Те принципы игры, за которые Маленького Джека в школе осуждали, в футболе только приветствовались. Маленький Джек обожал ближний бой. Он не испытывал ненависти к конкретному человеку. Разумеется, нет. Но ему нравилось врезаться в игрока с мячом и сшибать его с ног. Футболисты университетских команд славились отличной физической формой, поэтому подобные столкновения обычно нисколько им не вредили. В такой же физической форме пребывал и Маленький Джек, который мог держать ответный удар.

Прозвище «Маленький Джек» как-то не соответствовало его габаритам, поэтому в университете оно претерпело видоизменение, сократившись до «Эль-Джей»[118]. Дважды во время игры, когда Маленький Джек особенно эффектно укладывал на траву игрока Висконсина, стадион скандировал: «Эль-Джей! Эль-Джей! Эль-Джей!»

Поскольку тренер Хейс собирался выступить в спортивной программе телестанции Эл-си-ай, он согласился уделить несколько минут Джеку и Энн. Они встретились в небольшом испанском ресторанчике неподалеку от стадиона. Родители игроков и болельщики команды ждали его в главном зале, но первый стакан тренер выпил с Джеком, Энн и Маленьким Джеком в отдельном кабинете.

— Мне нравится характер вашего сына, — говорил высокий, широкоплечий, улыбчивый тренер Хейс. — У него есть та основа, которая позволит ему добиться успеха как на футбольном поле, так и в любом другом выбранном им деле.

— Спасибо вам, — кивнул Джек. — Не знаю, сказал ли он вам, но у него был брат по отцу с точно таким же характером. Он погиб, отрабатывая ночную посадку на авианосец.

— Эль-Джей, а ты же никогда об этом не упоминал.

Маленький Джек улыбнулся:

— Не знал, что следовало.

— Разумеется, следовало. А теперь скажи нам, Эль-Джей, что ты вынес из сегодняшней игры? — Тренер повернулся к Джеку и Энн:

— Я хочу, чтобы каждая игра чему-то учила парней. Да, мы играем, чтобы выигрывать, но мы играем и для того, чтобы набираться опыта. Так чему научила тебя эта игра, Эль-Джей?

— Наверное, я еще раз убедился в важности отработки на тренировках стандартных положений.

— Абсолютно правильно, абсолютно. А теперь позволь мне сказать пару слов твоим родителям. — Когда Эль-Джей скрылся за дверью, Вуди Хейс продолжил. — Он умный игрок. Этот парень читает футбольное поле едва ли не лучше всех тех, кого я когда-либо тренировал. Как он сегодня уложил куортербека… Я не мог догадаться, что этот парень собирается сделать, а вот Эль-Джей догадался и перехватил его. Вы можете им гордиться.

1968 год

По решению суда Кэтлин Хорэн сменила имя и фамилию и стала Сарой Лерер.

А вот что касалось занятий с рабби, то там дела шли не так хорошо. Сара не считала себя готовой к бас мицва. В синагогу она ходила редко, а потом вообще перестала там бывать.

В июне Сара окончила Колумбийский университет и призналась Джеку, что не знает, чем ей заняться. С Энн она была откровеннее. Сказала, что больше всего на свете ей хочется пойти по стопам Джони, но по натуре она реалист и знает, что для этого у нее нет ни внешних данных, ни таланта. Энн предложила Саре поехать в Лос-Анджелес и провести несколько дней с Джони. Вдруг та подскажет ей какой-нибудь выход?

Джони с радостью согласилась принять Сару у себя, и вскоре после выпускного вечера та улетела в Лос-Анджелес.

Дугласу Хамфри исполнилось восемьдесят два года, и он решил отойти от дел. Хамфри сообщил Джеку, что намерен выйти из совета директоров Эл-си-ай, и попросил его прилететь в Хьюстон, чтобы обсудить вопрос о своем преемнике.

Джек прилетел в один из понедельников июля на самолете компании. Хамфри любил обсуждать дела у бассейна. Джек распаковал вещи в отведенной ему комнате и спустился к бассейну в одних плавках. Хамфри, как обычно, сидел под большим пляжным зонтом. Мэри Карсон, как обычно, плавала в бассейне.

— Я написал завещание, — сообщил Хамфри Джеку. — Практически все оставил Мэри. Ей будут принадлежать все мои акции. Она много помогала мне в последние годы и теперь разбирается в бизнесе не хуже меня.

