Станки, конвейерная лента, лебёдки — всё это у меня в воображении превратилось в чёрные пятна. Препятствия или укрытия, смотря по ситуации. В дальнем конце цеха я увидел дверь. Согласно плану завода, за ней должна быть лестница на второй и третий этажи. Всё, цель определена.

Я рванул вперёд, дёрнулся вправо, прыгнул, оттолкнулся ногой от одного «чёрного пятна», в воздухе выдернул из кармана револьвер и выпалил по одному особо меткому парню, чьи пули уже дважды меня едва не оцарапали. Одновременно с другой руки выпалил из обреза.

Меткий немедленно рухнул на спину, словив пулю между глаз. Выстрел из обреза разворотил какую-то цистерну рядом с другой моей мишенью, и та с металлическим звуком лопнула, выплеснув тучи пара. Из тумана послышался истошный вопль.

Дверь в конце цеха распахнулась, и оттуда, быстро рассредоточиваясь, потёк ручеёк вооружённых людей. Дело начало оборачиваться круто. Вряд ли Лавр на постоянной основе держит здесь такую армию. Значит, чувствовал, что за ним придут, боялся. Что ж, правильно делал.

Выбитая дверь у меня за спиной грохнула о стену — ворвались ребята Федота. Завод грозил прекратить своё существование в самое ближайшее время. Цех уже превратился в туманный ад с мечущимися в нём тенями демонов и грешников. Я палил без перерыва, стараясь не задерживаться на одном месте. И вокруг меня грохотали выстрелы.

И странным образом я заметил, что душа моя в кои-то веки расправила крылья. Я был как будто дома. В своей родной стихии. Я был — собой. Не Костей Барятинским, аристократом из древнего рода, а мятежным Капитаном Чейном. Мир сделался простым и понятным: есть мы и есть они.

Этот парень появился передо мной неожиданно, будто из тумана соткался. Ростом под два метра, в плечах, наверное, около полутора, он напоминал непоколебимый утёс. А в руках держал пушку с таким жерлом, что у меня ёкнуло сердце.

Я быстро выставил Щит, и здоровяк выстрелил. В Щит ударила сумасшедшая сила, меня отшвырнуло на пару шагов, которые я проехал на подошвах. Удивляться, как самого парня не впечатало отдачей в противоположную стену, было некогда. В мире, где существует магия, наверняка можно провернуть ещё и не такое.

А здоровяк переломил своё жуткое оружие пополам. Из него выскочила гильза, размером примерно со стакан. Парень вытащил из патронташа, висящего через плечо, следующий патрон и вставил внутрь. Но я не стал ждать, чем всё это закончится.

Убрав Щит, прицелился из обреза и выстрелил сам.

На груди здоровяка тускло мигнул амулет, а больше не последовало никакой реакции.

— Какого?.. — пробормотал я.

Демоническая пушка вновь уставилась на меня.

— Прощай, Фантомас, — пробасил здоровяк.

Я, разумеется, опять закрылся Щитом, но что-то пошло не так. Может, пули у парня были какие-то особенные. Пулю-то Щит остановил, однако от него пошла по воздуху волна, которая меня толкнула, подняла над полом и бросила назад.

Я взмахнул руками, выронил обрез и миг спустя схватился за цепь лебёдки. Скатился по ней на пол как раз вовремя, чтобы услышать щелчок.

Гильза описала дугу в воздухе. Здоровяк надвигался на меня, неотвратимый, как сама смерть.

— Они все разные, — сказал он мне с какой-то дружеской интонацией, заталкивая в патронник следующий снаряд. — Мне даже интересно, что сделает с твоим Щитом этот.

Использовать в третий раз ту же самую стратегию защиты было бы уже безумием. А стрелять по этому монстру было, как я уже понял, бессмысленно. Но у меня оставалось одно оружие, которое я пока не использовал.

Цепь явилась по первому зову и сразу метнулась в атаку. Полупрозрачные звенья, почти не видимые в окутавшем всё тумане, обернулись вокруг не успевшего защёлкнуться оружия. Я рванул в сторону, и пушка вылетела из рук опешившего верзилы.

Впрочем, он растерялся ненадолго. Зарычав, побежал ко мне, и казалось, что бетонный пол трескается у него под ногами. Остановить его было так же возможно, как разогнавшийся поезд. Я взмахнул цепью, но та не успела прийти на помощь. Поезд сшиб меня, и я вновь полетел спиной вперёд.

