Карен прекрасно знала, что он лжет. Джон намеренно старался вывести ее из себя — и ему это вполне удавалось. Только он об этом ни за что не узнает!..

— Ничего страшного, Луиза, — притворно легкомысленным тоном заверила Карен. — Я не против ответить на этот вопрос. Эдвард — художник, — продолжала она, обращаясь уже к Джону. — Мы познакомились на званом ужине… ммм… примерно полгода назад. И с тех пор встречаемся.

На самом деле Карен знала Эдварда всего три месяца — просто ей казалось, что уже прошло полгода. Эдвард был воплощением всех качеств, которые привлекали ее в мужчине, — высокий, темноволосый, симпатичный, а также умный и начитанный. Да и в постели был куда как хорош.

Беда только, что Карен поднадоела его тщеславность, да к тому же Эдвард все чаше заводил разговор о том, что не прочь остепениться и передать по наследству свои «совершенные» гены. Карен собиралась на будущей неделе порвать с ним, но сейчас передумала. Эдварда лучше подержать при себе, пока Джон благополучно не женится и вновь не исчезнет из ее жизни — на сей раз уже навсегда.

Карен твердо была уверена, что больше не любит Джона, хотя физически ее, увы, по-прежнему влекло к нему. Стоило ей взглянуть на Джона, как ее бросало в жар. Карен подозревала, что Джон чувствует то же самое: оттого-то он так язвительно выпытывал подробности ее личной жизни.

— А где вы познакомились с Лори? — спросила она, решив побить Джона его же оружием, то есть сунуть нос в его личную жизнь.

— Точно не помню. Кажется, на каком-то благотворительном балу, который она же и организовала.

— Похоже, она много занимается благотворительностью.

— Так оно и есть.

Это значило, что у неведомой Лори нет нужды зарабатывать на жизнь. Ясное дело — богатенькая наследница. Впрочем, иного Карен не ожидала. Джон с младых ногтей вращается именно в таких кругах.

— Сколько ей лет?

— Двадцать два.

Молоденькая. Карен так и думала.

— Блондинка?

— Угу.

И опять она угадала. Джон часто говорил ей, что обожает блондинок.

— Не сомневаюсь, что она хорошенькая.

— Еще какая!

— Лори будет просто очаровательной невестой, — с теплотой в голосе вставила Луиза. — Как жаль, что ее мать не дожила до того, чтобы увидеть свою дочь в подвенечном платье! Поверите ли, Карен, мы с матерью Лори когда-то учились в одной школе. К несчастью, она умерла, когда Лори была еще ребенком. Отец Лори — Оливер Шерман. Вы наверняка слышали о нем.

Кто же не слышал? Сенатор Оливер Шерман был поистине знаменитой личностью, к тому же до неприличия богат. Да, на этой свадьбе соберутся сливки общества, подумала Карен, Винсент будет просто в восторге.

В доме зазвонил телефон. Джон вышел с террасы, не закрыв за собой застекленные двери, и до Карен донеслись обрывки его разговора.

— Замечательно… Нет, я правда буду очень рад… Хорошо, Лори… До встречи, милая.

Через минуту Джон быстрым шагом вернулся к столу.

— Это Лори, — сообщил он матери. — Ей стало немного лучше, и она попросила, чтобы я навестил ее. Я не мог отказать — ведь через неделю она уезжает. Извини, матушка, что не смогу остаться на ланч, но ведь вы с Карен чудесно проведете время вместе, составляя план самой грандиозной свадьбы сезона.

— Что верно, то верно, — согласилась Луиза, улыбнувшись Карен.

Та попыталась улыбнуться в ответ, но без особого успеха. Она все еще не могла оправиться от потрясения, которое испытала, услышав, как Джон назвал свою невесту «милая». Это нежное словцо слишком живо напомнило Карен о том, как она впервые оказалась в объятиях Джона и он впервые назвал ее своей милой — дорогой, любимой, единственной…

А теперь… теперь он спешит к другой девушке, которую зовет милой, и наверняка они проведут весь день в постели, наслаждаясь друг другом в бурных, неистовых, нежных ласках. О, Карен слишком хорошо помнила, как умеют ласкать его сильные, горячие руки…

У нее вдруг закружилась голова, все тело охватила непонятная слабость. Она приподнялась со стула — и поспешно ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

Луиза обеспокоенно взглянула на нее.

