— И…

— Полиция нашла Хэллоуэлла на полу. Вскрытие показало, что смерть наступила от обширного инфаркта. Миссис Хэллоуэлл висела на двух парах наручников, прикованная к кольцам, закрепленным на потолочных балках. С распростертыми руками, как Иисус на кресте. Голая. Наверное, она кричала… кричала, кричала и кричала. Наручники мешали нормальному кровообращению. Образовались тромбы, попали в сердце. Она умерла около трех часов утра, провисев пять или более часов. Ее живот и спину покрывали ужасные шрамы. Под телом Хэллоуэлла нашли хлыст. Он регулярно ее стегал. И в тот вечер тоже. От усилий… Короче, у него случился инфаркт, и он умер, оставив ее висеть под потолком. Самостоятельно освободиться от наручников она, конечно же, не могла.

— Господи! Я…

— Мистеру Уолкотту даже не пришлось просить детективов или коронера держать все в тайне. Они и сами поняли, что никому ничего говорить не нужно.

Джек закрыл глаза.

— Я скажу детям, что ты лишь подтвердила версию одновременной смерти от разрыва сердца.

1956 год

Джек и Энн решили отметить Рождество большим приемом. Пригласили Джона и Линду, предложив им остаться на несколько дней, и Джону удалось получить десятидневный отпуск. Энн позвонила родителям Линды в Пенсаколу, пригласила и их. Они вежливо поблагодарили, но не приехали. Джони сказала, что сможет вырваться на два-три дня и провести их в Гринвиче. Боб и Дороти Лир также получили приглашение, но решили воздержаться от поездки. Энн позвонила Харрисону Уолкотту, чтобы сказать, что будет рада видеть у себя его и Эдит, но он ответил, что Эдит практически не выходит из дома.

Таким образом, к постоянно живущим в доме Джеку и Энн, Маленькому Джеку и второй Энн, которую все звали Лиз, присоединились только Джон, Линда и Джони.

В последнюю субботу перед Рождеством Джек и Энн пригласили Кертиса и Бетси Фредерик, Кэпа и Наоми Дуренбергер, Херба и Эстер Моррилл, Микки и Кэтрин Салливан, а также кое-кого из соседей. Джек позвал еще Салли Аллен и попросил ее взять с собой Лена.

Организацию приема взяла на себя Присцилла, которая предложила нанять на эту субботу официанта, так как при таком количестве гостей ей и кухарке его помощь пришлась бы весьма кстати.

Каждый год Энн зажигала менору в дни Хануки. Менору она привезла из Берлина в 1946 году. В ней свечки заменяли маленькие масляные лампы. Энн полагала, что такой семисвечник больше соответствует традиции. Гости замечали, некоторые с удивлением, что в одной комнате горели и менора, и лампочки на рождественской елке. Энн и Джек обменивались подарками как на Хануку, так и на Рождество. Джони знала об этой семейной традиции. Линду это удивило, но она сказала Джону, что идея ей нравится, этой идеей стоит воспользоваться и дома.

Прибытие Салли Аллен стало настоящим сюрпризом для Маленького Джека. Ему исполнилось десять лет, и он много раз смотрел «Шоу Салли Аллен», но скептически воспринимал слова о том, что его отец знает телезвезду и имеет самое непосредственное отношение к этому шоу. А вот Лиз восприняла появление Салли как само собой разумеющееся.

Маленький Джек и Лиз уже не воспринимались как дети. Они перешли в категорию «молодых людей», которые уже осознавали, кто они и кем хотят стать. Им показывали разворот «Плейбоя» с фотографией Джони. Маленький Джек зажмурился и выдохнул: «Ух-х-х!» Лиз прокомментировала более пространно: «Здорово, здорово! У меня будут такие же буфера?»

Оба ребенка росли красивыми и здоровыми, и родители очень ими гордились. Маленький Джек и Лиз участвовали во всех мероприятиях праздника и спать шли, лишь когда у них начинали слипаться глаза, но ни минутой раньше. Миссис Джимбел, их гувернантка, по-прежнему жила у Лиров. Потребность в ее услугах практически отпала, но она уже стала членом семьи.

