Далее посыпались вопросы, десятки уточнений от Конно-самы. Например, он самым обстоятельным образом желал выяснить, как так получилось, что девочка при живом родителе оказалась в приюте. Пришлось отвечать чистую правду, что о существовании Тики в нашей семье до недавнего времени не знали. Спрашивал про условия для проживания и семейные доходы, беспокоился о том, хватит ли здоровья нашему пожилому отцу для того, чтобы воспитывать дочь. Узнавал про отношения в семье. Говорил с нашей стороны в основном юрист, но и нам с сестренкой приходилось отвечать на вопросы.

— Тика-сан, поскольку вы уже практически взрослая, вы имеете выбор. Если пожелаете вернуться в Сакуру Гарден, суд примет ваше желание во внимание и отклонит иск, — после почти целого часа расспросов предложил Такеши-сама.

— Нет! — девочка не удержалась от слишком громкого восклицания, но уже через несколько секунд настроилась на деловой лад. — Простите, это было невежливо. Но я не желаю возвращаться в место, где мне заранее выбрали судьбу, которой себе не хочу. Отец и брат любят меня и относятся к моему выбору с уважением. Я хочу остаться с ними.

— Социальная служба не возражает, — коротко заметил ее представитель.

— Ниида-сан, я ведь именно вас видел этим летом в новостном репортаже? Полагаю, если ваш отец достойно воспитал сына, то и с дочерью справится. Уже справляется, если сравнивать характеристики поведения из приюта, токийской школы и Фурин. В бумагах из Токио речь идет о хулиганке, постоянно нарушающей правила. Сейчас же я вижу перед собой воспитанную юную девушку. Иск принимается, постоянным опекуном Нииды Тики назначается ее отец, Ниида Хиро-сан, на время его болезни временным опекуном назначается ее брат Ниида Макото-сан. Социальной службе предписывается в течение года раз в месяц проверять условия проживания ребенка. Решение может быть обжаловано в установленные законом сроки, либо по предписанию социальной службы в случае неудовлетворительного исполнения родительских обязанностей.

Сестренка стойко избежала открытого проявления эмоций. Поблагодарила всех по правилам этикета за неравнодушное к ней отношение. Но от меня у нее внутреннее торжество скрыть не получилось.

— Ниида-сан, а вы или ваш достойный отец не желаете принять участие в грядущем фестивале Сингэна, в середине ноября? — уже на улице спросил меня молодой юрист, также вполне довольным тем, как все прошло. — Надеть фамильные доспехи, подпоясаться катаной и пройти общим строем с другими самураями. Мне отец в этом году доверил представлять семью. Уверен, что и для вас будет почетно.

— Простите, Ямагата-сан, но разве фестиваль не в середине апреля? Я бы с радостью, но ничуть не рассчитывал на ноябрь. Семейные доспехи мне совсем не по размеру, предназначены для более худощавого и широкоплечего человека. Попросту не успею заказать себе их современную реплику.

Мысленно добавил, что в апреле не так сложно будет найти новую отмазку. На очередную конференцию напроситься, к примеру.

— В этом году мы празднуем четыреста пятьдесят лет с момента битвы при Микатагахара. Фестиваль Красного Веера. Вам обязательно стоит принять участие.

— Он примет, — пообещала Красная Женщина, как всегда возникшая неожиданно. — Одолжу Детективу доспехи из своей коллекции, — насчет последнего я уловил, что лукавит. Нет у нее, похоже, арсенала, забитого старинными самурайскими латами.

— Зачем? Зачем было меня на это подписывать? — вздохнул я, когда потомок аристократов нас покинул, пообещав прислать мне официальное приглашение.

— Моя маленькая месть за то, что попытался узнать мою фамилию. За имя я тебя благосклонно простила, а за фамилию нет.

— Имя я и не называл, На… — «Нанаси» я выговорить не успел. Женщина бесцеремонно закрыла мне рот ладошкой. Руки у нее вафлями тайяки пахнут. У самого в животе чуть не забурчало от аппетитного аромата. Все-таки плоховато я сегодня позавтракал.

— Ты знаешь имя сестренки? — удивилась Тика.