— Что с вами, Карен? Вы так побледнели!

— Я…

Больше Карен ничего не успела сказать.

Потом она удивлялась, что потеряла сознание внезапно и резко. С ней такого никогда прежде не случалось, и она всегда думала, что в обморок падают медленно, словно уплывая в темноту. На деле все произошло совсем иначе. Миг — и она провалилась в бездну небытия.

И не почувствовала, как Джон успел подхватить ее на руки, не дав ей упасть на каменный пол террасы, не увидела, какой болью исказилось его лицо, когда он крепко прижал ее к себе и унес в дом.

Карен ничего не видела, не слышала и не ощущала — до того мгновения, когда пришла в себя на огромном мягком диване и увидела склонившегося над ней Джона.

— Тебе лучше? — взволнованно спросил он. Карен заглянула в его удивительные ярко-синие глаза и подумала — как хорошо, что он наконец снял эти треклятые очки! Всего лишь одно краткое, безрассудное мгновение она молча наслаждалась тревогой, исказившей черты лица Джона, заботой и нежностью, которые прозвучали в его голосе.

Потом реальность вступила в свои права, и все встало на места. Карен сдвинула брови, вспоминая, что случилось.

— Я упала в обморок. — пробормотала она, не веря собственным словам.

Джон, сидевший на краю дивана, выпрямился и едва заметно сухо усмехнулся.

— Удивительно, правда? — вполголоса проронил он. — Ты, оказывается, все-таки живой человек.

Прежний язвительный тон привел Карен в чувство не хуже нашатырного спирта. Подумать только, до чего она дошла — свалилась в обморок точно нервная барышня! Как же это глупо… и бессмысленно.

Злясь на себя, Карен резко села и сбросила ноги с дивана, едва не задев Джона. Тот успел отшатнуться и вскочил.

— Ты что это творишь?! — воскликнул он, сердито сверкнув глазами. — Тебе надо полежать, слышишь? Матушка сейчас звонит своему врачу.

— Мне не нужен врач! — горячо возразила Карен и, чтобы доказать это, встала.

И тут же поняла, что совершила ошибку: у нее подкосились ноги, в ушах тоненько зазвенело. Джон крепко взял ее за плечи и заставил сесть.

— Ради Бога, Карен, уймись и хотя бы посиди! — Он уселся в ближайшее к дивану кресло и укоризненно покачал головой, словно упрекал не в меру расшалившегося ребенка. — Ты ведь потеряла сознание у нас на глазах. По-твоему, это пустяки? Мы просто обязаны показать тебя врачу.

— Говорю же, мне не нужен врач! — упорствовала Карен. — Подумаешь, самый обыкновенный обморок!

— Ты сама только что намекнула, что прежде этого с тобой не случалось.

— Ну… просто прежде я никогда не выходила из дому, не позавтракав.

— Ха! — только и ответил Джон. — Судя по тому, сколько ты весишь, тебе частенько доводилось пропускать и завтраки, и обеды.

Карен одарила его уничтожающим взглядом.

— Хочешь сказать, что я чересчур худая? Он пожал плечами.

— Я не намерен спорить о том, сколько должна весить женщина. Просто тебе, с моей точки зрения, не помешало бы прибавить пару фунтов.

— Да неужели? Должно быть, я тебе больше нравилась, когда была толстушкой!

— Ты никогда не была толстушкой. Кругленькой — может быть, но уж вовсе не толстой.

— Значит, ты — единственный во всем семействе Каррадин, кто так думал! — огрызнулась Карен.

Джон открыл было рот… но промолчал, потому что в комнату со стаканом воды вошла Луиза. Вид у нее был не на шутку обеспокоенный.

— Врача нет дома, — сообщила она и, вручив Карен стакан с водой, присела на край дивана и озабоченно вгляделась в лицо гостьи. — Вы все еще очень бледны. Может быть, Джон отвезет вас в клинику?

— Нет, не стоит. — Карен покачала головой и сделала глоток воды. — Со мной уже все в порядке. Я только что созналась Джону, что сделала глупость — забыла позавтракать. Если бы я могла что-нибудь съесть…