Я цепко осматривал дорогу, пытаясь определить, откуда она исходит. Но мимо проплывали лишь милые пасторальные картины. На небе — ни облачка. Зеленые поля, луга с пасущимися стадами. Пастухи издали раскланивались кортежу. Опасности взяться было попросту неоткуда... И всё же я очень сожалел о том, что карабин, захваченный в доме Комарова, остался лежать в гардеробной, припрятанным на дне бельевого ящика. С ним в руках сейчас было бы спокойнее.

— Что-то не так, Костя? — заметил моё беспокойство дед.

Кортеж приближался к перекрёстку со второстепенной дорогой.

Возле пересечения, у обочины, с обеих сторон дороги густо росли кусты. На перекрёстке вдруг появился и начал поворачивать на шоссе, где находились мы, здоровенный грузовик.

Трофим вынужденно затормозил. Дед нахмурился. Глядя на проезжающий мимо кортежа грузовик, пробормотал:

— Совсем распустились. Вся округа знает о том, какой сегодня день! Они обязаны...

— На пол! — рявкнул я.

И рванул деда за шиворот, заставив упасть между сиденьями. В ту же секунду на машину с обеих сторон обрушился град выстрелов.

Место для засады было выбрано идеально. Нападавших с обеих сторон закрывали кусты. Грузовик, заставивший кортеж остановиться, также вряд ли появился на дороге случайно. В общем, если бы засаду планировал я, действовал бы похожим образом.

Вероятно, это соображение и стало тем, что толкнуло меня под руку. Помогло спасти деда и себя за секунду до того, как раздались выстрелы.

Краем глаза я заметил, что голова Трофима свесилась на грудь. Спасти пожилого шофёра я не успел. Ярость оттого, что кто-то осмелился причинить вред моему человеку, придала сил. Пули, летящие в машину, разбивались о подставленный мною Щит.

Трое слева, — быстро определил я, — трое справа.

Главное — успеть. Главное, чтобы они не начали стрелять по другим машинам! Хотя, если цель — я, не должны. По крайней мере, до тех пор, пока не убедятся, что я убит.

Карабин... Я скрежетнул зубами. Будь он сейчас у меня под рукой — насколько это упростило бы задачу! Я дал себе зарок впредь никогда не выходить с территории усадьбы без огнестрельного оружия. И плевать, что будет говорить по этому поводу дед.

— Ты сможешь удержать Щит? — спросил у деда я.

— Что... — старик выглядел абсолютно растерянным.

— Очнись! — рявкнул я. — На нас напали! Нужен Щит.

К чести деда, он быстро взял себя в руки. Я почувствовал, как стена вокруг нас усилилась. Приказал:

— Держи Щит. Не опускай.

— А ты?! Что ты собираешься...

Я не дослушал. Резким пинком распахнул дверь автомобиля и ринулся к кустам.

Захватить с собой на церемонию карабин по понятным причинам не мог. А вот нож, отобранный когда-то у приспешников Комарова, спрятать было проще. С ним я почти не расставался. Не привык быть безоружным. Сегодня эта привычка спасла жизнь не только мне.

Нож я метнул сразу, едва успел выскочить на дорогу. Он вонзился в плечо человека, перезаряжающего винтовку.

Вопль. Двое его товарищей, пока ещё не сообразивших, что случилось, поворачиваются ко мне. Растерянно, медленно — этим надо пользоваться. Я выхватил винтовку у того, которого ранил, и тут же упал на землю, укрываясь от выстрелов за его телом. Перезарядить оружие он успел. Мой первый выстрел достался тому из двоих, который был ближе. Выстрелив, я тут же откатился в сторону. Угадал — земля в том месте, где только что лежал, брызнула комьями. Эти люди, похоже, были обучены стрелять куда лучше, чем соратники Комарова.

Заново перезарядить винтовку я уже не успевал. Ударил магией. Надеюсь, что дед удержит Щит и без меня...

Вопль. Тело последнего моего противника знакомо заискрилось.

Наблюдать за тем, как он корчится, я не стал. Ринулся через дорогу в другую сторону.

Эти трое уже успели сообразить, что покушение, мягко говоря, не задалось. Жертва внезапно превратилась в охотника. Все трое неслись прочь, направляясь к стоящей у обочины машине. Чуть поодаль я заметил ещё одну.

