— Собираются.

— И внешне все будет выглядеть вполне законно. Ты ведь действительно увел триста фунтов кокаина.

— Кило, — поправил я.

— Кило, фунты — какая разница...

— И два центнера твоих у Генри Чимоли в подвальчике, — заметил Хоук.

— Так что тебя могут арестовать не только здесь. Тебя не спасет, если уедешь из Уитона.

— Это верно, — согласился я.

— И уж, конечно, в Уитоне тебе покоя не видать.

— Тоже верно.

— Так что мы вынуждены поговорить с Кэролайн, — подытожила Сьюзен.

— А если этот разговор окончательно раздавит ее? Трагедия произошла совсем недавно.

— Как получится. Не думаю, что все так страшно. Не думаю, что у нее появится будущее, пока мы не распутаем клубок. Но если это ее убьет, значит так тому и быть. Я не позволю погубить тебя.

— Твоя машина у мотеля, — напомнил Хоук.

— Да, и моя одежда, и моя косметика. О Боже, да ведь вся моя красота в номере мотеля!

— В мотель дороги нет. Если они заполучат тебя, они заполучат и меня.

— Но мое лицо...

— Забудь о лице, — попросил я.

Мы немного помолчали. Щетки все елозили по стеклу в своем непредсказуемом ритме.

— Ладно, — сказала Сьюзен. — Но вы не будете смотреть на меня.

— На лицо не будем, только на тело, — пообещал я.

— Итак, мы едем к миссис Кэролайн? — спросил Хоук.

— Ничего другого, пожалуй, не остается, — ответил я.

Хоук сбросил скорость, легко развернул «ягуар» и спросил:

— Думаешь, все легавые осадили мотель?

— Надеюсь. Они не в курсе того, что мы знаем.

— Если только, конечно, этот парень, как его...

— Конвей, — подсказал я Сьюзен.

— Если только Конвей не лгал.

— Ради чего? — спросил я.

— А вот этого мы не знаем.

— Все возможно, — сказал я, — но уж как-то слишком закручено.

— Пожалуй, — согласилась Сьюзен.

— Когда я в чем-то сомневаюсь, выбираю самое простое.

— Для меня ты сделал исключение.

— В тебе я не сомневаюсь.

— Значит, действуем так, как если бы Конвей говорил правду.

— Эта информация хоть чего-то да стоит.

— Но если информация ложная?

— Нужно быть готовым ко всему, — сказал я.

Была еще только половина восьмого, но город уже буквально вымер. Все сидели у телевизоров, следя за передачей «Вечерние развлечения». Падающий снег создавал иллюзию сказочной тишины. По Мейн-стрит медленно двигался снегоочиститель, оставляя за собой полосу посыпанной песком дороги. Ни легавых, ни пробок на дороге, никаких «десять-четыре»[10] в микрофоне. Только два подростка в бордовых атласных курточках с ворсистой надписью «Уитон» на спинках пытались играть в снежки возле пиццерии, но снега было еще маловато.

Кэролайн, казалось, не удивилась, увидев нас Хоук поставил машину в двухместный гараж Роджерсов рядом с джипом и, закрыв его, вошел в дом, неся дробовик и коробку с патронами.

— Второй машины никогда не было, — пояснила Кэролайн, — Бейли всегда ездил на патрульной без опознавательных знаков. Теперь на ней ездит Генри.

Она уставилась на вошедшего Хоука и его дробовик, но ничего не сказала и вежливо обменялась с ним рукопожатием, когда я представил их друг другу. Хоук поставил коробку с патронами на кофейный столик.

— Кофе хотите? — предложила Кэролайн.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Я после кофе не могу уснуть.

— Я надеюсь, вы меня извините, — сказал Хоук, обращаясь к Кэролайн, — мне необходимо осмотреть дом.

Она улыбнулась так же вежливо, как обменивалась рукопожатием:

— Конечно.

Хоук занялся обходом комнат. Я слышал, как он звякнул щеколдой с цепочкой на двери черного хода. Кэролайн опустилась на край дивана, подальше от столика, где лежали патроны. Сьюзен села рядом с ней. Я занял кресло напротив них, рядом с камином.

— Что-нибудь случилось? — спросила Кэролайн с напускным оживлением, таким же ненастоящим, как неоновый свет.

— Да. И поэтому нам нужно поговорить, — сказала Сьюзен.

— Что еще могло случиться? — На этот раз голос Кэролайн звучал устало, как после хлопотного, неудачного дня, когда и стиральная машина вдруг заглохла, а кошку вырвало на любимый ковер.