— Она всегда производила на меня наилучшее впечатление, — ответил на это Джек.

— Мой сын погиб в Нормандии в 1944 году. Я надеялся, что он унаследует мой бизнес, но… Мэри родилась, когда мне было сорок. Она разведена и последние годы полностью уделила мне.

— Тебе в этом очень повезло, — заметил Джек.

— Как ты отреагируешь на мое предложение ввести Мэри в совет директоров Эл-си-ай вместо меня?

Застигнутый вопросом врасплох, Джек посмотрел на загорелую женщину в бикини, курсирующую от одного бортика бассейна к другому.

— Дуг, почему нет?

Хамфри улыбнулся:

— Если бы у тебя были причины, ты бы мне их назвал, не так ли?

— Полагаю, что да, но не нахожу ни одной.

— Если я проголосую своими акциями, а ты — своими, для Мэри вопрос решен.

— Хорошо. Договорились.

— Мэри, он согласен.

Мэри вылезла из бассейна, подошла к столику под зонтом, налила себе джина со льдом и подняла стакан.

Пока Джек находился в Техасе, Энн легла в больницу и прошла первый сеанс рентгенотерапии. Ее затошнило. Она думала, что ее вырвет прямо в кабинете, но все обошлось.

Доктор Мэннинг сделал ей укол, снимающий тошноту.

— Вы уже сказали родственникам? — спросил он.

— Знает только моя падчерица, — ответила Энн.

— Долго вам этот секрет не сохранить.

— Мне осталось не так уж много времени.

— Очень хотелось бы сказать вам, сколько именно. Иногда рентгеновские лучи приостанавливают болезнь на месяцы, даже годы. Но…

— Вы обещали мне пять лет. Три с половиной я уже прожила.

— Ваши дети выросли, не так ли?

— Мой сын, здоровенный малый, играет в футбол за университет Огайо. Дочь в этом году окончила школу и осенью начинает учиться в Принстоне[119]. Они, можно сказать, вылетели из гнезда. Кто будет нуждаться в моральной поддержке, так это мой муж.

— А кто поддерживает вас, миссис Лир? Эмоционально?

— Для Джека это будет удар. Я не хочу причинять ему лишних страданий. Пусть он узнает о моей болезни как можно позже.

Харрисон Уолкотт умер в июне в возрасте восьмидесяти семи лет. Джек и Энн прилетели в Бостон на похороны. Хорэны, провожавшие в последний путь Эдит Уолкотт, на этот раз не пришли.

В июле Линда приехала в Гринвич и, пока Нелли плавала в бассейне, сказала Энн, что семейная жизнь с Гаем Уэбстером у нее не заладилась. Линда принимала противозачаточные таблетки, чтобы не забеременеть от него, он же хотел ребенка.

— Не хочу я рожать от этого человека! — заявила Линда. — Я не так глупа!

— Не хочешь, не рожай, — мягко ответила Энн.

Линда долго смотрела на Энн, прежде чем заговорила вновь.

— Энн, ты худеешь. Сидишь на диете?

— Нет, у меня анемия. Из-за нее я теряю вес, и меня не покидает ощущение усталости.

Линда нахмурилась:

— Энн..

— Джони знает, — прошептала Энн. — Теперь, похоже, и ты. Это наш секрет. Скоро все раскроется. Но не сейчас.

— Энн, замуж я вышла неудачно. Я приехала сюда, чтобы спросить, как ты и Джек отнесетесь к тому, что я уйду от Гая и поживу здесь. Мне бы этого хотелось. И тебе нужен близкий человек.

Энн закрыла лицо руками и расплакалась.

— Только при условии, что ты хочешь покинуть мужа по другим причинам.

Энн, Джек, Линда и Нелли сидели за обеденным столом.

— Я думаю, мы… — начала Энн. — Я думаю, мы… — И подалась вперед, упав лицом в тарелку.

Джек суетился над ней, похлопывал по плечам и по спине, пытаясь привести в чувство.

Линда вызвала машину «скорой помощи».

В среду, 18 сентября 1968 года, секрет Энн был раскрыт.

Последующие десять суток Джек провел в больнице, спал урывками на кресле у кровати Энн. Он наблюдал, как она слабела день ото дня. Наблюдал за отчаянными попытками врачей затормозить болезнь. Энн становилась все более апатичной. У нее выпали все волосы. Она об этом, похоже, не догадывалась. Во всяком случае, ее это уже не могло беспокоить.