Крисания, не в силах произнести хоть слово, лишь улыбнулась в ответ.

Рейстлин вздохнул. Жрица закрыла глаза и, успокоенная, прильнула к его груди, наслаждаясь теплом объятий мага.

Внезапно рука Рейстлина снова легла на волосы Крисании, и та почувствовала, как напряглось его тело. Едва ли не грубо Рейстлин взял жрицу за плечи и отстранил от себя.

— Расскажи, что произошло, — попросил он слабым, но требовательным голосом.

— Когда я очнулась… — Крисания замолчала. Кошмар, который она только что пережила, и последовавшие за ним теплые объятия Рейстлина сбили ее с толку и смутили душу. Заметив, что в глазах мага появилось нетерпение, Крисания поспешно продолжила, стараясь унять дрожь в голосе:

— Я услышала крик Карамона…

Рейстлин широко открыл глаза.

— Брат? — Маг вздрогнул. — Значит, заклинание подействовало и на него.

Удивительно, что я еще жив. Но где же он?

Рейстлин слабо пошевелился и, приподнявшись на локте, увидел Карамона, который невдалеке без чувств лежал на полу.

— Что с ним случилось?

— Я… я прочла заклинание. Он ослеп, — объяснила Крисания и покраснела.

— Я не собиралась причинять ему увечье, так вышло… когда он ворвался в лабораторию и хотел убить тебя… Помнишь, в Истаре, перед самым Катаклизмом?

— Ты ослепила его! Паладайн… ослепил его! — Рейстлин рассмеялся.

Каменные стены комнаты эхом повторили его хриплый смех, и Крисания невольно поежилась. Однако хохот застрял в горле Рейстлина. Маг закашлялся и, жадно ловя ртом воздух, схватился за грудь.

Крисания беспомощно смотрела на него, однако вскоре приступ прошел, и тело Рейстлина расслабленно вытянулось на каменном полу.

— Продолжай, — нетерпеливо прошептал маг.

— Я услышала его крик, но в темноте ничего не было видно. Мой медальон дал мне немного света, я отыскала Карамона и только тогда поняла, что он… ничего не видит. Потом я увидела на полу тебя. Ты был без сознания, и мне не удалось привести тебя в чувство. Карамон попросил меня описать то место, куда мы попали, и я вдруг разглядела… — Крисания вздрогнула. — Разглядела эти жуткие… жуткие…

— Продолжай, — властно сказал Рейстлин. Крисания набрала в грудь побольше воздуха.

— Потом свет медальона стал меркнуть…

Рейстлин кивнул.

— …и эти… твари начали приближаться к нам. Тогда я позвала тебя снова, но не твоим именем, а именем Фистандантилуса. Тут твари замешкались, и твой брат… — Страх отпустил Крисанию, и в голосе ее послышались гневные нотки. — Твой брат бросил меня на пол и навалился всею своею тушей, крича, что пусть, мол, они увидят, что ты тоже принадлежишь к их миру.

— Мой брат это сказал? — спросил Рейстлин после небольшой паузы.

Крисания вздрогнула и, озадаченная удивлением и восхищением, которые неожиданно прозвучали в голосе мага, посмотрела ему в лицо.

— Да, — ответила она довольно холодно. — А что?

— Карамон спас нам жизнь, — снизошел до объяснения Рейстлин — теперь голос его был полон сарказма. — На сей раз этому остолопу пришла в голову действительно неплохая мысль. Возможно, стоило бы навсегда оставить его слепым — это помогает ему думать.

Рейстлин попытался было снова засмеяться, но его опять сотряс приступ удушающего кашля. Крисания инстинктивно подалась к нему, чтобы хоть чем-то помочь, но маг, корчась от боли, остановил ее свирепым взглядом. Затем он перекатился на бок, и его вырвало.

Когда Рейстлин снова лег на спину, губы его были испачканы кровью, а пальцы рук сведены судорогой. Дышал он часто и прерывисто, а тело его время от времени вздрагивало от новых позывов к рвоте.

Крисания беспомощно разглядывала мага.

— Помнишь, когда-то ты сказал мне, что боги не в силах излечить тебя от этой болезни? Но ведь ты умираешь! Неужели я ничего не могу для тебя сделать? — спросила она Рейстлина, не осмеливаясь прикоснуться к нему.

Некоторое время Рейстлин лежал молча, не в силах произнести ни слова.

Наконец он с трудом поднял руку и сделал знак жрице наклониться поближе.

Крисания послушалась, и Рейстлин, нежно прикоснувшись к ее щеке, приблизил к ней свое лицо. Жрица почувствовала кожей его теплое дыхание.