Попробовал ударить по убегающим магией — не получилось. Далеко. Вскинул к плечу винтовку. Выстрел. Один из троих упал, я бросился бежать. Двое других, уже добравшиеся до машины, пытались усесться. Я не позволил это сделать.

Выстрел. Одного из убегающих швырнуло на открытую дверь. Второй попытался укрыться за машиной, но выстрелить в меня не успел. Я перепрыгнул через капот и ударом приклада выбил из него дух.

Настороженно огляделся.

Всё?.. Да, всё. Больше опасность никому не грозила.

У кортежа уже началось шевеление. Открывались двери машин, на дорогу выходили люди. Переговаривались мужчины, охали и вскрикивали дамы. Я увидел, что Трофима вытащили с водительского сиденья, и над ним колдует Нина. Что ж, с этим она точно справится лучше меня.

Я задержался у машины, чтобы рассмотреть напавших. Кожаные куртки, тёмные рубахи, золотые украшения, татуировки... Похоже, во всех мирах люди, берущиеся решать чужие проблемы за деньги, выглядят примерно одинаково.

Покушение — заказное, это ясно. Кто-то очень не хотел, чтобы мы с дедом попали на церемонию. Узнать бы ещё, кто...

Забрать с собой оглушённого, чтобы позже допросить? Я взглянул на тело под ногами, которое как раз попыталось шевельнуться. Представил себе, как мы, всем торжественным кортежем, транспортируем его в Императорский Летний дворец. Поморщился.

При всей лояльности Государя к нашему роду, вряд ли подобный фокус пройдёт незамеченным. А недоброжелателей у Барятинских и без того хватает. Скандал, статьи в утренних газетах, что тут у них ещё положено... Нет уж. Пусть все трое остаются здесь. Видно, что это — рядовые исполнители. Вряд ли кто-то из них напрямую знаком с заказчиком. А вот обыскать их не помешает.

Документов ожидаемо не обнаружилось ни при ком из троих. Я забрал винтовки, подсумки с патронами и тонкий стилет, на удивление неплохо сработанный. Когда расстегнул куртку оглушённого парня, чтобы обшарить внутренние карманы, из-за ворота рубахи выпал медальон, висящий на шнурке. Серебряный, размером с крупную монету. С гравировкой на крышке — оскалившийся тигр с длиннющими клыками.

Медальон был открыт. Внутри — пусто, если не считать странных следов. Пепел?.. Я поднес медальон ближе к глазам. Точно, пепел. Как будто содержимое медальона вспыхнуло и мгновенно погасло.

«Часы! — вдруг осенило меня. — Золотые часы из сейфа Комарова, „единственная память о покойном батюшке“! Кажется, медальон — похожий амулет. То-то его хозяин так быстро приходит в себя...»

Парень как раз приоткрыл мутные глаза.

— Имя? — резко спросил я.

— Ге... — заикнулся он. — Герасим.

— На кого работаешь?

В глазах у парня мелькнул страх.

— Нельзя! — это было всё, что он успел выпалить. После чего снова потерял сознание.

Хм-м. Мне доводилось сталкиваться с подобным раньше. Стоп-вопрос, внедряемый в сознание разведчика. Вопрос, на который нельзя отвечать... В моём мире такие операции проводили с помощью гипноза, это была редкая и дорогая штука. Здесь, вероятно, подобного эффекта достигали с помощью магии.

Впрочем, результат один и тот же. Этого парня можно хоть ломтями настрогать — на вопрос, кто его хозяин, он не ответит. А вот с помощью медальона, возможно, и удастся что-то выяснить.

Я оборвал шнурок и спрятал медальон в карман.

Можно было бы долго расписывать отличия моего родного мира от того, в котором судьба назначила мне прожить вторую жизнь, но ярче всего эту разницу можно было ощутить на примере случившегося. В моём мире после такого покушения распорядок дня людей любого уровня изменился бы кардинальным образом. Но не здесь.

Едва лишь схлынула горячка битвы, дед достал из нагрудного кармана часы, отщёлкнул крышку и объявил:

— Если не поедем прямо сейчас, можем опоздать к церемонии. Это недопустимо!

И мы спешно расселись по машинам. Пришлось потесниться, поскольку та, в которой мы ехали, превратилась в решето. Причём, у меня осталось стойкое впечатление, что дед забраковал её вовсе не потому, что пули что-то повредили в ходовой части, а потому что явиться ко двору в таком виде — так же недопустимо, как опоздать.