Боль я обычно быстро снимал, и так, что никто ничего не замечал. А болезни проходили «сами собой» — удивлялись, да, как это вдруг сам собой вылечился зуб?! Но тут же об этом забывали — хватает проблем и без раздумий о зубе. Или о больной печени, измученной многолетними алкогольными истязаниями — перестала болеть, да и ладно. Божественное провидение, вот что это такое! А «провидение» в это время очень быстро, со скоростью пулемета нарубал аналог земной капусты на не очень мелкие кусочки (я люблю, когда капуста в борще нарублена довольно-таки крупно, никаких тебе мирокусочков!).

Парня я вырубил «ударом» по печени. Просто протянул руку, коснулся ауры и передал печени необходимый импульс. Она отозвалась таким спазмом, таким приступом боли, что несчастный секирщик рухнул, как подкошенный, зажав обеими руками свой несчастный кроветворный орган.

Потом были разборки на тему: «Это кок победил, или он сам упал, утомившись от долгой беготни?!».

Одни вопили, что это неправильно, что секирщик сам упал, что его противник не нанес ни одного удара.

Другие — что секирщик упал потому, что долго пытался достать кока, который так ловко уворачивается, и это точно самая настоящая победа кока.

Закончилось все переговорами двух капитанов, то бишь капитана и старлея, и те пришли к соглашению, что победа все-таки моя.

Ну да, тут же в среде зрителей вспыхнули несколько драк между различными партиями, но драки были пресечены морпехами очень жестко, и виновные изгнаны из пределов «арены» с позором и пендалями в различные части тела. Мне выдали причитающийся гонорар, оплатили разгром в таверне, и дальше уже пьянка пошла мирно и дружески — морпехи оказались ребятами компанейскими и наша команда крепко с ними напилась. Я почти не пил, и в разгар веселья тихо свалил на корабль. Моего ухода так никто и не заметил. Шоу маст гоу он!

— А может все-таки останешься? — капитан вздохнул, и протянул мне руку для прощания. Пожал мою ладонь, задержал в своей жесткой, как из дуба руке — Я тебе жалованье дам…как у старпома! Двух матросов приставлю в помощь! Каюту больше дам — одну из пассажирских! Ну что тебе этот город?! Куда пойдешь?! Чем заработаешь?! А тут — всегда при кухне, всегда сыт и доволен!

— Прости, капитан…дела! — усмехнулся я, и захват бывшего моего наивысшего начальства разжался.

— Дела, дела…все у вас молодых дела! Все торопитесь, а того не понимаете, что спешить некуда! Надо жить сегодня, сейчас, сию минуту! Вернись, Тихий, нигде ты не найдешь лучших условий! Бойцы меньше получают, и живут недолго! А без капитала, да с твоей…

Он осекся, а я про себя продолжил: «рожей». Ну да, прав капитан со всех сторон. Только вот не знает, что я иду домой.

— Прощай, капитан! Авось увидимся — улыбнулся я, и зашагал по трапу, бросив напоследок — Ты хороший человек, пусть тебе сопутствует удача!

Капитан явственно крякнул, выругался под нос — большего он сделать не мог. Я иду навстречу своей судьбе.

На переправе практически ничего не изменилось. Тот же паром, те же люди. Сколько я здесь не был? Сколько прошло времени? Хмм…а ведь всего ничего — чуть больше месяца-полутора. Нет — все-таки около двух месяцев. Или больше? Сбился со счета… Обратно долго плыли против течения. Что могло измениться за каких-то два месяца? В средневековье, где жизнь коротка, а время тянется бесконечно. А ведь изменилось! Все изменилось! В моей жизни.

Я осмотрелся — рядом на возу с мешками сидел смутно знакомый возчик лет пятидесяти. Худой, бородатый, синеглазый — по-моему я видел его в замке. Да, точно — в замке! Он возит овес и овсяные лепешки, без которых боевые кони просто чахнут и помирают. Это только степные кони могут жить на подножном корму, говорят, они даже мясо едят — их приучают с самого детства. Боевые кони Кланов привыкли к более изысканной пище. Им запарить кипятком овес или овсяные лепешки — вот это самое то. Только не кипятить, иначе в овсе потеряется часть полезных свойств. Так…слегка запарить. И лучше — чтобы растолченный овес, тогда он вкуснее.

Да, я иногда слышу мысли животных. Коней в основном, с другими-то я и не вижусь. Способности мои развиваются очень странно…

— Можно у тебя спросить? — обращаюсь к возчику. Делать все равно нечего, а где черпать информацию, как ни от людей, которые бывают в замке.

