В это мгновение собравшиеся вокруг мужчины подняли одобрительный гомон.

— Неладно выходит! — воскликнула в наушник Татьяна. — Они тебя зовут брататься на их мужской ритуал, который дадут в честь восхитительной победы, которую только что лицезрели.

— Разве это плохо? — удивился парнишка.

— Это коллективный прием галлюциногена, вызывающего агрессию. К нему очень быстро привыкают. Тебе нельзя его даже пробовать!

— А своим галлюциногеном я их могу угостить?

— Это в рамках обычаев.

— Тогда я иду за спиртом. Буду учить этих "индейцев" пить огненную воду.

— Сначала дочку мою с них стребуй. Повторяй за мной, — и в наушник пошёл поток непонятных звуков, которые Дэн воспроизвел с максимальной точностью.

Последовали ответные реплики, такие же непонятные, на которые пришлось отвечать, по-прежнему не понимая ни бельмеса. Потом принесли маленькую девчонку, ещё не научившуюся ходить. Принесли голую, причём сидела она на руках женщины, за которую цеплялась и от которой не хотела уходить.

Пришлось строить козу, делать ладушки и прочие "черти мак толкли", завершившиеся бесконфликтным переходом заигравшегося детёныша из рук в руки.

Когда капитан взошёл на корабль со своим ценным трофеем, выяснилось, что никаких кастрюль или там мисок отдавать не нужно, а в десятилитровой канистре уже разбавлено годного к употреблению бухла с добавкой малой толики мёда. На полтора десятка рыл мужского населения деревни это примерно до поросячьего визга… в особенности с непривычки.

Дрова постепенно подошли к концу. Конечно, коэффициент полезного действия их газогенераторно-газотурбинной установки значительно выше, чем у классического паровика, но поленницы, заготовленные дома, почти иссякли. Остался только резерв для крайнего случая.

Поэтому пришлось приставать к берегу и превращаться в дровосеков. Для прожившего здесь больше года парня это была уже привычная работа, а вот дамы поначалу затруднялись.

Связываться с крупными деревьями смысла не было. Для начала Дэн отправил спутниц примитивно собирать валежник, он же хворост, который сам рубил на куске поваленного какой-то стихией ствола. Оставалось только оттаскивать поленья и укладывать их на палубе, чтобы просыхали на солнышке. Дело в том, что сезонов дождей в экваториальной области два — весна и осень. Оба длятся месяца по четыре как раз в периоды, когда солнце в полдень оказывается в зените и столь немилосердно жарит, что со страшной скоростью испаряет воду в океане. А в разгар лета или зимы относительно сухо и солнечно. В этих условиях металлическая палуба немилосердно раскаляется и работает просто прекрасной сушилкой… если не просто сковородой.

Так вот. Две женщины, одна из которых взрослая, причём обе тренированные спортсменки, не поспевали за подростком, который за минувший год полностью растерял городские манеры и превратился в кондового мачехианского лесовика.

Дэн сёк лианы, отрубал нижние ветви деревьев, валил мелкие деревца, не связываясь с тем, что не мог перерубить одним ударом. То есть, даже щепки не летели. При этом не забывал и посматривать по сторонам. Видел, что змеи от поднятого им шума расползались, обезьяны разбегались, зато из воды стали показываться глаза кайманов. В этот момент с палубы послышался нечеловеческий взвизг. Молодой волк, носящий гордое имя Пук, выбрался из кормового отсека, обжег лапы о раскалённую палубу и опрометью слетел по трапу на берег.

— Как ты сюда попал? — удивился Дэн.

— Так вот кто таскал из морозильного отсека рыбу! — воскликнула мама Катя.

— Ты чего, не мог попроситься с нами по-человечески? Зачем прятался-то? — в недоумении воззрилась на хвостатого Маша.

