Я прошел через ворота паддока к автостоянке. Шофер принцессы, Томас, как обычно, ждал ее в ее «роллс-ройсе».

Мы с Томасом почти каждый день встречались и здоровались на автостоянке. Томас, флегматичный лондонец, спокойно читал книжку, не обращая внимания на спортивные страсти, кипящие вокруг. Большой и надежный, он возил принцессу уже много лет и знал ее жизнь не хуже любого из членов ее семейства.

Он увидел меня и помахал рукой. Обычно вскоре после того, как я выходил из ложи принцессы, появлялась и она сама, так что мой приход был для Томаса сигналом заводить мотор.

Я подошел к нему, и Томас опустил стекло, чтобы поболтать.

— Ну что, она идет? — спросил он.

Я покачал головой.

— Там с ней какой-то человек... — Я сделал паузу. — Вы его не знаете? Довольно молодой, темноволосый, худощавый?

Томас поразмыслил и сказал, что не припомнит такого. А почему это меня тревожит?

— Она не смотрела последнюю скачку.

Томас резко выпрямился на сиденье.

— Такого не бывает!

— Не бывает. Но она ее не смотрела.

— Это плохо...

— Вот и я так думаю.

Я сказал Томасу, что вернусь посмотреть, все ли с ней в порядке, и оставил его таким же озабоченным, как я сам.

Кончилась последняя скачка, народ быстро расходился. Я встал в воротах, чтобы не разминуться с принцессой, и всматривался в лица проходящих.

Многих я знал, многие знали меня. Я раз сто сказал «до свидания», но меховая шапка так и не появилась.

Толпа превратилась в тоненький ручеек, потом в отдельные группки по двое, по трое. Я медленно пошел в сторону трибун, нерешительно прикидывая, не стоит ли мне снова подняться в ложу.

Я был уже у самых дверей, когда принцесса вышла. Даже с двадцати футов я видел неестественный блеск ее глаз, и шла она так, словно не чуяла земли под ногами: высоко поднимала ноги и тяжело опускала их на землю.

Она была одна, а одной ей быть сейчас явно не стоило.

— Принцесса, — сказал я, подойдя к ней, — позвольте я вам помогу!

Она посмотрела на меня невидящим взглядом и пошатнулась. Я крепко обхватил ее за талию, чего в обычных обстоятельствах никогда бы не сделал, и почувствовал, как она напряглась, словно отвергая помощь.

— Со мной все в порядке! — сказала она дрожащим голосом.

— Да? Ну, тогда обопритесь на мою руку.

Я выпустил ее талию и протянул ей руку. Она поколебалась, но все же оперлась на нее. Лицо Касилии было бледным, и временами она вздрагивала всем телом. Я медленно повел ее к воротам и дальше, на стоянку, где ждал Томас. Он встревоженно переминался с ноги на ногу. Увидев нас, распахнул заднюю дверь.

— Спасибо, — сказала принцесса слабым голосом, садясь в машину. Спасибо, Кит...

Принцесса опустилась на заднее сиденье, уронив по дороге свою шапку, и с отсутствующим видом смотрела, как шапка покатилась по полу. Она стянула перчатки и прижала руку ко лбу, прикрыв глаза.

— Кажется, я... — Она сглотнула. — Томас, нет ли у нас воды?

— Есть, мадам! — поспешно ответил он и бросился к багажнику достать маленький холодильник, который всегда возил с собой, чтобы любимые напитки принцессы — терновый джин, шампанское и шипучая минеральная вода — были под рукой.

Я стоял у открытой дверцы. Согласится ли принцесса принять мою помощь? Я прекрасно знал, как она горда, как умеет владеть собой и как она требовательна к себе. Она не потерпит, чтобы кто-то счел ее слабой.

Томас принес ей минеральной воды в стакане граненого стекла, где позвякивали льдинки. Она сделала два-три маленьких глотка и застыла, глядя в никуда.

— Принцесса, — неуверенно начал я, — как вы думаете, не стоит ли мне поехать с вами в Лондон?

Она посмотрела на меня, и ее вроде как передернуло, так что льдинки в стакане снова зазвенели.

— Да, — сказала она с явным облегчением. — Мне нужен кто-нибудь, кто... — Она остановилась, не находя слов. Кто-нибудь, кто не даст ей сорваться, понял я. Не жилетка, в которую можно поплакать, а, наоборот, причина, почему плакать нельзя. Томас явно одобрил такой поворот событий. И как ни в чем не бывало спросил:

— А машина ваша как же?

