– Он почему-то не работает, – заявил мне Тодд, главарь нашей брокерской команды. – Придется отослать его обратно. Я ведь говорил – нам совершенно ни к чему новый ксерокс.

– Старый постоянно перегревался… Листы становились коричневыми, и от них пахло горелым, – возразила я, вешая плащ. – Лучше признавайся, что ты с ним сотворил?

– Да ничего… Я начал копировать, а он вдруг залязгал и перестал работать.

– Что ты с ним сделал? – не отставала я.

– Да понимаешь, я попытался его наладить, – Поспешил сознаться Тодд, поскольку мой взгляд не предвещал ничего хорошего. – Мне не хотелось тебя беспокоить.

Он попытался было улизнуть, но я ухватила его за рукав и потащила к издающему зловещий скрежет агрегату.

– Читай! – ткнула я пальцем в прикрепленный к стене листок.

– Да ладно, Бетси, мне некогда… Рынок уже открылся, и мне нужно… Ой!.. Ну ладно, ладно, только не щипайся. Здесь написано: «Если что-то не получается, ни в коем случае не пытайтесь настраивать самостоятельно. Позовите Бетси или Терри». Ну, все?

– Мне просто хотелось убедиться, что ты не разучился читать. – Я быстро отпустила руку Тодда, чтобы не поддаться искушению ущипнуть его еще раз. – Иди, я сама разберусь.

Минут двадцать спустя ценой погубленной юбки (проклятый тонер!) аппарат был наконец-то реанимирован. Затем я принялась просматривать почту и вновь обнаружила уже привычное ежемесячное послание из налоговой.

Я тут же прямым ходом направилась в кабинет к Тому, нашему боссу. Когда я вошла, с грохотом захлопнув за собой дверь, шеф поднял глаза и пронзил меня застывшим взглядом классического социопата. Хотя, возможно, подобный взгляд он освоил в бизнес-колледже.

Я потрясла конвертом перед его носом.

– От нас по-прежнему ждут налоги с выплат!

– Мне сейчас некогда, – раздраженно отмахнулся Том. Имея средний рост, он жутко комплексовал из-за того, что я выше. А еще он беспрерывно курил – одну сигарету за другой – словно со дня на день собирались ввести запрет на табак. Поэтому, несмотря на постановление властей штата по поводу курения в учреждениях, из кабинета Тома всегда несло, как из пепельницы. – Поговорим позже, когда закроется рынок.

– Том, у нас уже целый год просрочки. Это деньги наших работников, и они должны быть выплачены государству. Ты понимаешь, что это налоги?.. Федеральные и в бюджет штата. Мы не можем использовать эти средства на оплату счетов. Мы задолжали уже более ста тысяч долларов!

– Когда закроется рынок! – отрезал Том и вновь уткнулся в монитор, давая понять, что я свободна. Ну да… А как только пробьет три часа, он поспешит за дверь, чтобы избежать неприятного разговора.

Я вышла.

Не проходило, наверное, и дня, чтобы Том так или иначе не сподличал. Он либо лгал клиентам и коллегам, либо тайком использовал их деньги. Когда же его разоблачали, всю вину старался свалить на меня. Том обладал невероятной способностью убеждать окружающих в том, что он ни в чем не виноват. А еще он как никто другой умел пускать пыль в глаза – даже я, зная Тома как облупленного, часто бывала введена в заблуждение его энтузиазмом.

Я просто терпеть не могла писать за него предписания и наставления для брокеров, когда он с головой погружался в биржевую игру – ни о чем другом Том и думать не хотел. Также я чувствовала себя крайне скверно, когда он вынуждал меня врать клиентам. По большей части это были неплохие люди, не подозревавшие о том, что доверили свои деньги социопату.

Однако платили мне, черт возьми, действительно хорошо! К тому же я могла иметь три выходных, работая четыре дня по десять часов. Трех дней вполне хватало, чтобы немного развеяться и, набравшись храбрости, в понедельник снова явиться в офис. От подобного места, конечно же, трудно отказаться. В какой-нибудь другой фирме мне пришлось бы гораздо дольше откладывать на туфли. Возможно, я была бы даже вынуждена посещать распродажи.

Я оставалась в конторе до пяти часов – как правило, совершенно одна. Секретарша из приемной уходила в четыре, а все остальные – в полчетвертого, сразу же после закрытия рынка. Я же сидела до пяти, поскольку Том боялся пропустить какой-нибудь важный звонок. Однако времени даром не теряла, имея возможность немного почитать.

Как-то раз прямо из офиса я отправилась на свидание. И знаете с кем?.. С племянником Тодда. Предводитель наших брокеров заверил, что с этим парнем у меня наладятся отличные отношения. Обычно я избегаю знакомиться вслепую, так как ничего хорошего из этого не выходит, однако к тому моменту я уже больше года ни с кем не встречалась и чувствовала себя как-то одиноко. Я немного старовата для того, чтобы отрываться в ночных клубах, и слишком молода для игры в лото, потому и согласилась на это рандеву.

Решение было ошибочным – племянник Тодда оказался на целый фут ниже, чем я. Мне-то, конечно, все равно – я многих мужчин превосхожу в росте, однако некоторые воспринимают это как личную обиду. Словно я так вытянулась назло им.

Племянник Тодда, которого звали Джерри, вероятно, и был одним из таких индивидуумов. Он то и дело отводил взгляд, а затем с растерянным видом вновь поднимал глаза на меня. Похоже, он был потрясен или даже ввергнут в ужас длиной моих ног.

После того как Джерри позабавил меня несколькими плоскими шутками, развлек рассказом о том, как с помощью находчивости и остроумия он ставит на место ушлых и жадных еврейчиков в той фирме, где работает, а также заявил, что Соединенные Штаты должны разбомбить все страны Третьего мира, чтобы одним ударом покончить с терроризмом (то есть устроив настоящий террор), я поняла, что мы отнюдь не родственные души. И решила, что с меня достаточно – я получила урок, и у меня надолго отпала охота с кем-либо знакомиться.

На прощание я позволила ему поцеловать меня – только ради того, чтобы посмотреть, как он будет тянуться вверх. Джерри приподнялся на цыпочки, и мне пришлось немного склониться. Его мокрые губы ткнулись в угол рта, и меня обдало смешанным запахом пива и чеснока. Ну против чеснока-то я ничего не имею, а вот пиво просто терпеть не могу. Когда мы расстались, я так стремилась поскорее попасть в дом, что едва не вывихнула запястье, проворачивая ключ.