Правитель Пенджаба Ранжит Сингх совсем недавно прислал британскому королю несколько великолепных кашмирских шалей; возник вопрос, что британский монарх Вильям IV мог бы послать ему в ответ. Совершенно ясно, что служившие любимой забавой стареющего магараджи женщины исключались. Следующим в списке его увлечений были лошади, и у Элленборо родилась идея. Ранжит Сингху следовало подарить пять лошадей. Но это должны были быть не обыкновенные кони. Подарить следовало самых крупных лошадей, когда-либо виденных в Азии — мощных английских тяжеловозов, четырех кобыл и жеребца. Было решено, что они послужат эффектным и впечатляющим подарком для азиатского владыки, только недавно отправившего своего представителя в Санкт-Петербург. Одновременно губернатор Бомбея сэр Джон Малкольм приказал соорудить роскошную парадную карету, чтобы Ранжит Сингх мог запрягать в нее своих огромных лошадей и с комфортом объезжать владения во всем царственном великолепии.

Однако дело было не только в подарке. Было сочтено, что из-за своих размеров, непривычного климата и местности кони, да и парадная карета вряд ли смогут своим ходом одолеть 700 миль до столицы Ранжита Лахора. Кони могут просто не выжить. Вместо этого их предложили доставить по Инду на борту судна. Это давало возможность скрытно провести обследование реки и убедиться, судоходна ли она по крайней мере до Лахора. Для выполнения этой любопытной шпионской миссии был избран молодой младший офицер Александр Бернс, из-за незаурядных способностей недавно переведенный из Первого бомбейского полка легкой кавалерии в элитную индийскую политическую службу. В 25 лет он уже показал себя одним из самых многообещающих молодых офицеров компании. Интеллигентный, находчивый и бесстрашный, он также был прекрасным лингвистом, бегло говорил на персидском, арабском и хиндустани и еще на нескольких менее известных индийских языках. Несмотря на хрупкое сложение и мягкие манеры, он был чрезвычайно решителен и уверен в себе. Еще он был наделен удивительным обаянием, которое с немалым эффектом испытывал и на европейцах, и на азиатах.

План Элленборо тайно обследовать Инд поначалу не встретил в Индии всеобщей поддержки. Одним из самых строгих его критиков оказался сэр Чарльз Меткалф, член всесильного Высшего совета и бывший секретарь секретного и политического департамента. «План обследования Инда под видом доставки даров Ранжит Сингху является трюком… недостойным нашего правительства, — недовольно брюзжал он. — Англичан и так зачастую несправедливо обвиняют в двуличии, а если затею разоблачат, что весьма вероятно, это только укрепит подозрения местных правителей». Меткалф с Джоном Малкольмом — видные фигуры в Индии — представляли две господствовавшие тогда крайности в подходе к этой проблеме. Меткалф, которому суждено было стать генерал-губернатором Канады, стремился к консолидации земель компании и укреплению их границ, тогда как Малкольм, подобно Элленборо в Лондоне, был убежден в необходимости политики их расширения.

Именно в этот момент правительство Веллингтона ушло в отставку, и Элленборо вместе с ним, и к власти пришли либералы. Опасаясь, — как потом выяснилось, напрасно, — что проект обследования Инда могут отменить, Малкольм настаивал, чтобы лейтенант Бернс отправился как можно скорее. Тот же, будучи большим любителем приключений, не нуждался в напоминаниях. Не теряя времени, 21 января 1831 года он в сопровождении топографа и небольшого эскорта отплыл из Кутча с каретой и пятью лошадьми для Ранжит Сингха.

«Увы, Синд теперь потерян, — вздохнул паломник, увидевший проплывающего по Инду лейтенанта Александра Бернса с его отрядом. — Англичане увидели реку, которая станет дорогой к нашему завоеванию». Этот страх эхом откликнулся в словах солдата, сказавшего Бернсу: «Зло свершилось. Вы увидели нашу страну». Как и предупреждал сэр Чарльз Меткалф, ни для кого не осталась секретом реальная цель экспедиции; подозрительные эмиры первыми начали энергично препятствовать проходу по их водам английского судна со странным грузом. В конце концов, однако, запуганные тяжкими последствиями, если они задержат подарки для Ранжит Сингха, и в свою очередь получившие богатые дары, они неохотно согласились позволить Бернсу и его спутникам проследовать дальше. Если не считать нескольких случайных выстрелов, произведенных с берегов реки, с серьезными трудностями отряд Бернса больше не сталкивался, хотя эмиры и настаивали, что не смогут отвечать за их безопасность, когда они будут медленно двигаться к северу.

