– Ты, я вижу, дерзок. Опусти руки.

Пират бесстыдно разглядывал ее бедро и колено под распахнутым халатом. Элейн, не мигая, смотрела на него. Будь она королевой, ее стража заставила бы его делать то, что она захочет. Она небрежно откинулась на спинку кресла, не обратив внимания на халат. Ни вызова, ни соревнования, просто уверенность, что он должен повиноваться. Это же игра, хотя, похоже, и не совсем.

Он медленно вздохнул, потом невыразительно засмеялся и опустил руки. До бедер. Поза человека, готового в любой момент выхватить оружие.

– Сдай оружие, – сказала она.

Презрительная усмешка исчезла, во взгляде появилась настороженность. Элейн почувствовала, как поднимаются волоски на шее и руках. Он был прекрасен, стоя полуголым, как великолепный дикарь, и глядя на нее так, словно впервые увидел ее.

– Ты настолько меня боишься, что должен иметь оружие наготове?

Он положил руку на пряжку, затем покачал головой.

– Может, ты боишься играть?

– Да, – засмеялся он. – Боюсь. Ведьма.

Она подошла к нему, погладила его по груди. Он вздрогнул, когда она коснулась пальцами соска.

– Ты опять дерзишь. Сдай оружие, – приказала она, дернув его за сосок.

Он в конце концов расстегнул пряжку, и Элейн поймала соскользнувший ремень. Он стоял неподвижно. Она видела, как под ее взглядом напрягается его тело, видела его растущую готовность. Она тоже чувствовала жар и влагу под халатом. Но какое удовольствие смотреть на него. Он принадлежал ей. Это ее пленник, ее заключенный, в полном ее распоряжении.

Бросив ремень на стол, она провела ладонью по его руке. Он хотел отстегнуть щитки.

– Нет. Оставь их. Мне нравится.

Когда Элейн потянулась за третьим кинжалом, лежавшим в ножнах, прикрепленных к руке, он издал предупреждающий звук. Тем не менее она выхватила стилет, искоса глядя на него.

– Отравлен? – холодно спросила она.

– Нет. Только левый кинжал.

– Я помню. Не двигайся.

Элейн взяла ремень и унесла оружие в дальнюю часть комнаты.

– Елена, – хрипло сказал он. – Будь осторожна.

Наверное, он имел в виду кинжалы, однако у нее выступил пот. Элейн осторожно положила третий кинжал на сундук, другие оставила в ножнах, когда снимала их с ремня. Он был из прекрасно выделанной прочной кожи, потемневшей от постоянного ношения, а с внутренней стороны отделан мягкой лайкой, которая идет на женские перчатки. Кожа еще хранила тепло его тела. Намотав ремень на кулак, она медленно вернулась к нему.

– Что ты с ними сделала? – резко спросил он.

– Что хочу, то и делаю, – ответила Элейн, держа руки за спиной.

– Ведьма.

В голосе было жестокое предупреждение, хотя он стоял на том же месте, где она его оставила.

– Сейчас я твоя королева, воин.

Она скромно опустила руки, с ее кулака свисал конец ремня. На его лице мелькнуло что-то вроде облегчения, сменившегося презрительной усмешкой.

– Я сделаю, что захочу. С твоим оружием. С тобой.

Казалось, он готов схватить кинжалы и броситься на нее. В глубине души она была испугана, потрясена тем, что делает, но все затмевала эта опасная игра между ними, сила наслаждения, которая заставляла его стоять перед нею пленником, даже без оков.

– Убери руки за спину.

– Елена, это опасно. Слишком... трудно.

– Мне уйти? Я могу тебя оставить.

– Нет, – быстро сказал он.

– Тогда не говори, что слишком трудно. Подойди, я помогу тебе.

Она завела его руку за спину и, хотя он издал раздраженный звук, почувствовала, как он напрягся от еле сдерживаемого желания.

– Милый воин, – шептала она, ведя языком по коже между лопатками. – Ты хорошо сложен. Я хочу получить наслаждение от покоренного врага.

– Проклятие, – выдавил он, пока она заводила ему за спину вторую руку.

– Ты дерзок.

Элейн слегка ударила его концом ремня, как учитель непослушного ученика. Но твердая кожа многократно увеличила силу удара, раздался громкий хлопок, от которого оба вздрогнули.

