Рауль прекрасно слышал свисток, данный боцманом, чтобы отъезжали. Минута была критическая; на палубе наверное кто-нибудь следил за отъезжавшей лодкой, и хотя ночь была очень темная, но действовать надо было с величайшими предосторожностями, чтобы надеяться на успех.

— Время приближается, — шепнул Итуэл, — старику Карло даны инструкции, а маленькая Джита позаботится, чтобы он их не забыл. Все теперь зависит от безмолвия и быстроты действия. Меньше чем через пять минут лодка подойдет под отверстие.

Рауль вполне понимал план Итуэла, но находил его совершенно неосуществимым. Он считал невозможным, чтобы уезжающая Джита не привлекла к себе общего внимания; ему казалось невероятным исчезнуть никем незамеченным, но времени не оставалось на колебание, надо было или решиться на страшный риск, или вовсе отказаться от бегства. Раздавшийся громкий приказ, данный дежурным офицером в рупор, немного ободрил его, так как он увидел из этого, что по крайней мере тот чем-то отвлечен. Это уже было большим облегчением, потому что кто же бы осмелился заняться чем-нибудь другим, когда его призывают на другой конец судна?

Целый вихрь мыслей кружился в голове Рауля. Он слышал как оба его итальянца горячее прежнего обсуждали поднятый им вопрос, как смеялись собравшиеся перед загородкой офицеры, присутствия которых в пылу увлечения итальянцы совершенно не замечали, различал малейшее трение лодки о кормовую часть судна, каждый всплеск весел старика Джунтотарди. Молодому корсару казалось, что все его сердечные ощущения, весь интерес его жизни, его настоящее, прошедшее и будущее — все заключалось в этой одной минуте. Не желая действовать без совета Итуэла, он шепотом спросил его, что ему делать.

— Должен я головой вниз броситься в воду и доплыть до лодки?

— Не двигайтесь, пока я вам не скажу, капитан Рауль; пусть себе горланят итальянцы.

Рауль не мог видеть воды, потому что лежал на спине, держа голову в отверстии, и мог полагаться только на слух. Лодка медленно обходила корму, как бы собираясь от нее удалиться. Старик Карло как нельзя лучше играл взятую им на себя роль. Он так повернул свою лодку, что ее трудно было бы рассмотреть с палубы, если бы кто-нибудь и следил. Затем он приостановился и выжидал дальнейшего хода событий. С судна меньше всего считали нужным следить за ним, так как его считали слишком далеким от житейских дел.

— Вот! Надо сейчас! — шепнул Итуэл. — У вас все безопасно?

Рауль поднял голову и осмотрелся. Он слышал еще смех и разговоры офицеров около его помещения, но им не было никакого дела до него. Однако он подумал, что, пожалуй, может возбудить подозрение своим долгим молчанием, и, приняв меры, чтобы голос не выходил из отверстия, он повторил одно из прежних своих возражений; но оба гостя были так заняты своим спором, что не пожелали даже потратить времени на ответ. Рауль и не рассчитывал на ответ, он достиг своей цели, напомнил о своем присутствии и таким образом надеялся, что его не сразу хватятся. Итак, все обстояло благополучно, и Рауль снова принял свое прежнее положение, далеко выставив голову в отверстие, так что она пришлась всего в нескольких дюймах от головы Итуэла.

— Все хорошо, — сказал он, — что мне теперь делать?

— Больше ничего, как просунуть голову и плечи в отверстие, упираясь ногами.

Рауль последовал этому совету и двигался очень медленно и с величайшей осторожностью. Но едва только одна его рука просунулась в отверстие, как Итуэл вложил в нее веревку, шепнув, что она надежно закреплена. С помощью веревки дело пошло гораздо успешнее и надо было остерегаться только одного, чтобы поспешностью не испортить всего дела. Теперь Раулю ничего не стоило продвинуть все тело в отверстие, но для окончательного успеха необходимо было сделать это незаметно. Раулю оставалось сделать еще одно последнее усилие, чтобы совершенно вылезти и спуститься в лодку, но Итуэл удержал его за руку.

— Послушайте, все ли еще грызутся ваши итальянцы? — шепнул он.