— Не знает! Я пришлю адрес, куда обратиться за доспехами. Это будет не какой-то дешевый косплей, а настоящая аутентичная работа. Там же и бутафорскую катану себе присмотришь. На подлинную ты разрешение оформить не успеешь.

— Круть, братик! Че ты мнешься? Соглашайся!

Тратить целый выходной или даже два на то, чтобы поучаствовать в исторической реконструкции мне совершенно не хочется. Но с другой стороны, это дело очень почетное и может послужить хорошей рекламой моей благотворительной организации. Точнее, фонду имени Окане Цукиши, но такое впечатление, что волнуюсь за судьбу пожертвованных денег и привлекаю новые средства один лишь я.

Тот факт, что я не настоящий самурай, ничуть не мешает. Кто в этих фестивалях только ни участвовал. Даже гайдзинским туристам иногда позволяют. И чем я хуже каких-то иностранцев, не знакомых с нашей культурой?

— Хорошо, присылай, — сдался я. — Но взамен побудешь еще немного таксистом. Нам надо к отцу, а сестренке затем обратно домой к Мияби.

По дороге заехали в магазин, где я купил пару подарочных корзин с фруктами. Раз уж папе разрешили посетителей, то и гостинцы принять позволят. А витамины ему сейчас нужны.

К папе нас на этот раз пустили обоих. Он даже прослезился, увидев решение суда, подтверждающее опеку. Пытался извиняться за то, что заболел и не смог присутствовать лично. И еще за то, что не может с нами отпраздновать.

— А братика позвали на самурайском фестивале строем пройти, — наябедничала младшая, рассказывая папке новости. — Сказали, что он важный и известный человек теперь. И по телевизору его больше одного раза показывали, и фонд основал. Только таким и можно самурайские латы доверять.

— Сын, это огромная честь для нас. Мы, Ниида, всегда были простыми крестьянами и не могли помыслить о подобном. Я бы встал и поклонился тебе сейчас, но врачи все еще не разрешают.

А ведь мне даже юкату надевать не нравится, а тут громоздкие тяжелые доспехи, которые будут цепляться. Я и носить их не… все-таки умею. Хидео-сан в некоторых своих старых аферах притворялся самураем, включая полную форму одежды. Не очень хорошо помню те сны, но почему-то испытал уверенность, что релевантный опыт каждую ночь начнет сыпаться, только вникай.

— Спасибо, пап, я нас не опозорю, буду стараться изо всех сил, — вынужденно соврал я. Про то, что много усилий приложу, солгал. Там всего-то совершить прогулку по городу в компании таких же ненормальных косплееров, гордых за своих аристократических предков. Выходной жалко, но подумалось, что еще и Мияби порадуется.

— Будете с сестренкой ролевые игры устраивать про самурая и наложницу, — хихикнув, подсказала мне за дверью палаты Тика-тян. — Нет, лучше гейшу.

— Мне точно надо озаботиться тем, что ты смотришь в интернете. Родительский контроль на твой ноутбук поставить. Имею право, как временный опекун.

— Пфе, — сестра показала мне язык. — Да его обойти — раз плюнуть. Кагешуго мне поможет. Ну, та, которая светлая и защищает неудачников, а не та, что темная и стырила мой комп.

— То есть ты, получается, неудачница? Зачем ты вообще затеяла эти игры в дочь самурая?

— Часть моего великого плана покорения школы без шантажа. Не! Весь я его не выложу! А куда мы идем? Выход в той стороне. И зачем вторая корзинка?

— Надо моего приятеля Тодороки навестить. Он вчера ногу сломал.

Было бы напрочь неправильно не зайти к Каэде-куну, пострадавшему по моей вине. Я на ходу написал ему, уточнив в какой он палате.

По пути почти честно рассказал ей о случившемся, предупредив, чтобы папу Цуцуи этой темой ограбления не волновала. Ни к чему им еще и из-за лишнего знания переживать.

— Жесть! Нафига мы Тёмной вообще сдались, что второго мудилу к нам присылает? Че, из-за золота? Подумала, что мы пару слитков себе припрятали?

Ответа у меня не было. Как и уверенности в том, что оба случая дело рук одних и тех же злоумышленников. Слишком по-разному действовали. Хотя, могли быть попросту разные исполнители.