Муркрофт не замедлил выяснить все это и даже сумел через своих агентов получить копию царского письма. Казалось, оно подтверждало его самые худшие опасения насчет намерений русских. Заодно он выяснил, что предприимчивый соперник вскоре ожидается в Лехе, куда должен прибыть на своем пути в столицу Ранжит Сингха Лахор. «Мне очень хотелось с ним увидеться, — записывал Муркрофт в своем дневнике, — чтобы наилучшим образом убедиться в его истинных намерениях, а также в намерениях честолюбивой державы, под патронажем которой он работает». Муркрофт выяснил также, что Рафаилов, если называть того новым именем, привез с собой не только крупную сумму денег, но еще и рубины и изумруды, некоторые очень крупные и весьма ценные. Последние, как подозревал Муркрофт, почти наверняка предназначались в качестве подарков от царя Ранжит Сингху и его приближенным — слишком ценными они были для местной торговли или обмена.
От людей, вернувшихся с севера через перевалы, англичанин слышал также о тревожной активности Рафаилова в этом почти полностью мусульманском закоулке Китайской империи. Ему сообщили, что в Кашгаре тот тайно обещал местным вождям поддержку царя, если те попытаются сбросить маньчжурское иго. Рафаилову велено было передать им, что если они направят в Санкт-Петербург законного претендента на кашгарский трон, тот прибудет обратно во главе обученной русскими армии и вернет все земли, принадлежавшие его предшественникам. Правдой это было или нет, но Муркрофт видел, что местное население ликовало при известии о благорасположении к ним царя. Ясно было, что Рафаилов — противник весьма серьезный. Его знание людей и местных языков, не говоря уже об уме и предприимчивости, превосходно служило выполнению порученной ему — по мнению Муркрофта — задачи: «Распространить влияние России до границ с британской Индией» и по пути произвести политическую и географическую разведку территорий.
Обо всем этом Муркрофт докладывал своим начальникам, находившимся в отстоящей на 1000 миль Калькутте. В докладах он делился и своим открытием, что Рафаилова на самом опасном участке его путешествия в казахской степи, где царило полное беззаконие, сопровождал казачий конный отряд. Теперь Муркрофт больше чем когда-либо был убежден, что за поисками Санкт-Петербургом рынков на дальнем севере Индии таится то, что он именовал «чудовищным захватническим планом». Там, где пройдут караваны с русскими товарами, следом наверняка смогут пройти и казаки. Рафаилов был просто разведчиком, исследующим маршрут и готовящим почву. Муркрофт был убежден, что судьба Северной Индии сейчас находится в их руках. Если лукавому пришельцу ничто не помешает, ему оставалась всего пара недель пути, так что Муркрофт со спутниками возбужденно ждали его прибытия. Но не дождались. Точно неизвестно, при каких обстоятельствах погиб царский посланник. Он просто исчез где-то на высоких перевалах Каракорума, и его останки присоединились к тысячам скелетов людей и животных, разбросанных вдоль того, что позднее один путешественник назвал «viadolorosa» («дорогой скорби». — Пер.). Муркрофт мало что сообщает на этот счет, разве что смерть его соперника стала «страшной неожиданностью ». Можно только предполагать, что тот умер от неожиданного сердечного приступа или от горной болезни, так как в тех местах тропа заставляла путников подниматься почти на 19 000 футов над уровнем моря. Возможно, опытный врач и ветеринар Муркрофт не знал причину смерти Рафаилова, а может быть, ответ погребен где-то среди 10 000 страниц его отчетов и переписки. Однако любые намеки на то, что сам Муркрофт мог быть как-то связан с этой трагедией, можно почти наверняка отвергнуть. Он был не только исключительно благородным, но и чрезмерно великодушным человеком. Его биограф доктор Гарри Олдер, видимо, единственный человек, тщательно просмотревший все бумаги Муркрофта, нашел в них указание на то, что осиротевший малолетний сын его противника был им обеспечен и получил надлежащее образование, хотя это все, что нам известно. До тех пор, пока западным исследователям не станут доступны русские секретные архивы того периода, истинная правда о Рафаилове наверняка не выйдет на свет божий. Однако Муркрофт был искренне убежден, что тот был доверенным агентом русского империализма, точно так же, как и советские исследователи считают самого Муркрофта одним из главных британских шпионов, посланных прокладывать пути для аннексии Центральной Азии. Если бы Рафаилов прожил еще несколько лет, то, как пишет Муркрофт в письме другу, «он смог бы реализовать такие сценарии, от которых содрогнулись бы многие кабинеты Европы».
