Некоторые могут утверждать, что Большая Игра на самом деле никогда не прекращалась, что она была просто предшественницей холодной войны наших дней и питалась теми же страхами, подозрением и непониманием. Действительно, люди вроде Конолли и Стоддарта, Поттинджера и Янгхасбенда без труда узнали бы в битве двадцатого века ту, свою, только с куда более высокими ставками. Подобно холодной войне, Большая Игра также имела свои периоды detente (разрядки. — фр.), хотя они никогда не длились слишком долго, давая повод удивиться постоянству сегодняшних улучшившихся отношений. Поэтому теперь, спустя более восьмидесяти лет со дня ее официального окончания в результате подписания англо-российской конвенции 1907 года, Большая Игра все еще остается угрожающе актуальной.

Но перед тем как углубиться в заваленные снегом перевалы и коварные пустыни Центральной Азии, где развивается действие этой книги, сначала следует вернуться в русскую историю на семь веков назад. Ведь именно тогда свершился катаклизм, оставивший неизгладимый отпечаток на русском характере. Он не только породил у русских непреходящий страх окружения кочующими ордами — либо ядерными ракетами, — но и спровоцировал их неудержимое стремление на восток и юг — в Азию, к возможному столкновению с Британией в Индии.

Их тяжкий дух можно было учуять даже раньше, чем услышать топот копыт. Но и тогда было уже поздно. Через несколько мгновений проливался жуткий ливень стрел, заслонявший солнце и превращавший день в ночь. А потом обрушивались и они — убивая, насилуя, грабя и сжигая. Подобно расплавленной лаве, на своем пути они уничтожали все подряд. Позади оставались дымящиеся пепелища городов да выбеленные кости, отмечавшие обратный путь на родину в Центральную Азию. «Воинами Антихриста, пришедшими жать свой ужасный урожай», назвал монгольские орды некий ученый тринадцатого века.

Исключительная скорость их лучников, словно родившихся в седле, их блестящая и непривычная тактика сокрушали армию за армией. Старые уловки, отработанные годами межплеменных войн, позволяли им громить много превышавшие по численности войска, отделываясь при этом незначительными потерями. Вновь и вновь их притворное бегство с поля боя соблазняло опытных и закаленных полководцев и обрекало их на смерть. Считавшиеся неприступными твердыни легко сокрушались благодаря варварской практике гнать перед штурмовыми отрядами толпы пленников — мужчин, женщин, детей, — чьими телами гатили рвы и котлованы. Тех, кто оставался в живых, заставляли тащить длинные приставные лестницы монголов к самым стенам крепости, другим приходилось под шквальным огнем воздвигать осадные машины. Зачастую защитники твердынь узнавали среди пленников своих родственников и друзей и отказывались в них стрелять.

Монголы продвигались через Азию, опустошая одно государство за другим и направляясь на дрожавшую от ужаса Европу. Как истинные мастера черной пропаганды они заботились, чтобы ужасные рассказы об их варварстве неслись впереди них. Утверждали, что одним из многих их грехов был каннибализм, говорили, что груди захваченных в плен девственниц сохраняют для старших монгольских военачальников. Хоть как-то рассчитывать на милосердие мог только тот, кто сразу же сдавался в плен. После очередной битвы потерпевших поражение вождей противника медленно давили насмерть под досками помоста, на котором пировали победившие монголы. Если нужды в пленных больше не было, население захваченных городов нередко истребляли поголовно, чтобы избежать возможной будущей угрозы. В других случаях всех поголовно продавали в рабство.

Чудовищный монгольский вихрь обрушился на мир в 1206 году. Руководил им неграмотный военный гений Темучин, прежде никому неведомый вождь небольшого племени, славе которого суждено было затмить даже славу Александра Великого. Став известным под именем Чингисхан, он мечтал покорить весь мир, так как верил, что избран для этого Богом. За тридцать следующих лет ему и его преемникам это почти удалось. На вершине могущества их империя простиралась от побережья Тихого океана до польской границы. Она охватывала весь Китай, Персию, Афганистан, современную Центральную Азию, часть Северной Индии и Кавказ. Но для нашего повествования куда важнее то, что она включала обширные области России и Сибири.