Ударился об острый край чего-то, рухнул на пол. На боль внимания не обращал. Руки-ноги чувствую, значит, жив. Но это, судя по всему, временно. На меня вновь нёсся товарный поезд. Амулет у него на груди то и дело вспыхивал — видимо, по самой крупной мишени вовсю стреляли ребята Федота.

То, что случилось потом, повергло меня в изумление, хотя я думал, что это уже невозможно.

Та самая цепь, по которой я так удачно спустился несколько секунд назад, с отчётливым звяканьем отцепилась от лебёдки и, как гигантская кобра, метнулась к своей жертве. Она обвилась кольцами вокруг шеи здоровяка, и тот... остановился.

Лицо побагровело, он вцепился в звенья цепи, рванул раз, другой — но удавка только сделалась туже. Здоровяк рухнул на колени.

Звяк!

Ещё одно звено расцепилось, и другой конец цепи полетел ко мне. Я вскинул руку, и цепь мягко легла в ладонь, обвилась вокруг неё. Прильнула, как ласкающийся котёнок.

Вот вы и вырастили душу оружия, ваше сиятельство. Теперь можете не сомневаться, что ваш путь приведёт вас к его плоти. Когда они соединятся, этот вопрос будет закрыт.

У меня не было возможности подумать, что всё это значит. Я просто использовал преимущество, которое неожиданно свалилось на мою голову. Сжав цепь, рванул её на себя и встал. Здоровяка наклонило вперёд. Он уже сипел, но налитые кровью глаза смотрели на меня с такой ненавистью, что будь я облит бензином — вспыхнул бы.

Я подошёл к нему, наматывая цепь на руку, чтобы сохранить натяжение.

— И где мне искать его... плоть?

— Мне-то откуда знать? Это — ваше оружие. Скажу лишь, что плоть вы найдёте там, где меньше всего можно ожидать обнаружить душу. Ваш путь приведёт вас туда. Не нужно искать специально, нужно лишь не сходить со своего пути.

Чёрная цепь засветилась — это «душа» оружия проступила через его «плоть». Теперь они были едины.

Амулет здоровяка с треском взорвался.

— Ничего личного, — сказал я парню. — Но оставлять за спиной такого, как ты, я не стану. Уж прости.

Цепь соскользнула с тела легко и податливо. Я с сомнением посмотрел на неё. И что теперь делать с этой «плотью»? Но она исчезла по первому желанию, так же, как и необременённая «плотью» «душа».

«Теперь Лавр может обвинить меня не только в налёте, но и в ограблении», — мелькнула в голове никчемушняя мысль.

Бойня закончилась. Стало тихо. Слышалось лишь прерывистое дыхание старающихся сделаться невидимыми работяг, да шипение простреленной цистерны.

Я шёл по развороченному цеху, оценивая результаты. Мы явно положили если не всю, то изрядную часть охраны Лавра. А значит, дальше путь будет свободен. Отряд Федота потерял лишь двух человек. Одним из них был Егор Пухов. Он лежал на застывшей конвейерной ленте, глядя неподвижными глазами в потолок.

— Эй, Фантомас! — Я повернул голову и увидел Алексея, привалившегося к стене рядом с дверью на лестницу. — Эти двое вроде живые. Если надо.

У его ног валялись без сознания двое бойцов Лавра. Я двинулся к ним.

Я оглядел поверженных бойцов. Спрашивать у них, где находится кабинет директора, было, во-первых, бессмысленно — всё равно не скажут, — а во-вторых, без надобности. И так понятно, что охраняли они подступ к лестнице. Следовательно, Лавр Пахомов засел где-то на верхних этажах.

— Ждите здесь, — приказал я Алексею и открыл дверь. — Дальше я сам.

Я взбежал по лестнице. Второй этаж. Почище, чем внизу, но тоже душно и пыльно. Давно не мытый, заплёванный пол, стойкий застарелый запах табачного дыма. Обшарпанные деревянные двери с табличками, на которых едва читаются надписи — и ни души. Сотрудники, видимо, поняв, что выбраться через чёрный ход не удастся, забаррикадировались за дверями кабинетов. Я вынес магическим ударом первую попавшуюся дверь.

Раздались вопли. Относительно баррикады я угадал — дверь изнутри подпёрли шкафом. Хорошо, что я не стал тратить силы, пытаясь вынести её по-простому, сломав замок.