— Маша просыл прысмотр за вы, — ответил волк на ломаном русском. Ломаном не сильнее, чем это делают иные, работающие в России люди из ближнего зарубежья. — Прысмотр значат нэзамэтно, — с молодой четверкой Ужасных Волков уже довольно долго усиленно занимались. Фонетикой — Ксюн. Логопедией — доктор Вера. Хотя обе эти дисциплины тесно переплетаются в области гортани, языка и губ. Результаты проявлялись постепенно и неодинаково для разных учеников. Да и с разными звуками успехи были неравными. Первой проблемой был звук "П", требовавший сжатых губ, которые у волков оказались недостаточно подвижными. Но тренировки сдвинули это дело с мертвой точки, чему помогло то, что этот звук произносится на выдохе в момент выпуска воздуха.

Труднее было со звуком "М'", для озвучивания которого рот следовало держать закрытым. Но люди и волки были упорны, постепенно добившись заметных сдвигов. По прежнему недоступными оставались звонкие согласные и мягкие гласные, но, в принципе, звери стали говорить не на нововолчьем, а на коверканном русском. Пук оказался в этом особенно способным. Не в коверкании, а в воспроизведении слов, похожих на нужные. Но сейчас он явно что-то напутал.

— Я не просила за нами присматривать! — возмутилась Маша.

— Ты Маха. Маша тыкат попа тэрмамэтр, — заявил волк и осмотрелся. — Тытан нутры шхара, тытан вэрх ау-ау! Вода кауман, — показал он взглядом на приближающееся к берегу животное. — Дэн! Шланг вода!

Подросток кивнул, вернулся на палубу и включил насос, подающий воду в пожарный рукав. Первым делом сильной острой струёй хлестнул подобравшегося слишком близко каймана, а потом, рассеянным конусом воды создал подобие дождя и обильно смочил Пука — отчётливо повеяло мокрой псиной.

Волк поворачивался то одним боком, то другим. Даже на спину лёг, подставив брюхо. Ему стало хорошо.

С именами, действительно получилось неважно — когда в посёлке оказалось две Марии, девочке, прибывшей второй, присвоили позывной "Маха", Но по жизни обеих чаще всего звали просто Машами. Что же касается путаницы со словом "присмотреть" — ничего удивительного. Щеголяющий почти внятной речью собеседник, воспринимается как равный, даже если он зверь, которого более чем полуразумным серьёзные люди не назовут. Поэтому и не была сделана скидка на возможность не совсем верного понимания полуживотным обкатанной в человеческой речи формулировки.

Младшая Краева тоже это сообразила и насупилась — и чего бы это совсем другая Маша послала волка присматривать за ними? То есть за парнем, которого она уже считает своим! Тем более, что сама эта Маша тоже очень симпатичная. А Дэн, между прочим, никаких надежд ей не подавал. Он со всеми девочками одинаково приветлив. Ну, разве что он с ней такой особо терпеливый. Другие подростки временами накатывающую на неё болтливость переносили куда хуже, но это, наверное, просто из-за его характера и увлечения рыбной ловлей — там тоже терпение и выдержка нужны…

Заготовка дров заняла два дня. За это время над рубкой их "Утюга" пришлось возвести навес из пальмовых листьев, а то крыша чересчур раскалялась. И орошение палубы вошло в обиход — это очень помогало. Жаль только, что проделывать это получалось не всегда, а только после переноски подсушенных дров внутрь.

А что поделать, если местный валежник оказался подгнившим? Угарный газ из него получался "тощим", то есть выдавал маловато мощности, отчего весь хворост пришлось издержать ещё во время стоянки. А свежий лес сох крайне неохотно.

Из всех сухопутных хищников только один раз, да и то издали, видели ягуара. Зато в воде к своему немалому удивлению приметили плавники акул. Когда это случилось, кайманы, успевшие уже намозолить глаза, сразу пропали из виду. Явно что-то крупное всплывало отдышаться, следуя мимо вверх по течению. А вообще, животный мир здесь сильно отличался от населения саванны. Особенно много было птиц. Да и насекомые попадались повсюду, отчего экипаж переоделся в белые одежды, на которые летучие кровососы почти не садились. Непременные землерои здесь тоже встречались, но не в таких ужасающих количествах, наверное, обилие воды их тут как-то сдерживало. А вот деревьев, похожих на гевеи с воды им заметить так и не удалось.