В это время Россия состояла больше чем из дюжины княжеств, которые зачастую враждовали и воевали друг с другом. Между 1219 и 1240 годами все они, оказавшись не в состоянии объединиться и совместными усилиями противостоять общему врагу, одно за другим пали под ударами безжалостной военной машины монголов. Потом об этом пришлось долго сожалеть. Когда монголы покоряли какой-то регион, политика их заключалась в том, чтобы править через вассальных князей. Довольствуясь обильной данью, они редко вникали в детали, но не ведали жалости, если их требованиям не подчинялись. Результатом стало тираническое правление вассальных князей, тень которого по сей день тяжело висит над Россией, вместе с длительным обнищанием и отсталостью, с преодолением которых приходится бороться до сих пор.

Более двух столетий русские находились в состоянии застоя и страдали под монгольским игом, или игом Золотой Орды, как именовали себя эти торговцы смертью (наименование государства идет от большого шатра на золотых столбах, в котором помещалась штаб-квартира их западной империи). Помимо ужасающих разрушений, произведенных захватчиками, их хищническое правление привело к тому, что экономика России оказалась в руинах, торговля и промышленность застопорились, а русский народ оказался закрепощен. Годы татаро-монгольского ига, как называют русские столь черную главу своей истории, привели также к внедрению азиатских методов управления и других восточных обычаев, которые наложились на существовавшую византийскую систему. Более того, отрезанный от либерального влияния Западной Европы народ становился все более и более восточным по своему мировоззрению и культуре. Как говорится, «поскреби русского, и найдешь татарина ».

Одновременно, пользуясь стесненными обстоятельствами и военной слабостью России, на ее территорию стали покушаться европейские соседи. Германские княжества, Литва, Польша и Швеция объединились. До тех пор, пока дань продолжала поступать регулярно, монголов это не волновало, их куда больше интересовали азиатские регионы. Там лежали Самарканд и Бухара, Герат и Багдад, богатством и роскошью которые, безусловно, затмевавшие рубленные из дерева русские города. У зажатых между европейскими врагами на западе и монголами на востоке русских выработался ужас перед вторжением и окружением, который до сих пор влияет на их международные отношения и внешнюю политику.

Редко когда опыт оставляет такие глубокие и устойчивые шрамы на психике народа, как это случилось с русскими. Это позволяет объяснить их историческую ксенофобию (особенно по отношению к восточным народам), их зачастую агрессивную внешнюю политику и покорное принятие тирании у себя дома. Вторжения Наполеона и Гитлера, хотя и окончившиеся неудачей, эти страхи лишь усилили. Только сейчас русские люди проявляют признаки избавления от столь несчастливого наследства. Маленькие жестокие всадники, которых обрушил на мир Чингисхан, несут ответственность за многое случившееся за четыреста с лишним лет после того, как их власть была окончательно свергнута и сами они канули в тот мрак, из которого когда-то появились.

Избавлением от монгольского господства русские обязаны Ивану III, известному под именем Ивана Великого, тогда Великого князя Московского. Во времена монгольского нашествия Москва была маленьким и незначительным провинциальным городком, находившимся в тени своих могущественных соседей и подчинявшимся им. Но, пожалуй, не было более усердных вассальных князей по уплате дани и проявлению почтения к чужеземным правителям, чем московские. В ответ на такую преданность ничего не подозревавшие монголы предоставляли им все больше власти и свободы. В течение ряда лет Москва, теперь уже Московское княжество, росла, набирала силу и увеличивалась в размерах и в итоге стала господствовать над всеми своими соседями. Занятые внутренними распрями монголы слишком поздно заметили, в какую угрозу превратилось Московское княжество.