Прения шли все так же оживленно и шумно, не смолкая ни на секунду. Итуэл дал понять, что надо кончать, и Рауль, крепко держась за веревку, оттолкнулся ногами от пушки, совершенно вылез из отверстия и повис перпендикулярно. Легко опуститься затем в лодку, бросив веревку, было делом одной секунды. Коснувшись ногами одной из скамеек, он заметил, что Итуэл уже предупредил его. Затем американец притянул его к себе, и оба они легли на дно лодки, а Джита накрыла их своим плащом. Карло Джунтотарди умел править лодкой, и ему оставалось только отцепить багор, которым он придерживался за одну из цепей. Фрегат продолжал медленно подвигаться вперед, оставив их через минуту футов на сто позади себя.

До сих пор все складывалось замечательно удачно. Ночь была так темна, что оба беглеца осмелились приподняться и сесть на скамьи; они даже взяли весла, хотя с большими предосторожностями и совершенно бесшумно. Рауль задрожал от радостного чувства, когда с первым же сильным взмахом весла лодка далеко отошла.

— Тише, капитан Рауль, тише, — шепотом предостерег его Итуэл. — Нас еще могут услышать с фрегата. Еще пять минут, и мы в безопасности.

В эту минуту с «Прозерпины» раздался сигнал для смены дежурства, но в то же время его сопровождал больший против обыкновенного шум.

— Это простая смена дежурства, — заметил Рауль, замечая некоторую тревогу на лице Итуэла.

— Обыкновенно не бывает такого шума.

— Что это?

Не было никакого сомнения: с судна спускали на воду лодку.

Уступая чувству сострадания к злополучному Раулю Ивару, над ним ослабили надзор, и Винчестер приказал часовым только каждые полчаса немного приподнимать угол занавески, чтобы убедиться, что арестант не ушел и ничего над собой не сделал, не тревожа его постоянным подсматриванием. Теперь как раз на часах пробило половину, и один из часовых почтительно приблизился к кучке офицеров, чтобы исполнить приказ старшего лейтенанта. Ему дали дорогу, хотя и находили излишней пунктуальностью эту проверку теперь, когда из-за занавески громко раздавались голоса Баррофальди и Вито Вити. Через плечо часового туда заглянул и Иэльвертон, один из младших и очень усердных офицеров. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что случилось, и Иэльвертон, ничего не сказав другим, поспешил со своим открытием к дежурному офицеру. Новость быстро разнеслась. Винчестер приказал сорвать парусину, и глазам всех предстали все еще горячо спорившие, кричавшие и жестикулировавшие итальянцы, не подозревавшие об исчезновении Рауля.

— Черт возьми, господин вице-губернатор! — вскричал Гриффин, который понимал, что в эту минуту надо отложить в сторону всякие церемонии. — Где же Рауль Ивар?

— Синьор сэр Смит?.. Или месье Ивар, если вы предпочитаете это имя?.. Ах!.. Слушайте-ка, милейший Вити, где же он, в самом деле?.. Ведь он был все время тут, около нас. Минуты не прошло, как он был тут!..

— Cospetto, синьор Андреа! Да ведь по вашей же доктрине выходит, что никакого настоящего, реального человека тут вовсе и не было, а был воображаемый человек, так что ничего нет удивительного, что его здесь больше и нет!

— Послушайте, сосед Вити, — начал Баррофальди. Но тут его нетерпеливо перебил Гриффин:

— Простите, вице-губернатор, но в настоящую минуту, казалось бы, не до философских измышлений; по крайней мере нам, морякам, надо торопиться исполнить нашу прямую обязанность.

— Что это?..

Капитану Куфу сообщили о случившемся, и он явился из своей комнаты раздраженный.

— Где лодка старика итальянца с его племянницей? — спросил он.

И этот вопрос разом все осветил. В эту же минуту молодой матросик спустился с мачты и впопыхах сообщил, что, насколько можно было разобрать среди темноты, он заметил, что лодка итальянца приостанавливалась под пушечными отверстиями на батарее, и ему показалось, что в нее спустилось что-то из отверстия.