Зануда-коринженер стоял с секундомером и фиксировал длительность каждой операции: сколько идет на заправку, сколько - на замену масла... и так далее вплоть до полной разборки двигателя.

  Звучали команды вроде:

  - Замена левого элерона вместе с тягами. Старт!

  А по выполнении придира с ромбами лично проверял затяжки гаек, зазоры клапанов и прочие места, где была бы возможна халтура. Каждый замеченный дефект приводил к стандартному наказанию: результат не засчитывался, а упражнение полагалось выполнить заново.

  Решительно все техники отметили, что при всей гнусной въедливости у товарища коринженера были и положительные стороны: на время выполнения задания он выдавал великолепного качества инструменты, а также очень полезные приспособления вроде перчаток с резиновыми напалечниками и налобных ярчайших фонариков. Правда, по окончании учебы все отбиралось.

  - Как прилетим на место - эти штуки получите в полное свое распоряжение, - так Александров объяснил свои действия.

  Комкора Смушкевича со своим (уже!) хозяйством знакомил лично Рычагов. Правда, по дипломатическим соображениям комбриг решил не следовать примеру коринженера, и летное задание Смушкевич получил едва ли не простое: 'коробочка' над аэродромом, десять фигур высшего пилотажа и посадка. Не стоит удивляться, что опытнейший летчик выполнил задание безукоризненно. Правда, сам Павел Васильевич про себя подумал, что уж Александров наверняка нашел бы повод для придирки, но эту мысль оставил без выхода наружу.

  Разумеется, комкор пожелал лично видеть полеты курсантов сначала на тренажере, а потом и в небе. Рычагов постарался произвести наивыгоднейшее впечатление - и ему это удалось. Для начала он решительно предоставил визитеру возможность самому подбирать любую эскадрилью для проверки, тем самым не давая повода заподозрить себя в выдвижении наилучших в экзаменуемые.

  - Интересное построение, - бормотал Смушкевич, глядя на экраны, - и ведь разумно, когда противник... а вот и они... хорошо стреляют, мерзавцы...

  Не стоит удивляться, что почти сразу же прославленный герой испанского неба немедленно предложил учебный поединок. И опять была возможность выбрать. Комкор ткнул пальцем в первого попавшегося лейтенанта.

  Разумеется, летеха продул. Но, к удивлению и тайному неудовольствию Смушкевича, не всухую. Курсант был условно сбит пять раз, Смушкевич - один. Попытка оспорить результат потерпела крах: тренажер имел возможность замедленного воспроизведения.

  Вечером два старших командира совещались с глазу на глаз. При этом наливали не воду и не в наперстки.

  - Да кто ж он такой?! - горячился Смушкевич.

  - Не летчик, - отвечал Рычагов. Это была чистая правда.

  - Сам догадываюсь! - кипел горячий еврейский парень. - В курилке говорили: ему за шестьдесят!

  - В паспорт не глядел, - дипломатично отреагировал комбриг и тем самым снова выдал правдивую информацию.

  - А какие он иностранные языки знает? - вдруг спросил комкор и налил еще.

  - Английский точно, читает без словаря; еще слыхал от него испанские словечки...

  - Не было его в Испании, уж про такую личность все наши знали бы.

  - Ага, будь он летчиком, то знали бы. А если нет?

  - Вот я тебя и спрашиваю: пусть не летчик, а кто тогда?

  - Добавь: не летчик, но в нашем деле что-то понимает.

  - Еще б не понимать. Чтобы зеленый парнишка за считанные пару месяцев так навострился и в учебном бою меня зацепил...

  - А про Серова с Осипенко слыхал?

  При упоминании Серова комкор подобрался и даже вроде бы протрезвел.

  - Выкладывай.

  Последовал рассказ, закончившийся так:

  - ...и при всем том к Толе относился со всем уважением, и к Полине тоже.

  Смушкевич проявил догадливость:

  - По всему видно: ему понадобилась Толина поддержка, и от Полины тоже. В чем, хотел бы я знать? А еще больше мне интересно: кто же он все-таки такой?

  - Слыхал я про него такое определение: инженер-контрабандист.