Продвигаясь, где возможно, по ночам, чтобы избежать возрастающей враждебности местных жителей, Бернс достиг столицы Ранжит Сингха Лахора спустя пять месяцев после того, как они вошли в устье Инда. Помимо составления карты реки, которое включало проведение скрытных промеров ее глубин в мутной от ила воде, своим путешествием они доказали, что система Инда судоходна по крайней мере до этой точки в 700 милях от побережья, пусть даже только для плоскодонных судов, вроде того, на котором они плыли. Значит, при наличии согласия Ранжит Сингха британские товары можно было там разгрузить и по суше доставить в Афганистан, а дальше через Оксус на рынки Туркестана.

Пять лошадей, которые каким-то чудом пережили жару и прочие неудобства длительного путешествия, вызвали целую сенсацию среди придворных, отправленных на границу, чтобы приветствовать прибывших в Пенджаб путников. «Сначала, — отмечал Бернс, — ожидали, что ломовые лошади будут скакать галопом, рысью и выполнять все эволюции, свойственные более подвижным животным». Затем еще большее изумление вызвали их массивные ноги. При этом обнаружилось, что одна их подкова весит в четыре раза больше, чем подкова местной лошади. Бернса спросили, можно ли одну из них послать в Лахор вперед. «Любопытство было тотчас же удовлетворено, — отмечал он, — причем это сопровождалось самым тщательным обмером каждой лошади для специального доклада Ранжит Сингху». Не меньшее восхищение придворных вызвала обитая синим бархатом карета; запряженная пятью громадными лошадьми («маленькими слонами», как окрестили их местные жители), она двинулась по суше в столицу.

В Лахоре Бернса ждал изумительный прием, Ранжит настолько же стремился сохранить сердечные отношения с англичанами, насколько и они старались удержать могучего соседа-сикха на своей стороне. Дело в том, что его хорошо обученная и прекрасно экипированная армия, как считали в Калькутте, вполне могла сравниться с собственными вооруженными силами компании. Правда, ни одна из сторон не испытывала ни малейшего желания проверить это равенство на деле. Единственной причиной беспокойства в Лондоне и Калькутте было состояние здоровья Ранжита и неизбежная борьба за власть, которая должна была последовать после его смерти. Одной из задач Бернса было доложить о перспективах здоровья правителя и о политических настроениях в стране.

«Мы подошли почти вплотную к стенам города, — писал он позднее, — и вошли в Лахор через дворцовые ворота. Вдоль улиц были выстроены кавалерия, артиллерия и пехота, причем все они салютовали нам, когда мы проходили мимо. Скопление народа было необычайным, главным образом люди заполняли балконы домов и хранили в высшей степени почтительное молчание». Бернса и его спутников затем провели через наружный двор королевского дворца к главному входу в тронный зал. «Когда я нагнулся, чтобы снять башмаки, — сообщал он, — я неожиданно почувствовал, что меня обнимают чьи-то руки, и оказался в объятиях маленького пожилого человека ». Тут я, к своему удивлению, понял, что это был сам могущественный Ранжит Сингх, который вышел вперед, чтобы приветствовать своих гостей. Это была беспрецедентная честь. Потом магараджа взял Бернса за руку, ввел его внутрь и усадил в серебряное кресло перед троном.

Бернс передал Ранжиту Сингху письмо от лорда Элленборо. Запечатанное в конверт из золотой ткани с британским королевским гербом, оно содержало личное послание правителю сикхов от Вильяма IV. Ранжит приказал, чтобы его прочитали вслух. «Король, — писал лорд Элленборо, — лично приказал мне выразить Вашему Величеству искреннее удовлетворение, с которым Его Величество воспринимает глубокое взаимопонимание между британским правительством и Вашим Величеством, которое существует уже столько лет и, даст Бог, продлится навсегда». Ранжит Сингх явно был в восторге и, не дождавшись конца чтения, приказал произвести мощный артиллерийский салют — двадцать один залп из шестидесяти пушек, чтобы о его удовольствии узнали все жители Лахора.