— Чо тебе? — с неудовольствием отвечает мужчина, и сплевывает в воду. Плевок такой длинный и ловкий, что аж завидно. Никогда не умел так плевать!

— Я хочу поступить на службу в замок…ну там…охранником, или бойцом…как там у них сейчас? К кому обращаться?

— Сам-то откуда такой красивый взялся? — возчик снова сплевывает, попадает на мужика с торбой, нервно вышагивающего по настилу, и едва не попадает под раздачу. Скандал, ругань, угрозы, и если бы не мое вмешательство — неизвестно чем бы закончилось. Мужик не стал лезть на двоих сразу. Да и рожа у меня подозрительная. Глянул на меня и быстро отвалил прочь.

— Вот народ, вот народ! — отдувается возчик — Случайно же! Злобные все стали, как с цепи сорвались! Как Конто вырезали, так народ будто ошалел!

— Вырезали?! — я вытаращил глаза, будто услышал это в первый раз — Кто?! А разве замок не принадлежит Конто?!

— Вот ты чудак! — довольно осклабился возчик — Откуда такой взялся? С корабля? А! Ясно. Сидите в своих лоханях, и ничего не знаете! А мы знаем! Так вот — энти самые Конто злоумышляли против трона! И попали! Всех на голову укоротили! Но самый главный, виновник всего — младшенький, так тот сбежал! И кто бы мог подумать — парнишка такой ботаник, такой тихий…и оказалось — некромант, колдун ужасной силы! Убил весь Клан Союти, а потом на Императора злоумышлял!

— Откуда знаешь? — спросил я спокойно, хотя меня просто трясло от возмущения и ненависти. Вон что…некромант и колдун! Вот же твари…

— Так объявили! — хохотнул возчик — На базаре зачитывали императорскую грамоту. Теперь дворец — императорский. И там сидит его ставленник.

— И кто он?

— Бывший управляющий Конто. Ардор Ваг его звать. Но только не он тебе нужен, а мастер над оружием — Кендал Оуг. Он как служил при Конто, так и сейчас служит. Мужик правильный, прямой, как палка. Говорят — предан был Конто, как верная собака. А теперь служит Императору. А куда ему деваться? С работой в городе сложно, наемников — просто кишмя кишат! Ходят, задираются, приключений ищут на свою задницу. Чего ждут — никто не знает. Надоели всем…

— Ты про замок, про замок расскажи! Можно туда устроиться? Или все уже забито наемниками?

— Наемников Кендал вообще старается не брать. Они привыкли к вольнице, вот и безобразничают. Дисциплины никакой. Он все молодых старается взять — сам обучит, сам подготовит. И тогда в надеже на них будет. А что наемники? Чуть жареным запахло — и они разбежались. Степная трава, а не люди. Дунул ветер — и полетели! Ты сходи к Кендалу, сходи. Хуже не будет. Ну а если не возьмет — приходи на двор купцу Сендалю. Я у него работаю. Хозяин неплохой, справедливый. Поработаешь у него. Мешки с овсом и пшеницей таскать, за лошадьми ухаживать. Да мало ли что еще можно делать! Работы хватает. Жалованье небольшое, но не обманывает, и сытый всегда будешь. Ты кем на судне служил?

— Коком. Поваром то есть.

— А то я не знаю, что такое кок! — ухмыльнулся возчик — По молодости много поплавал, пока не остепенился. Оно вроде и весело поначалу, а потом надоедает — служба, в порту попойки и шлюхи…а то, что новые места, мир повидаешь — так и не видишь этого самого мира. Если только не считать миром таверны да публичные дома. Нет, дома лучше! Ты вот сам откуда родом?

— Издалека, с юга.

— Ага, я так и понял — кожа темная, как у южан. Не знаете вы жизни, молодые! Так вот — разве дома не лучше? И что вам, молодым, дома не сидится? Не знаешь?

— Откуда мне знать. Ведь я молодой — парировал я, и возчик расхохотался:

— Молодец, чо! В общем, давай — если Кендал откажет, то прямиком к нам. Я за тебя похлопочу. Парень ты шустрый, да видно и боевитый — других на судах-то и не бывает. Пираты, да и в порту всякое бывает. Вон как тебя этот придурок напугался! Я даже не ожидал. Пока договариваешься с Кендалом — я подожду, только недолго. Скажешь мне, ежели чо.