Склады, кое-как окруженные бетонным забором вперемежку с металлической сеткой, упирались в пустырь, заросший колючим кустарником, обезображенный ржавыми остовами машин и битыми бутылками. Скай и Бенедикт забрались по стонущей от их веса пожарной лестнице на шестой этаж недостроенного дома. Внизу все было благопристойно и тихо. Информация, полученная от «Воронов» могла быть ложной или устаревшей, но Бенедикт уверенно указал на один крайний слева склад. Шаги гулко заметались по пустому грязному помещению. Груда тряпья в углу, заляпанная красным стена и аккуратно разложенные окурки – Скай умилилась. Вдруг груда зашевелилась, пахнула помойкой и испуганно вытаращилась заплывшими ярко-зелеными глазами.
- Ты ангел? – просипела груда, отползая на стенке в сторону лестницы.
- Ш-шш! – Скай приложила малец к губам, напомнив Бену старые агитационные плакаты времен «Нежной резни».
- Тэдди, это Скай. Скай, это Тэдди, - любезно представил их Бенедикт.
Брезгливо расстелила пиджак на подоконнике и приняла у генерала бинокль. Молчание затягивалось, но никто не решался нарушить границы, негласно установленные в тот самый день.
Через час или чуть больше со стороны пустыря подъехал грузовичок. Вышли двое, переговорили и один направился к закрытой калитке. Окно хорошо загораживали деревья, но место для слежки не самое идеальное, так что Скай спустилась вниз, оставив Бена наблюдать сверху. Обогнув склады, Мать притаилась за перевернутой машиной, подставившей солнцу свое незащищенное брюхо, как умерший зверь.
Грузовик, темно-синий, заляпанный грязью, не отмеченный опознавательными знаками, наконец тронулся сквозь открытые ворота. На людях тоже не было ни бандовских эмблем, ни татуировок, выдающих принадлежность к какому-либо клану турсов. Когда грузовик скрылся в недрах склада, мужчины наспех скрыли следы шин и, закрыв ворота на висячий замок, скрылись вслед за машиной. Подождав некоторое время, Скай использовала зрение Утгарда, чуть вынув шпагу из ножен. Мир вокруг выцвел, будто щелкнули тумблером. Скай моргнула, привыкая к новым старым ощущениям монохромного зрения. Убедившись, что окружающую органику составляет только бродячая собака, стайки облезлых воробьев и дохлая кошка за мусорной кучей, Скай вернула зрение в норму и на корточках обследовала оставленные следы. Свежие ее не заинтересовали, а вот за старыми, оставленными выезжающей машиной, она прошла от ворот и до конца пустыря, незаметно переходившего в свалку металлолома. Трава была примята, но наезженной колеи еще не образовалось, так что здешнее убежище возникло не так давно. Пройдя почти до конца, Скай споткнулась о затерявшийся в траве кирпич и почти собралась разразиться отборной бранью, но заметила, что на белом кирпиче отчетливо заметны красные отложения какой-то породы. Собрав породу в горсть, Скай плюнула и растерла вязкую красную глину между пальцами. Вытерев руку о брюки, Мать еще раз изучила следы шин от свалки и до ворот, убедившись, что глину действительно принес грузовик.
- Что-то нашла? – спросил подошедший Бен.
- Красная глина, - сплюнула Скай. – Эти тоннели ведут дальше на восток к речному порту Ифинга.
- Понятно теперь как Хейм передвигается по городу. – кивнул уже по пути к машине. - Если он смог расчистить эти тоннели до самого порта, то неудивительна его самоуверенность.
- Как нам попасть внутрь? Тут крыса не проскользнет. – буркнула Скай.
- Через другие тоннели, - усмехнулся генерал-фельдмаршал. – После того случая с лабораторией Санни Ай я занялся изучением старых карт Нифльхейма и нашел любопытную закономерность. Все тоннели рано или поздно соединяются с теми, что ведут к Озеру, чтобы не нарушать циркуляцию энергии.
- Нужен проводник. «Вороны», в конце концов.
- «Вороны» - кучка детей. К тому же ходы, которые нам нужны, намного древнее. Ты же понимаешь, о чем я.
Ангейя отвела взгляд и поджала губы.
- У каждой монаршей мантии есть изнанка, о которой монарх предпочитает забыть, - вздохнула с отдаленным чувством вины.
- Потом повздыхаешь, Мать Ангейя-ас, - Бен махнул рукой. – Тэдди присмотрит за этим местом. Едем в библиотеку – сделаем копии карт.
