4:16. Философы, *раввины и учителя были не только наставниками, но и образцом для подражания. Тема подражания — одна из наиболее популярных в греческой литературе.

4:17. Учитель мог называть своего ученика «сыном» (4:15); Тимофей как ученик, подражающий Павлу, может стать образцом для Павловых «детей» в Коринфе. Выражение «пути мои», возможно, перекликается с иудаистским использованием этого понятия в значении божественных законов или праведного образа жизни.

4:18–21. В этом отрывке Павел продолжает выступать в роли «отца» (4:14–17). В древности считалось, что отцы мягче и добрее, чем матери; однако они нередко пользовались розгами для наказания, и в римской политической *риторике образцовый отец семейства был строг и бескомпромиссен.

Павел переходит от темы единства церкви (гл. 1–4) к обсуждению аморального поведения (гл. 5–7). Хотя в наше время большинство случаев кровосмесительных отношений связано с насилием над невинной жертвой (сексуальное принуждение всегда подразумевает наличие невинной жертвы; ср.: Втор. 22:26), в гл. 5 Павел говорит о грехе двух взрослых людей, вступивших в связь по обоюдному согласию.

5:1. Брак между родными братьями и сестрами считался аморальным по всей Римской империи, за исключением Египта; кровосмесительная связь между родителями и детьми осуждалась как мерзость по всему римскому миру. Начиная с отвращения, которое вызывали греческие истории об Эдипе, и кончая обвинениями в инцесте, выдвигаемыми против императоров, это преступление было одним из тех немногих, которые во всех культурах считались ужасными. Римские законы предусматривали за это преступление наказание ссылкой на остров. Сожительство с мачехой, как и с родной матерью, рассматривалось как инцест. Здесь Павел использует язык Лев. 18:6–8.

5:2. Вероятно, эти люди гордились своей духовной свободой. Совершение преступления рассматривалось в древности как зло, но похвальба совершенным преступлением считалась еще более страшным злом.

*Синагоги, которые функционировали как общественные центры еврейских общин, применяли меры дисциплинарного взыскания по отношению к своим членам, особенно к тем, чье недостойное поведение могло дискредитировать все сообщество в глазах *язычников. Дисциплинарные меры могли включать телесное наказание (порку), но крайней мерой было отлучение от синагоги — духовное наказание. Изгнание из общины было равносильно смертному приговору, который приводил в исполнение только Бог; но он отменялся, если человек совершал *покаяние.

5:3. Авторы посланий иногда выражали душевную заботу о своих адресатах, говоря, что хотя они отсутствуют физически, мысленно или «духом» они вместе с ними. В некоторых случаях само послание создавало эффект личного присутствия автора письма. Но эта фраза всегда означала признание духовной близости, а не метафизического присутствия.

5:4. Евреи верили, что земные судьи вершат суд, опираясь на авторитет небесного суда (см. коммент. к Мф. 5:22). Отлучение от синагоги, или изгнание из общества (подтверждаемое *Свитками Мертвого моря и раввинской литературой), по-видимому, служило в иудаизме заменой *ветхозаветного смертного приговора; христиане переняли этот обычай у иудеев.

5:5. Это наказание сопоставимо с древним языческим обычаем магического проклятия посредством посвящения человека богам подземного мира или другим мстящим божествам; с этой целью широко использовались специальные таблички проклятий. В Ветхом Завете слугам Божьим предписывалось объявлять все предметы, связанные с идолопоклонством, вне закона, подлежащими уничтожению; здесь Павел наказывает коринфянам предать этого человека сатане, пособнику погибели. Павел надеется, что в результате страданий (11:30) преступник *покается, и тем самым спасется. Еврейские учителя обычно говорили, что страдания и покаяние могут искупить грех или (как в данном случае) что страдание может привести к покаянию.

Аморальное поведение и попустительство ему в *церкви больше способствовало совращению христиан с истинного пути, чем распущенность неверующих.

5:6. Наиболее очевидное свойство закваски, или дрожжей, состоит в том, что она пропитывает все тесто, поднимая его перед выпечкой. Павел использует здесь это понятие как символ греха.

5:7,8. Павел говорит, что коринфяне должны оставаться «безквасными», как пасхальные опресноки. (После первой Пасхи евреи уходили из Египта с такой поспешностью, что им было некогда заквасить хлеб, и в память об этом событии всем последующим поколениям было заповедано отмечать праздник опресноков.) Евреи надеялись, что приход Мессии принесет им новое избавление, подобное их первому исходу из Египта; Павел верит, что Мессия уже пришел и что этот Мессия был новым пасхальным агнцем.

5:9,10. Евреи обычно считали «блудниками» язычников, и, вероятно, были близки к истине, особенно в отношении мужчин.

5:11. Исключение человека из иудейского общества (5:3) означало также, что он не мог участвовать в совместных трапезах, как об этом говорится в *Свитках Мертвого моря.

5:12. Римляне разрешали местным еврейским обшинам производить суд над нарушителями иудейских законов. Судебные разбирательства и применение наказаний осуществлялись в Синагогах, общественных центрах местных религиозных групп (ср. коммент. ко 2 Кор. 11:24). Павел надеется, что христиане последуют этому примеру, исправляя поведение своих заблудших собратьев.

5:13. В *Ветхом Завете народ Божий часто получал повеление истребить преступников из своей среды, обыкновенно посредством смертной казни (Втор. 13:5; 17:7; 19:19; 21:21; 22:21,24; 24:7). В противном случае нераскаявшийся грешник мог лишить все общество благословений и навлечь смерть на окружающих (Нав. 7:5,25). Здесь преступник отлучается посредством ссылки; ссылка была обычным наказанием в римский период. В иудаизме изгнание из общества было духовным эквивалентом смертной казни и применялось в *новозаветную эпоху по отношению к преступлениям, требующим смертной казни по ветхозаветному закону (см. коммент. к 1 Кор. 5:2; смертные приговоры, вынесенные еврейскими судами, не могли быть приведены в исполнение без разрешения римских властей).

6:1-11

Обосновав право *церкви действовать как суд в делах, касающихся сексуальных извращений (гл. 5), Павел обращается к необходимости учреждения церковных судов (6:1–8), а затем снова возвращается к вопросам аморального сексуального поведения (6:9,12–20). Не исключено, что в 6:1–8 речь идет о тяжбе между отцом и сыном из 5:1; если это так, то подобная тяжба, образно говоря, выставляет напоказ грязное белье церкви перед всем миром. Глагол «отнимаете» (6:7,8) подкрепляет высказанное предположение (ср.: 1 Фес. 4:4–6), но вопрос «не лучше ли оставаться обиженными?» (6:7), пожалуй, противоречит ему.

Еврейские общины по всему Средиземноморью имели собственные суды в *сина-гогах. Вынесение внутренних распрей иудейских и христианских общин на светский суд было роскошью, которую эти религиозные меньшинства не могли себе позволить; в обществе о них и без того ходило множество клеветнических слухов. См. коммент. к Деян. 18:12–17.

6:1. В римских судах постоянно разбирались разного рода тяжбы. Дела начинали рассматривать на рассвете и порой заканчивали прения на закате солнца. Судьи всегда выбирались из среды состоятельных людей, а большинство тяжб вращалось вокруг денежных вопросов.

6:2. С представителями высших классов обращались более снисходительно во всех юридических инстанциях; это предпочтение проявлялось даже в предписанных законом наказаниях. Кроме того, те, кто стоял на более низкой ступени социальной лестницы, не могли подвергать судебному преследованию представителей высших классов. Но Павел убежден, что даже верующие из социальных низов достойны судить.