— Нет, я не связана никаким обещанием, — ответила, наконец, Милина, и отняла ладонь. Голубые глаза серьезно взирали на рыцаря, улыбка исчезла, но губы слегка приоткрылись, — я священница, ты же знаешь. Немногие рискуют помыслить о нас иначе, как о дочерях Талуса.

В ее голосе звучала скорбь. Она глубоко вздохнула.

— Экроланд. Не знаю, правильно это или нет, но я буду рада стать твоей женой.

Рыцарь расплылся в улыбке. Он протянул руки, чтобы обнять ее, но Милина отстранилась. Светлые брови изогнулись, и она тихо молвила:

— Но я не уверена, что мой отец одобрит этот брак. Мы должны спросить его позволения.

— Хоть завтра поедем в Силвердаль! — пылко уверил ее Экроланд. — Я на коленях буду умолять его о твоей руке. Вот увидишь, он согласится!

— Нам не понадобится ехать так далеко, — слегка улыбнулась Милина. — Отец находится в Вусэнте.

Пришла очередь Экроланда открыть рот. Внезапно он сложил все доступные сведения и неверяще помотал головой.

— Уж не хочешь ли ты сказать, — с несчастным видом пробормотал он, — что твой отец…

— Да. Это Рапен. И мне кажется, что он питает к тебе чувства, далекие от любви.

— Рапен! Но почему он сразу не сказал, что ты — его дочь? Вечно эти его обмолвки — «дочь моя», а еще ты ему говорила — «отец», но я и подумать не мог, что за этим стоит нечто большее, нежели вежливое обращение!

Милина пожала плечами.

— На самом деле я родилась тут, в Вусэнте, но когда мама погибла из-за лихорадки, отец решил, что это он повинен в ее смерти. Он подумал, что не сумел вылечить ее только из-за того, что у него было недостаточно знаний. Когда мне исполнилось пять лет, он отправил меня на обучение в Храм Силвердаля. Это сейчас я понимаю, как нелегко ему далось подобное решение, но тогда я была полна обиды и думала, что он хочет отослать меня с глаз долой, чтобы ничто ему не напоминало о любимой жене.

— Я помню ту лихорадку… Люди гибли сотнями, — медленно сказал Экроланд. — Рапен, наверное, еще не присоединился к Ордену и занимался врачеванием в госпитале. Я узнал его гораздо позже. И он никогда не говорил, что был женат, или что у него есть дочь.

В лице у него появилась упрямая решимость, нижняя челюсть слегка выдалась вперед, и он заявил:

— Как бы там ни было, но я сказал, что твой отец даст согласие на брак, и так будет, чего бы мне это не стоило!

Милина вскочила на ноги. Ее щеки окрасились легким румянцем. Вероятно, она только что осознала, что одна находится в спальне мужчины, который питает к ней нежные чувства.

— Я… Мне надо на кухню, готовить лекарство, — невнятно залепетала она.

Экроланд поднялся с кровати, набросив на бедра одеяло. Девушка уже было повернулась, чтобы уйти, но он одной рукой привлек ее к себе и крепко прижал.

— Ты стала моей невестой. Не бойся меня. Тебе я никогда не причиню вреда.

Она затихла, прижимаясь щекой к широкой груди.

Экроланд слегка отстранил ее от себя, но лишь затем, чтобы поцеловать, и на сей раз она не стала вырываться. Он почувствовал лишь, как забилось ее сердце — часто-часто.

С неохотой отрываясь от сладких губ, он спросил:

— И все же… Что за спешка? Почему Тьего и Син уехали в столицу?

Милина не сразу смогла говорить. Лишь отдышавшись, она слабым голосом ответила:

— Наместник поручил им доставить королю срочное послание. По правде говоря, я не помню точно, в чем его суть, но Слэм был крайне опечален… Кажется, там шла речь о том, чтобы Его Величество прислал в Вусэнт несколько сотен воинов, и как можно скорее.

— Что?! — вскричал Экроланд. Он сжал кулак и с большим трудом уговорил себя не лупить ни в чем не повинный прикроватный столик, который, несомненно, от подобного обращения тотчас бы развалился. — Как же так? Он не мог так поступить после… После перемирия! Мы же договорились! Куда смотрели рыцари?

— В чем дело, Эри? — встревожено спросила Милина. — Прошу тебя, успокойся. Тебе нельзя так волноваться.

Он оттолкнул протянутые к нему руки и принялся одеваться, не обращая внимание на сползшее одеяло. Милине пришлось отвернуться.

