Гербрухта я опять оставил главным на корабле.

— Можете сойти на берег, — сказал я своим воинам, — но чтоб драки не затевать!

Большинство в моей команде были норвежцами, многие носили на груди молот Тора, но за время этого путешествия они почти не сходили на землю и заслуживали отдых.

— Никаких драк! — ещё раз предупредил я. — И до ночи вернуться на корабль!

— Они будут драться, — сказал Эгиль, когда мы с ним уже шли по берегу.

— Разумеется, будут. Они же идиоты.

Этельстана в лагере не оказалось. Он отправился вглубь суши с четырьмя сотнями воинов. Без сомнения, этот дым над холмами — дело его рук. Два воина в кольчугах охраняли его шатёр, но я рявкнул на них, и они неохотно пропустили нас внутрь, где я рявкнул снова, требуя у слуги эль. Потом мы стали ждать.

Этельстан вернулся ближе к вечеру в приподнятом настроении и, казалось, был рад меня видеть.

— Мы их начисто ободрали! — похвастал он, стаскивая кольчугу. — Садитесь уже. Это эль?

— Добрый эль, — сказал я.

— Мы его умыкнули из усадьбы дальше на берегу, — он уселся и поднял на меня взгляд. — Коэнвульф сказал, ты покинул флот.

— Когда мы в последний раз видели флот, мой король, его выбросило на подветренный берег и ему докучали скотты. Так что мы предоставили Коэнвульфу разбираться самому и отправились искать корабли Константина.

Этельстан улыбнулся, узнавая мою враждебность к командующему его флотом.

— Говорят, корабли Константина ушли на север. Сбежали от нас. Их пятнадцать?

— Пятнадцать. Но они не сбежали. Они даже не знали, что ты здесь.

— Ну, теперь узнают, — мрачно ответил он. — Так чем они заняты? Прячутся на островах? Ждут подмоги, чтобы напасть?

— Коэнвульф боится именно этого?

— Подозревает.

— Ну, так он неправ. Они отплыли на запад.

— Вероятно, ушли в Камбрию, — вставил Эгиль. — Теперь ты их долго не увидишь.

Несколько мгновений Этельстан молча смотрел на нас. Ясно было, что для него это новость.

— Вы уверены?

— Уверены, — подтвердил я. — Мы считаем, они оставили четыре корабля у этого побережья, которые теперь, скорее всего, увидели твой флот и спрятались в какой-нибудь бухте.

— Значит, ты принёс мне добрые вести! — довольно произнёс Этельстан. — И твой сын хорошо себя проявил.

— У него есть потери? — спросил я.

— Ни единого воина! Скотты не стали сражаться.

Он умолк. Полог шатра распахнулся, и вошел Ингилмундр. Этельстан улыбнулся.

Высокий норвежец замер, увидев нас, но потом заставил себя улыбнуться и отвесил мне небрежный поклон.

— Лорд Утред.

— Ярл Ингилмундр, — холодно ответил я.

Мне он не понравился с самой первой встречи у Мерза. Он был молод и безумно красив, с прямым носом и длинными волосами почти до пояса, повязанными кожаной лентой. Когда я столкнулся с ним в первый раз, он носил на шее молот Тора, а теперь там висел сверкающий крест на золотой цепи.

— А это — ярл Эгиль Скаллагриммрсон.

— Я слышал о тебе, — сказал Ингилмундр.

— Другого я и не ожидал! — радостно отозвался Эгиль.

— Ингилмундр привёл из Виреалума две сотни воинов, — нетерпеливо перебил его Этельстан. — Они тоже нам пригодились!

— Так они же норвежцы, — шутливо произнёс Эгиль.

— Они служат примером, — сказал Этельстан.

— Примером? — переспросил я.

— В Инглаланде рады всем, при условии, что они христиане. — Этельстан похлопал по сидению рядом с собой, приглашая Ингилмундра сесть. А еще бросил недовольный взгляд на молот у меня на груди. — Лорд Утред привез нам хорошие вести, — пояснил он Ингилмундру. — Флот скоттов ушёл, весь. Отправился к западному побережью.

— Они бежали от тебя, мой король, — сказал Ингилмундр, садясь рядом с ним.

— Оказалось, что нет. Если лорд Утред прав, они даже не знают, где мы! Зато все остальные сбежали.

— Все остальные? — спросил я.

— Эти трусы не станут сражаться! Да, они на нас нападают. Мы не можем высылать мелкие фуражные отряды, но нашей армии они противостоять не смогут. Нам известно, что у Константина есть воины, по меньшей мере, пятнадцать сотен, и это не считая его союзников из Страт-Клоты, но лицом к лицу они с нами столкнуться не смеют. Они прячутся в холмах.

