– Сейчас сделаю, подождите… – Она положила трубку на землю рядом с собой и схватила вторую бутылку воды. – Помощь скоро подоспеет, но укус надо промыть прямо сейчас. Надеюсь, тебе не будет больно, хотя и может быть… Ты должен сидеть как можно более спокойно, так что даже если будет больно – постарайся не дергаться.

– Делай что надо. Я не стану шарахаться от тебя.

Когда она осторожно взяла его за руку, Аполлон закрыл глаза, а когда на глубокие следы змеиных зубов полилась вода, он лишь задышал быстрее, но не пошевелился.

Памела вытерла мокрые руки о шорты и снова взяла телефонную трубку.

– Я это сделала. Что еще?

– Если у него на руках есть кольца, браслеты или часы, снимите их.

– Нет, он ничего не носит.

– Хорошо. Теперь вам нужно только успокаивать его и постараться, чтобы он не слишком сильно волновался.

– Может, надо наложить какую-нибудь повязку или еще что-то?

– Нет, укус слишком близко от запястья. Просто старайтесь его успокоить и не давайте ему замерзнуть. И не позволяйте заснуть. У него может ускориться пульс или возникнут затруднения с дыханием. Могут также начаться судороги, или он даже потеряет сознание. Яд гремучих змей вызывает очень сильную боль. Будьте готовы к его реакции.

– А когда к нам доберутся медики? – Памеле было трудно говорить, от страха у нее перехватывало дыхание.

– Они будут у вас меньше чем через двадцать минут. Держитесь, Памела. Укус гремучей змеи – дело серьезное, но совсем не обязательно смертельное.

Слово «смертельное» Памела восприняла как удар ножом в сердце.

– Я… я чувствую… – заговорил Аполлон, но тут же склонился набок, и его глаза закрылись.

– Ладно, жду, – сказала Памела в трубку, отбросила телефон и кинулась к Аполлону.

– Нет! – вскрикнула она, снова усаживая его спиной к камню. – Ты не можешь уйти!

Она коснулась его щеки. Кожа была горячей.

– Не оставляй меня!

Его ресницы затрепетали, глаза открылись. Он быстро заморгал, как будто не в силах сосредоточиться на ее лице.

– Памела… – слабым голосом произнес он.

– Аполлон, не уходи от меня! – жалобно сказала она.

Снова сунув руку в корзину, Памела достала льняную салфетку и, смочив ее водой из бутылки, осторожно отерла пот с его лица.

– Как приятно… – пробормотал он. – Прохладно… хорошо…

Он скривился, когда по его руке прокатилась очередная обжигающая волна боли.

– Так вот как чувствуют себя те, кого сжигают… Забавно, правда, что это должно было случиться именно со мной? – выдохнул он.

– Все будет хорошо, – сказала Памела, промокая его лоб. – Медики будут здесь через несколько секунд.

Они привезут сыворотку, противоядие. С тобой все будет в порядке. Ты просто обязан поправиться.

Аполлон снова заморгал, пытаясь справиться с туманом перед глазами.

– Ты плачешь… – Его здоровая рука попыталась смахнуть слезы со щек Памелы, но тут же бессильно упала. – Не плачь, сладкая Памела. Я ведь уже говорил тебе, что Подземный мир – чудесное, редкой красоты место. Как ты, моя половинка, женщина редкой красоты.

– Не говори о Подземном мире! – Слезы уже настоящим потоком хлынули из глаз Памелы. – Ты не можешь умереть. Ты Аполлон, бог света!

– Ну, прямо сейчас бог света более чем смертный мужчина. – Аполлон замолчал.

Он задыхался, и говорить ему было трудно. Огонь из его руки быстро распространялся по всему телу. Аполлон чувствовал, как боль впивается в плечо и, словно поток горящей смолы, проливается в грудь.

– Памела, послушай… Гадес говорил мне, что души-половинки всегда находят друг друга. Жизнь за жизнью они встречаются снова и снова. Помни это…

В его груди как будто что-то взорвалось, и лицо Аполлона искривилось от боли. Он как будто провалился внутрь себя, в выжженное пространство. Аполлон закрыл глаза и соскользнул в черное ничто.

– Нет! – закричала Памела.