Неожиданное исчезновение со сцены Рафаилова не избавило Муркрофта от параноидального страха перед намерениями русских относительно северных штатов Индии. Не проконсультировавшись со своими начальниками в Калькутте и не имея должных полномочий, он поспешил от имени «английских купцов» начать переговоры о заключении торгового договора с Ладаком. Он был убежден, что таким мастерским ударом открыл бы рынки Центральной Азии для земляков-производителей, все еще страдавших от экономических потрясений, вызванных наполеоновскими войнами. Однако шефы его энтузиазма не разделяли. Они не только не были убеждены насчет планов России в Центральной Азии, не говоря уж об Индии, но и самым тщательным образом старались избегать всего, что могло бы задеть правителя Пенджаба Ранжит Сингха, которого считали самым ценным другом и соседом. И меньше всего им хотелось заполучить в качестве противника его и мощную, хорошо обученную армию сикхов. В Калькутте не было секретом, что после захвата Кашмира Ранжит Сингх ревниво полагал Ладак своей подконтрольной территорией.
Однако было слишком поздно предупреждать его об этом договоре. Муркрофт уже написал ему, что Ладак — независимое государство, в чьи дела не стоит вмешиваться, и добавил, что его правитель мечтает о британском покровительстве. Ранжиту поспешили направить уничижительные извинения за проступок Муркрофта вместе с полным отказом от договора, но, видимо, они слишком запоздали, чтобы спасти Муркрофта от ярости Сингха (не говоря уж о ярости шефов Муркрофта, которые все еще продолжали иметь с ним дело). Вскоре после этого началась серия таинственных покушений на жизнь Муркрофта и двоих его спутников.
Первое из покушений было совершено неизвестным, выстрелившим поздно вечером через окно в работавшего за столом Джорджа Требека и лишь немного промахнувшимся. Видимо, убийца по ошибке принял его за Муркрофта, который часами просиживал за своим складным столиком, составляя отчеты и заполняя дневник. Потом последовали еще два покушения на Муркрофта; одного из ночных убийц он застрелил. Потерпев неудачу, убийцы сменили тактику. Вскоре Муркрофт и его спутники почувствовали странные боли, которые приписали одному из видов лихорадки. Но если они пошли против Ранжит Сингха (не говоря уж о тех местных купцах, монополии которых они угрожали), то среди жителей Ладака они успели завести друзей, которые прекрасно понимали, что происходит. Однажды ночью, когда Муркрофт ломал голову над причиной их непонятной болезни, его посетили два странных человека, укрывших лица, чтобы их не опознали. Жестами те недвусмысленно дали понять, что его и спутников отравили. После того как они выпили предложенный подозрительного вида отвар, головные боли и ломота в суставах неожиданно прекратились. Как ни странно, то же самое произошло и с покушениями.
Но если Муркрофту удалось пережить месть со стороны врагов, то теперь он столкнулся с недовольством собственных начальников. До тех пор руководство компании удивительно терпимо относилось к затеянным их коневодом бесконечным и дорогостоящим поискам новых лошадей для улучшения поголовья. После двух безрезультатных экспедиций ему даже позволили организовать еще одну, нынешнюю поездку в Бухару. Не было сомнения, что они остро нуждаются в лошадях; к тому же Муркрофт присылал из своих путешествий множество ценной топографической и политической информации. Даже его все более возрастающая русофобия не слишком беспокоила начальство. На нее просто закрывали глаза. Однако вмешательство в весьма чувствительные отношения Ост-Индской компании с соседними правителями — совсем другое дело.
