Трофим выжил. Нина проявила свои целительские способности и залечила рану — пуля прошла навылет через плечо, а сознание водитель потерял от шока.

— Тебе помочь? — спросил я, усевшись рядом с Ниной на заднем сиденье автомобиля. С другой стороны примостился дед, с недовольным видом пытавшийся стереть пятно крови с белоснежной манжеты.

— Чем? — удивилась Нина.

Её немного потряхивало, но в целом она — да и все остальные — на удивление легко пережила случившееся. Что заставило меня принять факт: местные аристократы — отнюдь не нежные фиалки. По крайней мере, те, что постарше. Насчёт ровесников не знаю. Надя — та точно раздолбайка без царя в голове. Сегодня ещё познакомлюсь с Жоржем Юсуповым. И пощупаю, из чего скроен он.

— Я могу передать тебе энергию, — пояснил я. — За исцеление.

— Костя, не неси чушь! — внезапно рассердилась Нина. — Тебе сейчас выступать на церемонии! А я прекрасно себя чувствую, рана была ерундовая.

Не объяснять же ей, что у меня невероятно мощные и широкие каналы. Что бы это ни означало. Впрочем, она права. Я ведь не знаю, с чем там дальше придётся столкнуться. Может быть, от меня потребуется вообще всё, до капли.

— Кто мог на такое пойти? — бормотал дед. — Кто? Не понимаю.

— Тот, кому выгодно, — отозвался я, глядя в окно на пролетающий мимо Петербург.

— Ты на что-то намекаешь? — насторожился дед.

— Нет. Я мало что знаю о положении дел. Но рассуди сам: кто мог послать людей убить меня?

— Думаешь, они хотели убить тебя?

— Стреляли лишь по одной машине.

— В которой находился также и я. Глава рода, прошу заметить.

Я улыбнулся:

— Ну да, извини. Хорошо, что я оказался рядом.

— Да. Прошу прощения, я не успел поблагодарить за спасение...

— Да я не об этом, — отмахнулся я.

— А о чём же?

— Ну как тебе сказать... Извини за цинизм, но, если бы я сидел в другой машине, а обстреляли тебя — ты просто обязан был бы заподозрить, что стрелков нанял я.

— Познакомься, Константин. Это — Георгий Венедиктович Юсупов. Господин Юсупов — Константин Александрович Барятинский.

Я сфокусировал взгляд на парне, стоявшем напротив меня. Он был одного со мной роста, и... Да, чёрт возьми, мы с ним и в остальном были чем-то похожи. Не лицом, нет. У Юсупова были длинные белые волосы, как будто специально обесцвеченные, и он собрал их в хвост при помощи какого-то непростого шнурка. На шнурке сверкали камни, и, учитывая, что мы собрались не в кабаке, а в императорском дворце, можно было без ювелира смело утверждать, что камни эти — драгоценные.

Камни я заприметил ещё задолго до того, как нас представили. Войдя в зал, по привычке просканировал взглядом всех собравшихся, отметил детали. Жоржа с его отцом — копией которого был парень — заприметил сразу, только не сообразил, что это — чёрные маги. Из чёрного в них было — лишь одежда. Наглухо застёгнутые одинаковые сюртуки и брюки. Чёрные же туфли.

— Рад приветствовать. — Я пожал протянутую руку. — Кажется, я буду иметь честь сразиться с вами сегодня?

— Это честь и для меня. — Голос у парня был премерзейший, мне сразу захотелось стиснуть ему руку посильнее и переломать кости, но я сдержался. — Слышал, вы недавно оправились от травмы?

Мы опустили руки, сверля друг друга холодными взглядами.

— Не извольте беспокоиться, — процедил я сквозь зубы. — Тот небольшой ушиб не помешает нам с вами никоим образом.

— Надеюсь на это и очень рад знакомству. — Блондин поклонился. Я поклонился в ответ.

Жорж Юсупов удалился в другой конец зала — к отцу, который не посчитал необходимым поздороваться и даже не смотрел в нашу сторону.

— Ну и как с ним драться? — проворчал я себе под нос. — Мне уже хочется его пошинковать на куски, и отнюдь не из благородных побуждений...

