В воскресенье вечером я отвез Сьюзен в Бостон, оставив себе ее машину.

— Возьму напрокат, — сказала она. — А счет можешь оплатить.

— Счет оплатит «Аргус».

Потом наступило утро понедельника.

Сьюзен была далеко, а я как заводной колесил по городу, стараясь найти хоть малейшую зацепку. Чувствовал я себя, как тот прыщавый паренек, зашедший в бар, где назначают свидания парочки влюбленных.

Я заехал в ресторан «Френдли», присел за стойку, заказал оладьи по-английски и чашку кофе.

— Слышал, недавно на Куоббинском шоссе случалась какая-то заварушка, — бросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Молоденькая барменша посмотрела на меня пустым взглядом.

— Какая еще заварушка? — вяло поинтересовалась она.

— Сам хотел бы узнать поточнее.

Я повернулся к мужчине в сером атласном спортивном костюме и в черных туфлях под мокасины.

— Вы не в курсе событий?

Тот как раз обмакивал краешек тоста в желток. Когда у него получилось, он посмотрел на меня и пожал плечами:

— Нет.

Его подбородок покрывал слой двухдневной щетиной — видимо, решил отращивать бороду. И хотя он был «чистым» брюнетом, щетина росла серо-бурая.

— А вы-то что слышали, мистер? — Барменше было лет девятнадцать, не больше. Девчонка, но уже изрядно потасканная.

— Насколько я понял, подстрелили мужчину.

— Подстрелили? Не врете? — глаза ее так и округлились.

— Говорят.

— А говорят, кого? — спросил щетинистый.

— Нет, — я пожал плечами. — И еще там машина сгорела.

— Надо же, — покачала головой девчонка.

В ресторан вошли двое полицейских и устроились за стойкой со стороны щетинистого.

— Привет, Ленни, — сказала девчонка одному из них. — Что там случилось на Куоббинском шоссе? Говорят, — она кивнула в мою сторону, — там на днях кого-то подстрелили.

Она налила им по чашке кофе, хотя они и не заказывали.

Блондину Ленни было лет двадцать пять, он сидел, топорща густые светлые усы. Они действительно смотрелись. Но вот его полицейская фуражка была измята, как у пилота бомбардировщика после пятьдесят третьего боевого вылета. Ленни навалился на стойку и посмотрел на меня.

— О чем это вы?

— Да слышал вот, что на Куоббинском шоссе в кого-то стреляли. И вроде как чья-то машина сгорела.

— От кого вы это слышали?

— От очевидца.

Ленни повернулся к напарнику:

— Чак, ты слышал что-нибудь про стрельбу?

Чак, очередной блондин, но, в отличие от Ленни, повыше ростом и почище выбрит, пил кофе, держа чашку обеими руками. Безвольные запястья были расслаблены, кисти рук уныло поникли вниз, покатые плечи ссутулены — такого типа прекрасно сыграл в «Шейне» Джек Пэленс[5]. Он сделал еще глоток, медленно поставил чашку, повернул голову и посмотрел на меня.

— Нет, ничего не слышал. И на вашем месте я бы поостерегся распространять по городу сплетни.

— Да-да, конечно. Наверное, не стоило говорить об этом, но я сказал только то, что слышал.

— Если знаете что-то конкретное — заявите в полицию. А если нет, держите язык за зубами. — Усы Ленни шевелились в такт словам.

Чак же продолжал сверлить меня злобным взглядом. От злобных взглядов больше толку, если тебе не двадцать пять, и ты не блондин, и усы отрастить для тебя не проблема.

— Я понял, — сказал я. — Спасибо, что разъяснили.

Положив на стойку три доллара, я вышел из зала.

Новая японская машина Сьюзен — красная, спортивная, обтекаемая, как пуля, двигатель с турбонадувом — развивала скорость в пять миллионов миль в час за пять секунд.

Сьюзен носилась на ней, как Чак Йегер, я же боялся ее до полусмерти и всегда устанавливал круиз-контроль, чтобы она сама не разогналась до скорости света, пока я следил за дорогой. Осторожно отъехав от поребрика, я направился по Мейн-стрит к уитонской больнице. И почти сразу же заметил в зеркале заднего вида патрульную машину: блондины сели мне на хвост с таким расчетом, чтобы я их видел. Через четверть мили я заметил, что за полицейской машиной едет серебристый «форд-эскорт». Обожаю парады!

