— Да ладно врать-то, — сказал Эдди, но говорил он тихо, испуганно.

— Еще не расхотел идти?

— Не-е, ты чего! Если не надо будет… ну… подходить слишком близко, понимаешь?

— Тогда дуй к мамке. Постарайся выцыганить пару долларов. Курить охота. А заодно мяч этот драный домой снеси.

Джейк медленно попятился и шагнул в ближайший подъезд в ту самую минуту, когда Эдди показался из ворот спортплощадки.

К ужасу Джейка, парнишка в желтой футболке направился в его сторону. «Мамочки мои! — всполошившись, подумал мальчик. — А вдруг это его дом?»

Джейк не ошибся. Едва он успел отвернуться и приступить к пристальному изучению фамилий подле шеренги звонков, как мимо, так близко, что Джейк ощутил запах пота, наработанного парнишкой на баскетбольной площадке, прошел Эдди Дийн. Джейк наполовину почувствовал, наполовину увидел любопытный взгляд, брошенный мальчиком в его сторону. В следующую секунду Эдди со скомканными школьными штанами под одной мышкой и побитым мячом под другой очутился в вестибюле и направился к лифтам.

Сердце Джейка тяжело бухало в груди. Тайком следить за людьми в реальной жизни оказалось гораздо труднее, чем в детективах, которые он иногда читал. Джейк перешел улицу и остановился в половине квартала от дома Дийнов, между двумя жилыми многоэтажками. Оттуда просматривался и подъезд дома братьев Дийн, и спортивная площадка. Площадка постепенно заполнялась детьми, в основном, малышней. Генри, привалясь к металлической сетке, дымил сигаретой и старался казаться полным тревожного страха и тоски, свойственных подросткам. По временам, завидев, что какой-нибудь малыш во всю прыть мчится в его сторону, Генри выставлял ногу и до возвращения Эдди успешно подсек троих. Третий и последний во весь рост растянулся на бетоне, в кровь расшиб лоб и с ревом кинулся по улице наутек.

«Ну просто массовик-затейник», — подумал Джейк.

После этого ребятишки поумнели и стали обходить Генри стороной. Генри вразвалочку покинул площадку и неторопливо двинулся в сторону многоэтажки, куда пятью минутами раньше зашел Эдди. Он был уже у самого дома, когда дверь открылась и появился Эдди. Он переоделся в джинсы и свежую футболку, а вокруг лба повязал зеленую косынку, ту самую, что была на нем в сне Джейка. Парнишка торжествующе помахивал парой долларовых банкнот. Генри выхватил у него деньги, потом что-то спросил. Эдди кивнул, и мальчишки тронулись в путь.

Держась в половине квартала позади, Джейк пошел следом.

Они стояли в высокой траве у края Великой Дороги и глядели на вещуньину круговину.

«Стоунхендж, — подумала Сюзанна и вздрогнула. — Вот на что это похоже. На Стоунхендж».

Хотя вокруг подножий высоких серых монолитов и росла густая и жесткая равнинная трава, внутри хоровода камней была голая земля, на которой местами что-то белело.

— Что это там? — негромко спросила Сюзанна. — Щебенка?

— Приглядись, — ответил Роланд.

Она послушно пригляделась и увидела, что это кости. Косточки мелких зверюшек? Сюзанна от души надеялась, что так.

Эдди переложил заостренную палку в левую руку, насухо вытер правую ладонь о рубаху и снова перехватил палку правой рукой. Он раскрыл рот, но пересохшее горло не исторгло ни звука. Откашлявшись, Эдди сделал еще одну попытку:

— По-моему, я должен зайти внутрь и что-то нарисовать на земле.

Роланд кивнул.

— Теперь?

— Скоро. — Эдди взглянул Роланду в лицо. — Тут что-то есть, верно? Что-то, чего нельзя увидеть.

— Сейчас — нет, — отозвался Роланд. — Так, во всяком случае, мне кажется. Однако хозяин еще пожалует, привлеченный нашим кеф — нашей жизненной силой. И будет ревностно защищать свое жилище. Верни мне револьвер, Эдди.

Эдди расстегнул ремень и передал его стрелку. Потом опять повернулся к кольцу двадцатифутовых камней. Да, сомневаться не приходилось: в круговине обитала какая-то тварь. Эдди чуял ее — густой смрад, невольно приводивший на ум волглую штукатурку, плесневеющие диваны и гниющие в полужидкой оболочке плесени допотопные матрасы. Запах отчего-то казался знакомым.