  Такие слова просто необходимо было закусить, что Смушкевич и проделал. Видимо, после этого в мозгах у комкора наступило прояснение, вследствие которого прозвучало почти что трезвое:

  - Попробую поставить вопрос перед Локтионовым¹⁹ - надо бы собрать самых умелых и чтоб с опытом Испании. И всех туда, в сводную часть - помогать твоим. Ты убедил, не такие они желторотики, но согласись, что одного истребительного полка может не хватить на всю зону конфликта. Обязательно на И-180. Ты говорил, контрабандист? Так пусть нам добудет - хоть как, хоть через самого черта - нужное количество этих машин. Понравились они мне.

  - Идея хорошая, Серов тоже ее высказал. Что до самолетов - думаю, ты прав: если ему прикажут, то он эти самые И-180 раздобудет. И еще кое в чем прав... Знаешь, как мои курсанты прозвали этого интересного коринженера? Старый черт. Сейчас, правда, они зовут его просто Старый.

  В ответ на такие слова Смушкевич усмехнулся, довольный собственной проницательностью.

  Разговор с Жуковым оказался непростым. В его словах так и сквозило недоверие к штатскому - а в том, что этот товарищ в глубине души так и остался штатским, у опытного командира сомнений не имелось. Но постепенно собеседники молча согласились быть по имени-отчеству и на 'ты' - разумеется, только в обстановке с глазу на глаз.

  Однако рассуждения и сведения, изложенные весьма немолодым инженером, были для сорокатрехлетнего комдива большой неожиданностью.

  - Ты думаешь, Георгий Константинович, что твоя задача - победить в этой войне. Ошибаешься: твоя задача другая, - последовала непонятная усмешка. - требуется, чтобы ты победил с разгромом. Так, чтобы в будущем при мысли о войне с Советским Союзом японцы до сортира не успевали добегать. А моя задача - тебе в этом помочь. Не военными советами, тут ты меня с легкостью за пояс заткнешь. Снабжением.

  Увидав особенный огонек в глазах собеседника, Рославлев понял, что нашел нужную ниточку:

  - Имею в виду: можно дать новейшую технику; проблема в том, кто ей будет управлять. Вот с авиацией вроде как решил, летный состав двадцать второго истребительного полка обучил. С танками хуже.

  - Чем хуже?

  - Тем, что основным танком будет БТ-7, а это не ах. Броня противопульная, гусеницы узкие, на резких поворотах они слетают, движки работают на бензине. Ну разве что снаряды получше могу предоставить. Кстати, они и к противотанковым сорокапяткам пойдут.

  - Что не так со старыми?

  - То, что легкие танки 'Ха-го' они дырявят, а вот против средних 'Чи-ха'' намного хуже. Снаряды броню не пробивают, а сами раскалываются.

  - И можно получить что-то получше?

  - Подкалиберные, с высокотвердым сердечником. Возьмут японский средний танк хоть в лоб. О бортах и корме и вовсе не говорю.

  - Добро, что еще?

  - Вот сам суди: в моих силах предоставить тебе наливняки с авиабензином, емкостью шестнадцать тонн. Это шестьдесят четыре самолетовылета - истребителей, понятно, для бомберов поменьше. Или это заправка двадцати БТ-7.

  Жуков умел думать быстро:

  - Сколько таких можешь обеспечить?

  - В том-то и дело, Георгий Константинович: обеспечить можно очень много, но их надо довести до места. И это тоже пустяк, а вот что не пустяк: там... сам знаешь, где... должны быть готовые емкости для бензина. Громадные. Считай сам: у тебя, круглым счетом пятьсот танков, на каждого по одной заправке - уже четыреста тонн, а ведь заправка потребуется не одна. Да еще на авиацию оставь. И на автомобили - ну, тем бензин попроще... Короче, хранилища нужны на пять тысяч тонн горючего. Лучше бы на все десять. Что не истратим - обратно вывезем. К ним нужна охрана, само собой. С кем-кем, а с диверсантами у японцев все в порядке. Кстати, автороты должны быть усиленного состава - по людям. Предвижу ситуацию, когда машин будет много, а шоферов - наоборот. По снарядам...