Руками, дрожащими так сильно, что она почти не владела ими, Памела коснулась его лица. Секунду назад его кожа была горячей; теперь она стала прохладной и влажной. Памела попыталась нащупать пульс, но ей это не удалось. Нет! Такого просто не могло быть! Невозможно, чтобы такое случилось! Памела стремительно встала и, запрокинув голову, яростно закричала, обращаясь к небесам:

– Зевс! Твой сын умирает! Где ты? Спаси его… открой свой чертов драгоценный портал и забери его домой! Что ты за отец такой?!

Небо вдруг замерцало слабым светом, раздвинулось, как гигантский занавес, и какой-то молодой человек повис над Памелой. Он был одет в короткую тунику, очень похожую на ту, в какой был Аполлон в вечер их первой встречи, и в золотые сандалии, державшиеся на перекрещенных на лодыжках ремнях, на пятках трепетали крылышки – и такие же крылышки венчали его похожую на шлем шапку и хрустальный жезл в его руке. Его короткие вьющиеся волосы были почти белыми, а на красивом лице отражалось мягкое веселье.

– Что? Неужели ты утратила дар слова оттого, что твои вопли действительно достигли Олимпа?

Памела прищурилась, узнав тот самый надменный тон, который много раз слышала в голосе Артемиды.

– Сначала спаси его, – резко сказала она. – А уж потом можешь меня оскорблять.

Бог удивленно вскинул брови.

– Ты хоть понимаешь, с кем говоришь, смертная?

– Да. – Она почти выплюнула это слово, полная разочарования. – Раз ты весь обвешан крыльями, ты, должно быть, Гермес. Поговорим позже. А сейчас спаси его.

Гермес негодующе фыркнул.

– Какая дерзость! – Он посмотрел на неподвижное тело Аполлона и с отвращением покачал головой. – Думаю, это он тебя так испортил.

Памеле захотелось вцепиться ему в глотку.

– Ох, но совершенно незачем так пылко изображать заботу. Зевс не позволит Аполлону умереть.

С этими словами Гермес махнул хрустальным жезлом в сторону Аполлона, и тело бога света окатило дождем искр, похожих на салют в честь Четвертого июля. Когда искры коснулись его, грудь Аполлона поднялась в долгом вздохе, а глаза открылись. Он огляделся в смущении, увидел Гермеса и нахмурился.

– Ох, я знаю, знаю, – сказал парящий в небе бог. – Ты ожидал Гадеса, или Харона, или еще кого-нибудь столь же ужасного.

– Я уже объяснял тебе, Гадес – мой друг. Так что поосторожнее, когда говоришь о нем. – Голос Аполлона звучал хрипло, ему трудно было говорить из-за распухшего горла. – Что ты здесь делаешь, Гермес?

– Не получаю достаточного признания. – Гермес осторожно помахал рукой, указывая на Памелу. – Твоя смертная призвала Зевса. Видимо, ты собирался умереть.

И он вздохнул со скучающим видом.

– И Зевс послал тебя, – сказал Аполлон.

– Конечно, Зевс послал меня. Твой отец гневается на тебя и на Артемиду, но вряд ли он позволил бы тебе умереть.

У Памелы вдруг ослабели колени, и она тяжело опустилась на землю рядом с Аполлоном, а он сразу же прижал ее к себе. Ей захотелось разрыдаться от облегчения, когда она ощутила силу обнимавшей ее руки.

Гермес, наблюдая, как Аполлон выказывает привязанность к смертной женщине, решил, что богу света есть о чем побеспокоиться и кроме гнева отца. Когда бог любит смертную, кому-то всегда приходится платить за это.

– Чтоб ты знал, Зевс решил проучить тебя за неповиновение. Рана не убьет тебя и даже не причинит вреда телу, но ты испытаешь всю боль, которую причиняет яд, – бодро закончил Гермес.

– Гермес, не забывай, я только временно лишился своей бессмертной силы. – Хриплый голос Аполлона прозвучал ровно, но угрожающе.

– Видимо, ты заодно временно лишился и чувства юмора, – фыркнул Гермес. – И тем не менее я еще не до конца изложил послание Громовержца. Зевс откроет портал на закате в пятницу. Он ожидает, что ты и твоя сестра сразу же явитесь к нему. Я уже упоминал о том, что наш верховный правитель недоволен.

– Это Бахус придумал план, как запереть нас здесь. Расскажи об этом отцу и скажи, что мы с Артемидой будем весьма довольны официально сообщить о злодеяниях бога вина перед лицом всех богов.