Уитонская больница представляла из себя здание из желтого кирпича с подъездом, отделанным стеклянными блоками. Поликлиника и отделение неотложной помощи находились во дворе. Я припарковал машину на стоянке и прошел в поликлинику.

В вестибюле мирно сидели три человека, за стеклянным ограждением регистратуры — две женщины в белых халатах, за их спинами начинался коридор со смотровыми кабинетами. Подойдя к окошечку, я обратился к регистраторше:

— В пятницу, часов в шесть вечера, к вам поступил мужчина с пулевым ранением в левое бедро...

Следом за мной в приемное отделение вошел полицейский — этого молодца я еще ни разу не видел — и сел на один из стульев на колесиках. Пружины стула скрипнули, но он не обратил на них внимания, поскольку старательно грыз яблоко.

— Прошу прощения, сэр? — вопросительно посмотрела на меня девушка, к которой я обратился.

Вторая регистраторша поздоровалась с полицейским:

— Хэлло, Дейв!

— Меня интересует состояние мужчины, которого ранили в пятницу вечером, — объяснил я.

Полицейский, поработав челюстями, проглотил кусок яблока и спросил в ответ:

— Эй, Дженни, вы с Кевином идете на банкет софтболистов?

Та ответила ему утвердительным кивком и перевела взгляд на меня:

— Извините, сэр, но с пулевым ранением к нам никто не поступал.

— Вы даже не хотите проверить?

— Пулевое ранение — это ЧП, о нем всем было бы известно, — ответила она и повторила: — С ранением к нам никто не обращался.

Полицейский яростно надкусил яблоко. Регистраторша неодобрительно посмотрела на него и перевела взгляд на напарницу:

— Мардж, ты слышала что-нибудь о пулевом ранении?

Мардж выпятила нижнюю губу и покачала головой.

В вестибюле появилась маленькая черноволосая женщина и села справа у стены. Низкорослый и круглолицый полицейский доел яблоко и огляделся в поисках плевательницы. Не обнаружив таковой, он положил огрызок яблока в пепельницу. Моя регистраторша, брезгливо сморщив носик, взяла огрызок двумя пальчиками и бросила в мусорную корзину у себя под столом.

— Дейв, ты что, в хлеву вырос?

Он усмехнулся, ничего ей не ответил, зато посмотрел на меня и сказал:

— Думаю, здесь нет никого с пулевым ранением, мистер.

— Значит, что-то напутал, — я повернулся и пошел к выходу.

Шагая через вестибюль, я краем глаза изучал черноволосую женщину. Она старательно прятала от меня глаза.

Я прошел к стоянке, сел в машину и вырулил со своего места парковки. Круглолицый уже открывал дверцу патрульной машины. Он развернулся на подъездной дорожке и пристроился ко мне в хвост. В тот момент, когда я заворачивал, на крыльцо вышла черноволосая женщина. Ярдов через двести я вновь заметил «форд», который следовал за полицейской машиной. Может, ей нужен не я? Может, ее интересует Дейв? В конце концов, я не эгоцентрист.

Я в очередной раз пересек город, выехал на Куоббинское шоссе, вернулся к мотелю, поставил машину на стоянку и направился в фойе. Патрульная машина просвистела мимо меня, резво развернулась и понеслась в обратную сторону — к городу. «Форд-эскорт» заехал на стоянку и припарковался в дальнем углу. Я зашел в фойе, повернулся и стал наблюдать: черноволосая женщина выбралась из «форда», дождалась, когда патрульная машина исчезла из виду, и только тогда медленно зашагала к мотелю. Когда она вошла в фойе, я стоял возле бара.

— Не хотите коктейль? — предложил я.

Она на мгновение задержала на мне свой взгляд, проронила короткое «Да», прошла в бар и села за маленький столик у дальней стены. Я последовал за ней и сел напротив. Близилось время обеда, в ресторан начал стекаться народ. За стойкой бара стояла Вирджи.

— Что предпочитаете? — спросил я свою преследовательницу.