— Она на жокейской стоянке. Отгоню ее к конюшням. Ничего ей там не сделается.

Он кивнул, и, выезжая с ипподрома, мы ненадолго остановились. Я перегнал свой «мерседес» в надежное место и предупредил старшего конюха, что вернусь за ним позже. Принцесса, казалось, не замечала ничего, что происходит вокруг. Она по-прежнему неподвижно смотрела в никуда, погруженная в свои мысли. Лишь на полпути к Лондону она наконец пошевелилась и машинально протянула мне стакан с остатками минеральной воды, как бы в знак того, что собирается заговорить.

— Я побеспокоила вас...

— Да что вы!

— Я пережила большое потрясение, — осторожно продолжала она. — Я не могу объяснить... — Она остановилась, покачала головой и беспомощно развела руками. И все же мне показалось, что сейчас она не отказалась бьют моей помощи.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь? — спросил я самым безличным тоном.

— Я не знаю, могу ли я вас просить...

— Можете, — грубовато отрезал я. В ее глазах мелькнула было слабая улыбка, но тут же и угасла.

— Я подумала... — сказала она. — Когда мы вернемся в Лондон, не могли бы вы зайти к нам и подождать, пока я поговорю с мужем?

— Да, конечно!

— Но у вас есть время? Это, возможно, несколько часов...

— Сколько угодно, — хмуро заверил я. Даниэль уехала наслаждаться Леонардо да Винчи, а без нее время тянулось бесконечно. Я задавил в себе острый приступ тоски. Что за потрясение пережила принцесса? Похоже, к здоровью месье де Бреску это не имеет никакого отношения... Возможно, дело обстоит куда хуже.

Снаружи стало совсем темно. Мы снова ехали молча. Принцесса по-прежнему смотрела в никуда и вздыхала, а я соображал, куда деть стакан.

Томас, словно прочитав мои мысли, неожиданно сказал:

— Мистер Филдинг! Там в двери, под пепельницей, есть подставка для стаканов.

Я понял, что он увидел мои мучения в зеркало заднего обзора.

— Спасибо, Томас, — сказал я зеркалу и встретился с улыбающимся взглядом Томаса. — Очень любезно с вашей стороны.

Я вытащил из дверцы хромированное кольцо, похожее на держатель для стакана с зубными щетками, какие бывают в ванной, и поставил туда стакан.

Принцесса сидела в забытьи, отдавшись своим неприятным видениям.

— Томас, — сказала она наконец, — узнайте, пожалуйста, не ушла ли еще миссис Дженкинс? Если она еще на месте, попросите ее передать мистеру Джеральду Гринингу, чтобы по возможности зашел к нам сегодня вечером, будьте так любезны.

— Хорошо, мадам, — ответил Томас и принялся нажимать на кнопки установленного в машине телефона, урывками поглядывая на них.

Миссис Дженкинс служила у принцессы и месье де Бреску секретаршей и помощницей по всем вопросам. Она была молода, недавно вышла замуж, и вид у нее был несколько заброшенный. Она работала только по рабочим дням и ровно в пять уходила домой. Я посмотрел на часы и увидел, что до пяти всего несколько минут. Томас явно поймал ее уже на пороге и передал сообщение, к удовлетворению принцессы. Она не сказала, кто такой Джеральд Грининг, и снова тихо погрузилась в свои мрачные раздумья.

К тому времени, как мы добрались до Итон-сквер, принцесса уже полностью пришла в себя физически — и духовно до некоторой степени тоже. Однако она по-прежнему выглядела бледной и напряженной и, выходя из машины, оперлась на сильную руку Томаса. Я выбрался на тротуар вслед за ней, и она некоторое время смотрела на нас с Томасом.

— Ну, — задумчиво сказала она наконец, — спасибо вам обоим...

У Томаса, как всегда, на лице было написано, что он готов не только возить ее на скачки, но и умереть ради нее, если понадобится. Пока же он просто подошел к парадной двери дома принцессы и отпер ее своим ключом.

Мы с ней вошли в дом, оставив Томаса отгонять машину в гараж. По широкой лестнице поднялись на второй этаж. На первом этаже большого старого дома находились кабинеты, комнаты для гостей, библиотека и малая столовая.