Лен Леонард, бывший муж Салли и отец ее ребенка, мало чем напоминал потасканного комика, которого Джек видел в Толидо. Лен лучился счастьем и здоровьем, а одевался по последней моде, как и предрекала Салли, ведь деньги теперь у него были. От прежнего Лена остались только щедро смазанные бриллиантином волосы. Он подошел к Джеку, улучив момент, когда тот оказался один.

— Я вам очень признателен, мистер Лир.

— Лен, вы работаете сценаристом потому, что умеете писать сценарии, — ответил Джек. — И нанял я вас только по этой причине.

— Я написал, как мне представляется, хорошую роль для мисс Лир. Постарался вложить в нее все, что я умею.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, Лен. Если шоу провалится, вашей вины в этом не будет.

Бетси Фредерик тоже заловила Джека, чтобы перекинуться с ним парой слов наедине.

— Не пора ли Кертису на пенсию? — спросила она.

— Конечно же, нет.

— Почему? Ему скоро шестьдесят. Он постоянно жалуется на усталость.

Джек покачал головой.

— От безделья он будет уставать еще больше.

— Джек… мы знаем, как умерла Кимберли. Я чуть не сошла с ума. Я…

— Мои дети ничего не знают.

Бетси смахнула слезу.

— Какой ужасный конец!

— Да уж, и врагу не пожелаешь такого.

— Кертис не хочет умереть в седле.

— Но какой ему смысл уходить на пенсию? Что он будет делать? Играть в гольф? Ловить рыбу? Мне уже пятьдесят, скоро пятьдесят один. Я хочу оставить работу за пять минут до смерти. Именно столько времени я отвожу на сердечный приступ. Пять минут. А когда меня будут укладывать в гроб, я, возможно, сяду и скажу: «Эй, подождите, мы еще не закончили с…»

Бетси выдавила из себя улыбку.

— У Энн, возможно, на этот счет другие идеи.

Чуть позже Джек подошел к Джону.

— У тебя семья, скоро родится ребенок. Ты не думаешь о том, чтобы попросить использовать тебя на менее опасной работе?

Джон покачал головой.

— Флот вложил миллионы долларов в мою подготовку. Я просто не могу просить о переводе.

— Кроме того, ты любишь это дело.

— Пожалуй, уже не так, как раньше.

Джон и Джони тоже поговорили.

— И каково ходить в знаменитостях?

— Джон…

— Двое пилотов прислали со мной свои экземпляры «Плейбоя», чтобы я попросил тебя расписаться на развороте.

Она покачала головой.

— Это ужасно.

— Но ты распишешься?

— Конечно.

— Жаль, что Невилл оказался таким засранцем. Тебе хотелось бы встречаться с пилотом?

Джони пожала плечами:

— Время от времени. Когда я в Калифорнии.

— Разве ты туда не собираешься? Я думал, ты будешь сниматься в телешоу.

— Буду. На месяц поеду в Лос-Анджелес.

— А какая роль будет у тебя в «Шоу Салли Аллен»?

— Ты не поверишь, но я буду брать уроки танцев и пения. Мне предстоит танцевать с Маком Рилли. У меня просто поджилки трясутся

Салли Аллен услышала последние слова.

— Со мной было то же самое. Приходится через это переступать. В первый раз, когда я вышла на сцену, мне предстояло раздеться перед двумя или тремя сотнями мужчин. Так у меня внутри все тряслось. Теперь мне не приходится раздеваться на сцене, но у меня все трясется всякий раз, когда я должна появиться перед зрителями. Все у тебя получится.

1957 год

Поначалу Мак Рилли не приходил на репетиции, и Джони работала в паре с одним из танцоров кордебалета. Потом появился Рилли. Худощавый, гибкий, общительный, он сразу расположил к себе Джони. Его советы, а главное — его отношение не только помогали, но и успокаивали.

Буквально перед самым эфиром Рилли заглянул в гримерную Джони.

— Боишься? — спросил он.

— Да.

— Я тоже. Такая уж у нас судьба. Помни только одно, ты должна повторить все то, что делала на репетиции. Танцы не такие уж сложные. Я думаю, ты справишься. Конечно, ты не Сид Чарисс[86], но от тебя ничего такого и не требуется. Все у нас получится.