Элейн испуганно отскочила. В детстве она не раз испытывала боль от наказания. Кара ее жалела, не наказывала, зато итальянская дуэнья умела пользоваться розгой, хотя это совсем не помогало сделать Элейн послушнее.

Его руки были сжаты в кулаки и скрещены за спиной, мускулы напряжены. Она медленно обошла вокруг него. Он смотрел на стену перед собой, его копье вздымало черную ткань штанов.

Она, едва касаясь, провела ремнем по его руке. Он вздрогнул. Она любила, когда он, не боящийся ни ада, ни огня, вздрагивал только от ее прикосновений.

Элейн резко ударила его. Он вскинул голову, словно жеребец, которого заставляли повиноваться. Но это его возбуждало.

– Не двигайся.

Ремень оставил красный след на его ребрах. Она встала перед ним и снова подняла руку. Он сделал шаг назад. Так, шаг за шагом, она теснила его туда, где с крючка свисал шнур для гобелена, который она раньше забросила.

– Стой. Я хочу, чтобы ты не двигался.

Но он все-таки отступил, и его пальцы коснулись стены. Он поднял руки, как будто хотел схватить ее или отбросить. Элейн снова ударила его, теперь по груди.

– Если не будешь стоять, мне придется связать моего воина.

Он наверняка знал про шнур, ибо замечал все, каждую деталь в комнате. И тем не менее он выглядел потрясенным, когда увидел шнур в се руке. Но его тело было готово к совокуплению.

– Руки, – твердо сказала она, прежде чем он мог прийти в себя и отказаться. – Скрести их перед собой.

– Нет. Елена!

Это была мольба. Она погладила его, как испуганное животное, и нежно прошептала:

– Для меня. Я хочу использовать милого воина. Сделай это.

Когда он выполнил приказ, Элейн дважды обмотала его запястья шнуром и завязала узел, который при любой попытке освободиться только еще больше затягивался. Он молча наблюдал за ее действиями, словно не мог поверить, что это происходит с ним.

– Подними руки.

Он не подчинился, и она ударила его по чувствительному соску. Прошипев от боли, он закрыл глаза. По его телу пробегала мелкая дрожь, член пульсировал. Он поднял руки.

Элейн поцеловала его в губы, потому что он был так красив и беспомощен. Наклонив голову, он впился в ее рот, пока она все выше поднимала его руки. Отчаянный поцелуй-битва, где она проиграет, если ослабит натяжение шнура. Она крепко держала его, ища на стене место, чтобы закрепить шнур. В конце концов она забросила петлю на крючок и шагнула назад.

Он стоял, широко расставив ноги, откинув голову на стену. Теперь это уже не игра. Да и вряд ли она с самого начала была таковой. Шаловливая мечта Элейн о принце-воине стала явью: она связала это темное, опасное создание, и он позволил ей это сделать.

– Аллегрето, – удивленно прошептала она. – Да поможет мне Бог, я люблю тебя.

Он замер, казалось, даже перестал дышать, только крепко зажмурился. Потом опустил руки, мышцы вздулись, шнур натянулся и скрипнул на крючке.

– Убей меня. Я не могу это вынести. Не могу... вынести. Пожалуйста.

Она подошла, обняла его, положила голову ему на грудь. Он попытался освободиться, затем прижался щекой к ее волосам, как ребенок, ищущий утешения.

– Елена! – Он издал короткий смешок. – Знаешь, как я боюсь тебя? До смерти.

– Я люблю тебя, – повторила она.

– Мне бы хотелось скакать на тебе, – простонал он. – До тех пор пока ты не сможешь ни вздохнуть, ни крикнуть.

Внезапная грубая угроза повисла между ними. Как будто он снова обрел над нею власть. Но, собравшись, Элейн решила продолжать игру. Она медленно оглядела его, словно товар на прилавке.

– Но ты не можешь, правда? – холодно спросила она. – Мой свирепый враг. Ты не можешь.

Он молча наблюдал за нею, словно скованный демон из темноты. Элейн впервые осознала, что ее халат расстегнут и он намеревается запугать ее своим пожирающим взглядом. Но она лишь повела плечами, и халат соскользнул на пол.

– У меня есть для тебя применение, воин, – прошептала она, вынимая шпильки из волос. Ремень свисал у нее с руки. – Я могу отдать тебя страже или продать в рабство. Нет... – Она покачала головой, позволив ему смотреть на нее. – Я вижу, насколько ты хорош. Достойный производитель принцев.