Тут я почувствовал жар в груди. Вернее — на груди. Морщась, вытянул из-под рубашки жемчужину. С тоской посмотрел на чёрный тайфунчик, раскручивающийся в молочно-белой глубине. Не прошли даром ни недавняя битва на дороге, ни злые мысли после общения с Юсуповым. Да, черноты было всё ещё меньше половины, однако...

Может быть, я просто не должен быть белым магом, а? Ну, серьёзно! В прошлой жизни я всю дорогу шёл так, будто передо мной расстилалась лунная дорожка. Я знал, что поступаю правильно. Даже когда меня поставили к стенке — я не сомневался в своей правоте ни секунды. А что теперь? Вот я стою на пороге главного испытания на этом этапе своей жизни, и не испытываю никакой уверенности. Нет, я не боюсь этого белобрысого позёра. С магией, без магии — я его на завтрак сожру. А боюсь единственного: того, что сожру.

Проклятье! Ну не должен я был решать такие вопросы, не должен!

И тут две ладошки закрыли мне глаза.

— Надя, нашла время! — дёрнулся я.

— Не угадал!

Я резко развернулся и оказался лицом к лицу со смеющейся Клавдией. В приталенном длинном платье — вместо привычного белого халатика, в сверкающем колье и серьгах, с волосами, уложенными в высокую причёску, выглядела она просто изумительно.

— Ты как тут?.. — удивился я.

— Я — дворянка, Костя, — с улыбкой напомнила Клавдия. — И мой род тоже претендует на то, чтобы войти в ближний круг. Впрочем, я здесь не только поэтому. Меня пригласили отдельно, как общественного деятеля.

— Общественного... Ах да, клиника, — дошло до меня.

— Ну да, такая мелочь, как бесплатная магическая клиника для тех, кому не повезло родиться аристократами, — криво улыбнулась Клавдия.

— Прости, я не то хотел...

— Ничего страшного, я привыкла. А сейчас выйдет государь! Ты слышишь, как стихают разговоры? Чувствуешь поток его силы? Не можешь не чувствовать, это чувствуют все.

Она была права. Мне показалось, будто по залу пронёсся ветер, но ветра не было. Как будто электрическое поле, но и его не было. Кто-то задохнулся, кто-то негромко вскрикнул.

И вот он появился. Тот самый человек с портрета.

Его никто не сопровождал, не было никакой охраны, да он в ней и не нуждался. Его шаг был твёрд, и вокруг него незримо клубилась сила. Казалось, он может одним взглядом разрушить целый город.

Все онемели, склонились перед этим величием. Я тоже наклонился вместе со всеми. Стоявшая рядом Клавдия сделала что-то вроде книксена и замерла. Тем неожиданнее было услышать вдруг дерзкий в такой тишине её шёпот:

— Обрати внимание на его грудь.

Я обратил. И у меня язык присох к нёбу.

На груди императора, в золотой оправе, на золотой цепи висела крупная жемчужина. Одна половина её была белее снега, а другая — чернее, чем душа матереубийцы.

Когда император прошёл мимо меня, я покачнулся, но устоял. Казалось, его сила нащупала самого серьёзного противника в этом зале и просто пощупала. Возможно даже сам император этого не заметил.

— Видишь, — продолжала шептать Клавдия. — Император — одновременно белый и чёрный маг. Он не предвзят. И оба цвета в равной степени созидают его душу. Он не мыслит существования без одной из двух этих составляющих. Так что... есть не только два пути.

— Что ты имеешь в виду? — повернулся я к ней. — Что я...

— Ничего, Костя. Совершенно ничего. Это — просто светская беседа.

И Клавдия выпрямилась, поднялась во весь рост. Как и все остальные, мимо кого прошёл император. Напряжение спадало, люди начинали дышать. Я тоже выпрямился и посмотрел на императора, который, поднявшись к трону, повернулся и окинул собравшихся твёрдым взглядом.

— Рад приветствовать вас, друзья мои, — сказал он сильным низким голосом, который, будто огромный булыжник, прокатился по залу. — Сегодня я почувствовал здесь немалую силу. Надеюсь, состязание выйдет... интересным.

Правила отбора в ближний круг были не лишены оригинальной логики. Каждый род из круга выставлял своего лучшего мага. И каждый род, претендующий на возвышение, мог ответить тем же. Сегодня поединка ждали двенадцать чёрных магов, и, как следствие, двенадцать белых родов могли попытать счастья. Род Барятинских был в числе претендентов.