— Волноваться? — в ярости передразнил он ее, дергая завязки на рубашке. — А Наместнику можно так поступать? Это же… Это же предательство чистой воды! Мы договорились с варварами, понимаешь? Если сейчас король пришлет войска, значит, быть войне! Значит, зря погибли те, кто до последней капли крови держали оборону в Вус-Тенгерте! Я немедленно выезжаю в город!

Несмотря на все увещевания Милины и домочадцев, Экроланд все же поступил так, как считал нужным. С некоторым трудом взобравшись на Стролла, он едва дождался, пока Аткас последует за ним.

Госпожа Сакара стояла неподалеку, неодобрительно поджав губы. Милина с несчастным видом топталась позади нее, в волнении теребя белый шнур, опоясывающий ее рясу. Из дома тихо вышла Дженна и встала поодаль, хмуро наблюдая за рыцарем.

— Я вернусь к вечеру, — отрывисто бросил Экроланд. — Аткас, за мной!

Пришпорив Стролла, он поскакал по аллее. Аткас, крутанув Солемну, пожал плечами, словно извиняясь за поведение хозяина, и поторопился за ним.

— Я очень хочу верить, что ему не станет плохо в дороге, — стискивая пальцы так, что от них отлила вся кровь, пробормотала Милина. Странным образом она почувствовала на себе ответственность за поступки Экроланда, словно его предложение уже сделало ее хозяйкой не только этого дома, но и его самого.

— На тебе лица нет! — приглядевшись к девушке, воскликнула госпожа Сакара. — Что случилось, дорогая? Почему ты вся дрожишь? Сейчас же пошли в дом. Престон, срочно завари чай! Дженна, помоги мне.

Если бы ее не держали с двух сторон, девушка непременно бы упала. Бледность залила лицо, она с трудом дышала.

Только в гостиной ей стало немного получше. С благодарностью приняв из рук Престона большую горячую чашку, она отпила глоток ароматного напитка и расстроено сказала:

— Сама не знаю, что со мной. Я так волнуюсь за Эри…

— Странно, — сказала госпожа Сакара, высоко вздергивая брови. — Мы знаем, как ты переживаешь о своем пациенте, но я чувствую, что это еще не все?

Милина слабо улыбнулась. С некоторым сомнением покосившись на Дженну и получив в ответ ободряющий кивок, она призналась, что Экроланд предложил ей стать его женой.

Как ни странно, но ее слова не произвели того впечатления, на которое она рассчитывала. Госпожа Сакара переглянулась с Дженной, и они обе ее сердечно поздравили, но удивления в их голосах не было.

— Моя хорошая, — покровительственно похлопывая девушку по руке, сказала старуха. — Мы все этого ждали. Только слепой мог не заметить тех пылких взглядов, которые кидал на тебя сэр Эри. Лучше поведай нам о другом: ты приняла его предложение?

Милина замешкалась с ответом. Сделав еще один глоток чая, она тихо ответила, что теперь все зависит от ее отца. И если Дженна была поражена, узнав, кто ее отец, то госпожа Сакара не удивилась и этому. Грузно поднявшись с дивана, старуха обвела девушек лукавым взглядом и сказала:

— А теперь пришло время и мне съездить в Вусэнт. Пожалуй, я поговорю с отцом Рапеном и сумею его склонить на вашу сторону. Уверяю вас, милые мои, что-что, а убеждать я умею!

Милина, которая за дни пребывания в Медовых Лужайках видела от госпожи Сакары лишь добро, вскочила и пылко расцеловала старуху в обе морщинистые щеки.

— Он о вас очень высокого мнения! — затараторила она. — Чудесно, что вы с ним поговорите!

Вечером вернулся Экроланд. Он был мрачнее тучи и тут же заперся в кабинете, отказавшись от ужина.

Аткас, то и дело оглядываясь на дверь, ведущую в кабинет, поведал, что Наместник отказался принимать рыцаря и повелел тому передавать все просьбы через магистра.

— А магистр, — кипя от негодования, закончил Аткас, — сказался больным и тоже не захотел видеть Эри! Впустую съездили! Да еще и Слэма не нашли… Между прочим, Дженна, можно тебя на пару слов?

Госпожа Сакара подозрительно уставилась на юношу. Тот, невинно поморгав карими глазами, поскорее ухватил Дженну за руку и оттащил ее в библиотеку, оставив старуху судачить с Престоном о столь вопиющем поведении.