— Полицейские Уитона, скорее всего, в сговоре с Эстэвой. Они собираются убить Спенсера, — сказала Сьюзен.

— Полиция?

— Да.

— Что вы натворили?

— Он очень близок к раскрытию убийств и прервал торговлю кокаином.

Сьюзен явно преувеличивала мой прогресс в деле, но я ее не перебивал. Она наверняка знает, что делает. Вероятно, подсказывает чутье.

— Убийство моего мужа?

— Да.

— Вы думаете, полиция связана с Эстэвой? — переспросила Кэролайн.

— Да.

— Но только не мой муж.

Сьюзен слегка кивнула. Я видел, как постепенно включается в работу ее второе профессиональное я. Она сидела абсолютно спокойно и неподвижно, и ее кивок был недостаточно тверд для согласия, но и не включал в себя никакого отрицания. Им она подбадривала пациентку, говоря: «Я слушаю вас. Что дальше?»

— Мой муж никогда не изменял своему долгу, — сказала Кэролайн. — Мой муж был честным человеком.

Сьюзен слегка кивнула головой. В комнату молча вошел Хоук и прислонился к косяку рядом с моим креслом.

— Он не получал денег от Эстэвы? — спросила Сьюзен.

— Нет. Абсолютно нет. Он был... он был очень порядочен. Он был слишком порядочен, чтобы продать свою честь. Он дорожил своей работой, он дорожил своей семьей. Он был замечательным человеком.

— Вы знаете, кто продался Эстэве?

— Нет. Не знаю. Ни одного. — Она отвела глаза от Сьюзен. Снегопад за окном все усиливался. — Бейли был прекрасным отцом, — сказала Кэролайн, — замечательным мужем. Он бы нас никогда не предал.

Голос у нее дрогнул, и она замолчала. В комнате стало совсем тихо. Никто не двигался. Сьюзен наблюдала за ней спокойным беспристрастным взглядом. Я слышал дыхание Хоука за спиной, и свое тоже.

— Он так любил Брета, когда тот был маленьким, постоянно носил его на плечах. Он любил меня. Он готов был для меня через море переплыть. Он очень дорожил своей семьей. — Голос Кэролайн зазвучал уверенней, немного монотонно и тускло, но твердо.

— Но Эстэва взял на работу Брета.

— Нет. То есть, я хочу сказать, он взял его не из-за Бейли.

Сьюзен молчала.

— Он взял Брета... Брету нужна была работа. Брет был хорошим мальчиком. И он взял его. Я не знаю почему. Просто потому, что Брет был хорошим мальчиком. Как его отец.

Кэролайн витала где-то далеко от нас и говорила о людях, которых мы не знали, о Бейли и Брете, какими я их никогда не видел. Те, что я видел, были другими. Они оба были по уши в дерьме и увязали в нем все сильнее; пока всему не пришел неожиданный конец.

— Меня бы Бейли никогда не предал.

Снег, скопившийся на раме за окном, обрамлял стекло живописными треугольниками. Фа-ла-ла-ла-ла.

— Кого он предал? — спросила Сьюзен. Кэролайн покачала головой. По дороге мимо дома проехал снегоочиститель, дребезжа и скребя по асфальту ножом и грохоча цепями.

— Брет был очень сообразительным, — сказала Кэролайн и опустила глаза. — Он очень старался, но у него не получалось. Он никогда не смог бы стать таким, как Бейли, таким, каким Бейли хотел его видеть... Таким сыном, какого Бейли заслуживал. Мы старались, но...

— Трудно жить, пытаясь соответствовать чьим-то дефинициям.

Кэролайн подняла на нее глаза и сдвинула брови.

— Извините?

— Наверно, трудно жить, стараясь быть точно таким, каким ты должен быть по мнению кого-то другого.

— Да. Да, ужасно тяжело. Я пятнадцать лет старалась.

Сьюзен легким кивком пригласила ее продолжать.

— Очень старалась. Изо всех сил, — сказала Кэролайн и посмотрела на свои колени. На ней была серая фланелевая юбка и темно-синий свитер. На шее — зеленый шелковый шарфик, завязанный спереди мягким узлом. Густые волосы зачесаны назад и перехвачены зеленой шелковой лентой. — Он хотел... он хотел, чтобы все было правильно. Он был замечательным человеком, и он заслуживал лучшего. — Кэролайн затрясла головой, будто пыталась избавиться от каких-то мыслей. — Но... не получалось. Я была не в силах... Я не могла так больше жить.