«Особняк — вот откуда мне знаком этот запах. Так пахло на Райнхолд-стрит в тот день, когда я уломал Генри сводить меня на Голландский Холм, поглядеть на Особняк».

Роланд застегнул пряжку револьверного ремня и нагнулся завязать шнур. Возясь с узлами, стрелок исподлобья смотрел на Сюзанну.

— Нам может понадобиться Детта Уокер, — проронил он. — Она тут?

— Эта стерва всегда тут, — Сюзанна сморщила нос.

— Хорошо. Одному из нас предстоит защищать Эдди, покуда он станет делать то, что должен сделать. От второго же толку будет чрезвычайно мало. Ибо мы — в обители демона. Природа демонов отлична от человеческой, но тем не менее среди них встречаются и мужские, и женские особи. Похоть — и оружие их, и слабость. Кем бы ни оказался хозяин круговины, он обрушится на Эдди. Дабы охранить свое жилище. Не дать чужаку им воспользоваться. Понимаешь?

Сюзанна кивнула. Эдди, казалось, не слушал. Квадратик оленьей шкуры с завернутым в него ключом он сунул за пазуху и теперь неотрывно, как загипнотизированный, смотрел в вещуньину круговину.

— Изъясняться деликатно или тонко времени нет, — продолжал, обращаясь к молодой женщине, Роланд. — Одному из нас…

— Одному из нас придется с ним бараться, чтоб не допустить его до Эдди, — перебила Сюзанна. — Такая тварь ни в жисть не откажется от халявного пистона. Ты ведь к этому ведешь?

Роланд кивнул.

Глаза молодой женщины блеснули. Теперь это были глаза Детты Уокер — умные, недобрые, сияющие жестоким весельем. Голос же все сильнее сбивался на поддельный тягучий говорок южных плантаций, который был визитной карточкой Детты.

— Ежели этот твой бес — девка, бери ее себе. А вот ежели парнишечка, он мой. По рукам?

Роланд утвердительно наклонил голову.

— А что, коли он может и так, и эдак? Как насчет этого, красавчик?

Губы Роланда дрогнули в слабейшем намеке на улыбку.

— Тогда мы примем его вместе. Но помни…

Эдди рядом с ними еле слышным замирающим голосом пробормотал: «Не всюду тишь в чертогах мертвецов. Чу! спящий пробуждается…» Затравленный, полный невыразимого ужаса взгляд юноши обратился на Роланда:

— Там какое-то чудище.

— Демон…

— Нет. Чудовище. Что-то между дверьми — между мирами. Что-то ждет в засаде. Стережет. И сейчас оно открывает глаза.

Сюзанна бросила на Роланда испуганный взгляд.

— Крепись, Эдди, — сказал Роланд. — Не подведи.

Эдди тяжело вздохнул.

— Буду стоять до последнего. Ну, я пошел. Ничего не поделаешь. Началось.

— Мы с тобой, — заявила Сюзанна. Прогнув спину, она выскользнула из инвалидного кресла. — Хоть черт, хоть дьявол — один хрен; приспичило меня вы*ть — получай, б**, высший коечный пилотаж. Я вашего беса так отсношаю — подыхать будет, не забудет.

Когда они прошли меж двух высоких камней и очутились в вещуньиной круговине, начал накрапывать дождь.

Едва завидев дом, Джейк понял две вещи: во-первых, он уже видел его — в снах столь страшных, что «дневное» сознание наотрез отказывалось вызывать их из памяти; во-вторых, дом этот — обитель смерти, убийства, безумия. Мальчик стоял на углу Райнхолд-стрит и Бруклин-авеню, семьюдесятью ярдами дальше от Особняка, чем Генри и Эдди, но даже здесь он чувствовал, что, пренебрегая братьями Дийн, Особняк тянет к нему свои нетерпеливо-жадные невидимые лапы. Джейк подумал, что лапы эти заканчиваются кривыми птичьими когтями. И преострыми.

«Ему нужен я. Убежать я не могу. Войти туда — самоубийство… не войти — безумие. Ведь где-то в недрах этого дома есть запертая дверь. У меня ключ, который ее откроет, и единственное, на что я могу надеяться, единственное мое спасение — за этой дверью».

Джейк с замиранием сердца в упор разглядывал Особняк. Дом буквально кричал о своей аномальности, опухолью взбухая посреди заросшего буйными сорняками двора.