— Воды… — едва слышно прошептал маг. Крисания не расслышала, но прочла просьбу по его губам, покрытым коркой запекшейся крови. — Настой… поможет…

— Его рука с трудом скользнула к карману бархатного плаща. — И тепло… нужно разжечь огонь! У меня нет сил…

Крисания кивком головы показала, что все поняла.

— Карамон? — снова беззвучно прошептали губы Рейстлина.

— Эти… твари напали на него. — Крисания посмотрела через плечо на недвижимого воина. — Я даже не знаю, жив ли он…

— Он нам нужен! Ты должна… вылечить его… — Обессилев, Рейстлин умолк.

Глухо стукнувшись затылком, он уронил голову на каменный пол и смежил глаза.

Крисания судорожно сглотнула.

— Ты… уверен? — нерешительно переспросила она. — Он хотел убить тебя…

Рейстлин улыбнулся одними губами и, не открывая глаз, отрицательно покачал головой. Черный капюшон его плаща слегка зашуршал о камень пола. Затем глаза мага приоткрылись, и Крисания на мгновение сумела заглянуть в их мглистые глубины. Свет в зрачках Рейстлина едва теплился, и от этого взгляд мага приобрел выражение мягкое и теплое, почти нежное, нисколько не похожее на то, которое Крисания видела в них прежде. Раньше в карих глазах мага бушевало неистовое пламя, но теперь…

— Крисания… — выдохнул Рейстлин. — Сейчас я, наверное, потеряю сознание… Ты… останешься одна… в этом царстве тьмы. Мой брат… может помочь… тепло…

Глаза его снова закрылись, но пальцы, сжимавшие руку жрицы, крепко стиснули ее запястье, словно маг призывал Крисанию собрать все свои силы и вернуться к реальности. После непродолжительной борьбы с собственной слабостью Рейстлин снова ненадолго открыл глаза и посмотрел прямо в лицо жрице.

— Только не выходи из комнаты! — прошептал он и потерял сознание.

«Ты останешься одна!» Крисания в ужасе огляделась по сторонам, чувствуя, как страх ледяной рукой вцепился ей в горло. Вода! Тепло! Откуда она возьмет их? Никакая молитва ей не поможет! Где угодно, но только не в этой обители зла!

— Рейстлин! — Жрица жалобным голосом окликнула мага и, стиснув в ладонях его тонкие пальцы, прижалась к ним щекой. — Рейстлин, пожалуйста, не оставляй меня! — прошептала Крисания, вздрогнув от прикосновения к его холодеющей коже.

— Я не могу сделать то, что ты просишь, у меня тоже нет сил! Я не могу превратить в воду пыль и пепел!

Рейстлин открыл глаза. Радужины их были темны, как самая темная ночь, в которую он вот-вот готов был погрузиться снова. Чуть шевельнув пальцами в ладонях Крисании, он освободил их и провел рукой по ее щеке от уголка глаз до подбородка. Затем его рука обмякла, а голова безвольно откинулась набок.

Крисания прикоснулась к своему лицу, недоумевая, что именно хотел сказать ей Рейстлин своим странным жестом. Это не было лаской — маг пытался что-то объяснить ей, что-то подсказать. Она поняла это по его настойчивому взгляду. Но что?

От прикосновения пальцев Рейстлина ее кожа запылала, и Крисания вспомнила…

Я не могу превратить в воду пепел и пыль…

— Мои слезы! — пробормотала жрица.

Оставшись в холодной и пустой комнате наедине с бесчувственными телами близнецов, Крисания внезапно остро позавидовала им. «Куда как легче, — размышляла она, — потерять сознание, соскользнуть в бездонную пропасть и, ничего не видя и не слыша, позволить тьме поглотить себя!» Между тем злые силы, бежавшие при звуке голоса Рейстлина, стали вновь ощутимы. Крисания спиной чувствовала их присутствие, словно чье-то холодное дыхание. Злобные взгляды пронзали ее из темных углов. Единственное, что удерживало тварей от нападения, — это свет магического посоха, который продолжал источать ровное сияние. Даже потеряв сознание, Рейстлин не выпустил его из руки.

— Его жизнь зависит только от меня, — стараясь заглушить неумолчный шепот, доносящийся со всех сторон, громко сказала самой себе Крисания. — В слабости своей Рейстлин положился на мою силу. Я всегда, — Крисания отерла слезы и посмотрела, как блестит в волшебном свете посоха соленая влага на ее пальцах, — всегда гордилась своей силой и могуществом, однако до сегодняшнего дня не знала, что есть настоящая сила.