывающая, и пленительная — но что-то настойчиво подсказывало ему, что он должен уйти отсюда; что сегодня утром на Второй авеню у него другие дела.

— Сдаюсь.

— Не выйдет, — сказал Аарон. — «Сдаюсь» оставь для нынешних загадок. А настоящая загадка — не просто веселый вопрос, малец, это головоломка. Вот и поломай над ней голову. Если так и не сумеешь разгадать, пусть это будет предлогом вернуться сюда в другой день. Если нужен другой предлог, этот вот жиртрест варит действительно отличный кофеек.

— Договорились, — сказал Джейк. — Спасибо. Я приду.

Но когда он покидал магазин, его охватила уверенность, что он больше никогда не переступит порог ресторана «Манхэттенское пиршество ума».

Джейк медленно шагал по Второй авеню, держа в левой руке свои новые приобретения. Сперва он пытался думать над загадкой — кто же это бормочет и лепечет, а отозваться не может? — но мало-помалу этот вопрос вытеснило ожидание неких событий. Казалось, все пять чувств Джейка обострились как никогда; в асфальте мостовой он видел мириады блистающих искр, с каждым глотком воздуха вдыхал смесь сотен ароматов и словно бы слышал внутри каждого звука, касавшегося его ушей, иные, потаенные звуки. Задумавшись, не так ли чувствуют себя собаки перед ураганом или землетрясением, он без колебаний решил: да, именно так. И все же предчувствие, что грядет не плохое, а хорошее, и оно перевесит ужас, постигший его три недели назад, продолжало усиливаться.

На Джейка, приближавшегося к месту, где ему будет указан путь, вновь накатило предведенье.

«Сейчас ханыга попросит у меня милостыню, и я отдам ему сдачу, которую мне сдал мистер Башнер. Там рядом магазин грамзаписи. Дверь будет открыта, чтобы внутрь шел свежий воздух, и, проходя мимо, я услышу песню «Стоунз». И увижу свое отражение в целой куче зеркал».

Движение на Второй авеню все еще было довольно редким. Легковые автомобили, автобусы; между ними, гудя, пробирались спешащие такси. Весеннее солнце искрилось на ветровых стеклах и ярко-желтых капотах и крыльях. Джейк, поджидавший на переходе зеленого света, заметил на противоположной стороне Второй авеню, на углу Пятьдесят второй улицы, того самого ханыгу. Тот сидел, привалясь к кирпичной стене маленького ресторанчика. Подойдя поближе, Джейк прочел вывеску над ресторанчиком: «Чуть-чуть мамусиной стряпни».