Ночь он провел в тарсиском рекреатории, где ему выправляли функционирование кое-каких органов и общий метаболизм. Широковещание сообщило о недавнем происшествии лишь то, что случилась подвижка грунта в районе Лабиринтис Ноктис, вызвавшая незначительный ущерб. «Количество тоннелепроходчиков, закончивших старую жизнь , уточняется.»

А на следующий день Данилов уже играл в мяч на фоне горы Олимп, также и в поло, обсуждал картины и скульптуры, выполненные в стиле неомонументализма — все, как принято у порядочных соларитов. Что представляли из себя картины и скульптуры, на самом деле было неизвестно, но мимики, выполненные одаренным четвертым гипером по кличке Афродита, впечатление производили.

Следующую ночь Данилов провел у себя дома, среди мраморных стен и колонн. Он знал, что только благодаря мимикам одна единственная комната превращается то в атриум, то в портик с видом на голубое море, то в длиннющую дворцовую анфиладу. Надевай халат а-ля хламида и разыгрывай из себя Платона с Цицероном. Но сегодня Данилов с помощью левой программки отключил все мимики на пятнадцать минут — дальше было бы небезопасно — и как будто даже отдохнул среди голых предельно серых металлокерамических стен.

А когда включил и снова сидел в атриуме, наблюдая как плещутся серебристые рыбки в розовомраморном бассейне, то вдруг увидел крысу — она пробежала из угла в угол и даже опрокинула и разбила амфору. Амфора, к сожалению, вернее к счастью, была мимиком, поэтому ущерба не случилось. Конечно же, и крыса являлась мимиком, только левым, антиобщественным.

Но кто мог ее запустить? Свои — предупреждая о чем-то, или чужие — чтобы запугать? В любом случае, это было неприятно. С помощью инфосканера Данилов прощупал всю кибероболочку своего жилища, на всякий случай поискал органосканером флору-фауну, чем черт не шутит, но нашел только пару ленивых мух. Проверил сканерами свои собственные мозги, вдруг в них сидит заноза диверсионного психокоммуникатора. Но и серое вещество было в норме.

Данилов беспомощно опустился на лежанку-массажистку и стал убаюкиваться левым софтом, который остался у него от командировки в Лабиринтис Ноктис — «батя» подарил. Даниловский джин превратился в серого Волка, более похожего на вурдалака, который бегал лесом за Красной Шапочкой, мощной девахой в баварском стиле.

Информационный Данилов не успел догнать бедно и недостаточно одетую девушку, потому что физический Данилов уснул.

И снился ему клонопитомник и киберняня «Василиса», которую он почему-то считал мамой. Василиса была ласковой, никогда не наказывала его электроразрядами — этим занимались другие, у нее был большой налитый теплой водой живот, к которому так хорошо было прижаться и забыть ненадолго обо всем…

А когда Данилов проснулся, левый софт уже отыграл свое, оставив в зрительном поле какую-то серую мглу, сквозь которую смутно проглядывали мимики комнаты.

Внезапно мгла была прорезана острым потоком света и появилась «гостья». Первым делом она отсекла его джина, потом ее зелено-голубые глаза виртуально, но очень впечатляюще приблизились к его лицу.

Данилов почувствовал сладчайший поцелуй. Гостья была супермимиком высокого класса, интерфейсом высокочастотной джини . Ощущения, мало отличимые от реальных, поступали от рук, ног, кожи, губ… Ну, конечно-конечно, просто это киберсенсорные объекты вливаются через нейроконнекторы — но в объятиях Данилова находилась как будто гладкокожая женская телесность. Уже поплыл тестостерон… Еще не хватало совокупиться с каким-то суккубом, сварганенным хаккерами на «Кибальчиче». Тем более хаккеры еще запечатлеют все это позорище и потом будут радостно шантажировать оплошавшего особиста.

— Да откуда ты, черт тебя дери, взялась? — скорее уж для проформы спросил Данилов, который был в принципе не против, чтобы кибергостья умело чмокнула его еще раз.

— «Черт меня дери». Черт тут тоже, наверное, поучаствовал, — промурлыкала призрачная кибердама сочным умело смикшированным голосом.

Ночное море. Световая тропа пролегла по нему, нежные лучи луны стали ажурное лестницей в небо. Не в то небо, куда со смрадом и тряской летят космические грузовики, а в небо иной возвышенной жизни. На волне серебрилась пена.

Все мимики были искусно исполнены и сплетались в органичную сенсоматрицу.

Джини взяла Данилова за руку.

— Пошли со мной. Не бойся, цел останешься.

И после такого «крупного» обещания Данилов двинулся вслед за ней по зыбкой морской тропе, а потом все выше и выше…

Он, конечно, понимал, что движется по сетевому пространству лишь его джин, но сенсоматрица захватывала его полностью, нейроконнекторы были загружены на всю катушку. Возможно капали на мозги и какие-то балдежные нейростимуляторы, но оттого, что кибердвойник был забит под завязку чужими программными модулями, зависли и органический сканер, и наномонитор.

В пути гостья опять приблизилась к нему, джини входила в него всем своим виртуальным телом, и это было приятнее всех известных сексуальных процедур.

Они возлежали на серебристых облаках как на желе-матраце, и джини волной проносилась по его информационному телу и заодно по его плоти, наполняя позвоночник сладковатым жжением. Чертова Лилит. Интересно, стоит ли колом то хозяйство, что обычно болтается между ног? С каким кайфом хаккеры зафиксируют все это безобразие .

— Слушай, красотка, — наконец завозмущался Данилов, — бесплатного блаженства не бывает, если не считать секса по телефону доверия. На молодого бога, вызывающего сильные эмоции, я не похож. Тебе чего от меня надо?

— Только преданности. А получишь ты от меня бессмертие.

— Я и так его имею. Чип Фрая…

— Чип Фрая — это штучка для оживления биороботов. Для настоящего бессмертия нужны огромные ресурсы, нужно настоящее освоение решетки. Бессмертие — это ведь бессмертная душа, в которой заключена вся вселенная. Неужели ты думаешь, что всю вселенную можно втиснуть в чип Фрая, ну еще в твоего резервного джина на берлинском гиперкомпьютере, и в твой персональный каталог на пекинском гипере?