***
Когда объявили чрезвычайное положение в городе, Зик тупо пялился на свое отражение в больничном окне. Изучая прилипшие со стороны улицы пылинки, он не сразу понял, почему Гин тянет его за рукав.
- Зик, надо сматываться. – Неловко протирая подолом футболки очки, он морщился от боли в вывихнутом плече.
- Сматываться? – не понял Зик.
- Больницы, школы и дома престарелых эвакуируют первыми. Шевели мозгами! – Зик недоуменно уставился на друга, который всегда был собранным и спокойным, а сейчас пребывал в каком-то лихорадочном возбуждении и перешел на родной провинциальный диалект.
- Если мы сейчас не свалим, никогда не поможем Кире.
Зик сдавленно хрюкнул и захохотал. Гин хмурился, ожидая, пока Зик отсмеется, вытрет выступившие в уголках глаз слезы и снова будет готов разговаривать.
- Ты думаешь, у нас получится помочь Кире? Ты не видел того, что видел я. Директор Мортис – ас не смогла противостоять Хейму Иргиафе. А ты говоришь – мы…
- А что предлагаешь? Спрятаться? Скрыться?
- Забыть. – Зика словно прорвало. – Забыть и жить дальше. Подчиняться правилам и не лезть на рожон. Леер полезла и второй день валяется без сознания и без духовника. Она больше не варден. – По мере произнесения Зиком его истеричной речи Гин менялся в лице. В конце концов, он, побледневший белее снега Утгарда, ударил Штейна кулаком в лицо.
Зик замолчал, чтобы вытереть ладонью хлынувшую носом кровь и цокнул языком.
- Надо же… Всегда думал, что ты слабак, цепляющийся за свои книжонки. А ты мужик – кулаками машешь, за девчонок заступаешься.
Гин замахнулся для еще одного удара, но в палату вошел Джет, радостно волоча в охапке чипсы и шоколадки из больничного буфета. Яркие упаковки попадали на пол, когда Джет проворно для своей комплекции схватил Гина за запястье и оттащил от Зика.
- Что это вы двое творите? – рыкнул он. После битвы с Аозом ему досталась трещина в ребрах и огромные синяки справа – где он принимал удары щитом.
Гин, не говоря ни слова, вырвал руку и напоследок, перед тем, как перешагнуть через пакеты с шоколадным молоком и хлопнуть дверью, прожег Зика ненавидящим взглядом.
- Ребят?.. – Джет беспомощно протянул руку.
- Хе-еель, - пробормотал Штейн, вытирая рукавом нос.
- Что произошло?
Оттолкнув Джета плечом, Зик выбежал в коридор и бросился вниз по лестнице, не видя ничего перед собой. Его душила вина, ярость, ненависть. Злые слезы комком встали в горле, не давая толком дышать. Забившись в угол, он сжал голову руками, давясь рыданиями до тех пор, пока медсестра не заметила и не привела обратно в палату. Обработав нос и поставив успокоительное, она еще раз спросила, хочет ли он чего-нибудь. Зик мотнул головой и уставился в окно. Когда он очнулся от тяжелого душного сна, было уже темно. Резко сев, Зик в тревоге оглянулся. Гин ушел. Его вещи, всегда аккуратно свисающие со спинки стула, пропали.
- Ну и ладно, - пробормотал он, переворачиваясь лицом к окну, чтобы не видеть пустоту, исходящую от заправленной койки. Он понимал, что Гин его ненавидит. Теперь и Джет. И Леер возненавидит, когда очнется. Он не сберег ее.
Второй раз Зик очнулся поздно, с ноющей головой. Умывшись, он мельком выглянул в окно. День с самого утра был хмурым, предвещающим весенние Хеймдалльские грозы. Поковыряв в столовой омлет и проглотив премерзкий кофе с молоком, Зик спустился на пятый этаж. Палата интенсивной терапии, в которой лежала Леер, была пуста. С колотящимся сердцем Зик побежал к окну информации.
- Герд! – задыхаясь, рявкнул он, стуча кулаком по стеклу. – Куда пропала Леер Герд? Палата 539.
- Юноша – ас, вы что себе позволяете? – возмутилась регистратор, опуская очки на кончик носа.
- Моя подруга Леер Герд еще вчера была без сознания. Дышала через трубки! А сегодня ее нет! – Зик чуть не рыдал.