— Они боятся тебя, мой король, — сказал Ингилмундр.

Этельстан наградил его теплой улыбкой. Он был падок на лесть, а Ингилмундр умело ему потакал. Какой же он липкий, думал я, как сырое тюленье мясо.

— Константин и должен меня бояться, — сказал Этельстан. — Я надеюсь, после этой кампании испугается ещё больше.

— Или обозлится, — вставил я.

— Конечно, он будет зол. — В голосе Этельстана мелькнуло раздражение. — Зол, напуган и пристыжен.

— И полон желания отомстить, — настаивал я.

Этельстан несколько мгновений смотрел на меня, а потом вздохнул.

— И что он может сделать? Я глубоко в его землях, а он отказывается сражаться. Думаешь, на моей земле у него получится лучше? Если он хоть на шаг перейдет границу, я сокрушу его, и ему это известно. У меня больше копий, больше мечей и серебра. Он может сколько угодно жаждать мести, но он бессилен. Я установлю мир в Британии, лорд Утред, и Константин узнает цену, которую придется заплатить за нарушение этого мира.

— У тебя есть еще воины, мой король? — мягко спросил Эгиль.

— Есть, — просто ответил Этельстан.

— А если Константин объединит твоих врагов? Норвежцев с Островов, данов, жителей Страт-Клоты и ирландских королевств? У тебя все равно будет больше людей?

— Этого не случится, — ответил Эгилю Ингилмундр.

— Почему же? — очень вежливо поинтересовался Эгиль.

— Разве мы, норманны, когда-нибудь объединялись?

Хороший вопрос, и Эгиль признал это легким кивком. Норманны — и даны, и норвежцы — были грозными воинами, но славились вздорностью.

— А кроме того, — продолжил Этельстан, — Константин — христианин. Однажды он сказал мне, что хотел бы уйти в монастырь! Нет, лорд Утред, он не станет полагаться на языческие мечи. Попросив помощи у норвежцев, он лишь пригласит больше врагов-язычников в свои земли. Может, он и вероломный, но не глупец. — Этельстан на мгновение нахмурился. — И что выиграет Константин от союза с норвежцами? Они потребуют награду! Что он им даст? Земли?

— Нортумбрию, — тихо сказал я.

— Чепуха, — решительно бросил Этельстан. — Нортумбрия нужна самому Константину! Зачем, во имя Господа, он станет сажать на трон Эофервика норвежского короля?

— Потому что ему нужно нечто большее, чем Нортумбрия.

— И что же?

— Уничтожение могущества саксов, мой король. Твоего могущества.

Думаю, он знал, что я прав, но легко отмахнулся.

— Тогда ему просто придется усвоить, что мощь саксов несокрушима, — беспечно сказал он. — Я прекращу эту нелепость и установлю свой мир.

— А я получу Беббанбург, — сказал я.

Этельстан оставил эти слова без внимания, но Ингилмундр бросил на меня полный яда взгляд.

— Мы выступаем завтра, — сказал Этельстан, — и теперь нам нужно отдохнуть.

Он встал, вынудив встать и всех нас.

Встреча была окончена. Я поклонился, но у Эгиля остался последний вопрос.

— Куда выступаем, мой король?

— Дальше на север, конечно же! — ответил Этельстан. К нему вернулось хорошее расположение духа. — Далеко на север! Я покажу Константину, что нет такого места в его королевстве, куда я не смогу дотянуться. Завтра мы отправимся к границам его королевства, к северной оконечности Британии!

Итак, Monarchus Totius Brittaniae решил доказать, что его титул — не просто слова. Его копья будут сверкать от берегов Уэссекса до скал холодного севера, и Этельстан считал, что тем самым показывает свою власть над этой мрачной, непокорной землей. Но скотты не станут с ним драться, пока не станут, им придется уйти в горы, где они будут наблюдать, ждать и мечтать о мести.

Я вспомнил холодные, бледные глаза Анлафа.

Выбирай сторону осмотрительно.

Войско Этельстана достигло северных берегов Шотландии, где огромные волны разбивались о вздымающиеся скалы, где кричали морские птицы и парили орлы, где дул холодный яростный ветер. Сражений не было. Разведчики скоттов следили за армией Этельстана, но Константин держал свои войска далеко на западе. В этом суровом, враждебном краю неутихающий ветер приносил первые весточки зимних холодов.