— Далеко до Олинта?

— Нет, сэр, совсем чуточку. Проедем Орлувин, потом надо будет свернуть, а оттуда уже недалеко.

— Поедешь рядом с нами, — распорядился рыцарь.

Остальные оруженосцы проводили Аткаса завистливыми взглядами: каждому хотелось ехать рядом с рыцарями, а не плестись в хвосте отряда.

Орлувин оказался городком чуть меньше Стипота. Несколько каменных домов в центре, а к ним лепятся десятки деревянных, за околицей переходящие в небольшие фермы. Жители, в солнечный день высыпавшие на улицы, долго провожали взглядом отряд. Несколько мальчишек бежали за хвостом отряда, пока хватало сил, наперебой предлагая орешки и умоляя взять их с собой. Аткас почувствовал себя неуверенно, словно его место по праву было там, вместе с чумазыми пацанами, а вовсе не с отрядом рыцарей.

Вскоре исчезли и придорожные фермы, они снова въехали под крону леса. Дорога плавно петляла между деревьями, за каждым поворотом открывалась все та же безрадостная картина: высоченные сосны, чьи ветви клонятся вниз под тяжестью мокрого снега, небольшие прогалины с редкими березами, невысокие холмы, сплошь поросшие бурым кустарником, словно опутанные коричневой тонкой пряжей.

Спустя полчаса, когда отряд преодолел небольшой подъем, справа деревья расступились и на одном из холмов показались разрушенные стены, за которыми проглядывались руины некогда величественного замка.

Юноша впервые видел обиталище атамана Сцепина, умершего задолго до рождения Аткаса. Атаману чем-то приглянулся Стипот, и он желал завладеть маленьким городишкой, не жалея на это ни сил, ни времени. Сцепин и мечтать не мог о том, чтобы стать мэром городка, а все из-за своей репутации бессердечного разбойника, и потому, скопив деньжат темными делами, собрал вокруг себя несколько сотен самых отъявленных головорезов и предпринял попытку осадить Стипот. Говорят, в те годы население Стипота было гораздо больше, и все жители вышли с оружием в руках защищать свои дома, а один храбрый юнец, имени которого история не сохранила, был послан гонцом в ближайший город за подмогой. На стороне Сцепина были таинственные подземные маги и, но это сообщалось шепотком, ужасные волки размером чуть ли не с лошадь. Гонец преодолел тьму опасностей, чтобы попасть в Орлувин, тоже тогда бывший побольше, за ним была послана погоня, состоявшая из магов и разбойников, но юноша чудом спасся и привел в Стипот подмогу. Светлый волшебник, случайно встреченный гонцом по дороге, в одиночку разгромил всех магов Сцепина, а объединенные силы Стипота и Орлувина добили разбойников. С тех пор любой мальчишка в Стипоте мечтал стать тем самым гонцом, который спасет целый город и станет героем. Не миновала сия участь и Аткаса, только он представлял себя еще и Светлым волшебником.

Юноша очнулся от воспоминаний, когда увидел, что отстал от отряда. Грего уже грозно обернулся, потрясая в воздухе кулаком и что-то неразборчиво крича. Ветер унес слова в сторону леса. Аткас пришпорил Солемну и поспешил догнать отряд.

Повернув, они попали на дорогу, значительно уже предыдущей.

Снег тут был как следует утоптан. В следах на снегу можно было разглядеть отпечатки сапог и санных полозьев, но следов подков почти не было. Олинт был не слишком популярным местом из-за удаленности от Западного тракта.

Первое, на что обратил внимание Аткас, когда они приблизились к деревне — это безлюдность. Ни единого человека не было ни во дворах, ни на дороге. Словно некто наблюдал за приближением отряда и предупредил селян. Возможно ли такое, что все в этой деревне — ведьмы? Юноша запоздало понял, что они уже в самой деревне, и вспомнил про смертельные заклинания, которые должны распространяться на многие мили. А, быть может, никого в этой деревне и нет? Ведьмы, наверное, поубивали всех в своих мерзких ритуалах, снялись и ушли.

Отряд въехал на деревенскую площадь. Аткас заметил, что у всех домов целые крыши и опрятные заборы: здесь чувствовалась рука хорошего старосты. Потом он с сожалением понял, что деревня вовсе не покинута: вившийся над многими домиками дымок ясно указывал на присутствие людей. Лаяли собаки. Аткасу почудилось, словно в воздухе пронеслось тончайшее дуновение ветра и запахло гнилью. Хотя, ему могло и показаться.

Посреди площади стоял столб из почерневшего от времени дерева, на нем был закреплен колокол под навесом. В маленьких деревнях он служил для сбора самых уважаемых селян в день Совета. Иногда в такие колокола звонили во время праздников. В Стипоте колокола ставили на всех перекрестках, а звон предупреждал о пожарах.

Сегрик отдал приказ собраться перед самым большим домом, где, вероятно, проживал рачительный староста. Экроланд нарочно отстал и кивком велел сделать то же самое Аткасу. Парень недоумевающе посмотрел на рыцаря, и тот со вздохом сказал:

— Эх, Аткас, я и не предполагал, что ты избежишь подобного зрелища, но надеялся, что это случится нескоро. Понимаешь, уничтожать силы Тьмы и последователей Неназываемого — наш прямой долг. Поэтому не принимай близко к сердцу то, что сейчас произойдет. Просто держи в уме, что мы спасаем Олинт от бесчисленных несчастий, освобождаем его от скверны.

— Но ведь может быть так, что в деревне нет никаких ведьм? — не слишком уверенно поинтересовался Аткас.

По губам Экроланда пробежала тень улыбки.

— Поверь, мне тоже не по себе. Я совру, если скажу, что люблю охоту на ведьм. Будем молить Талуса, чтобы деревня оказалась чиста.

Элнас и Рапен спешились, скинули шубы на руки рыцарских оруженосцев и предстали перед миром в белоснежных рясах. Листик помог им распаковать сумки, и на свет появились удивительные вещи: жезлы с хрустальными навершиями, толстенные книги с потрепанными корешками и металлические тарелочки, предназначение которых было Аткасу неизвестно.

По знаку Сегрика Грего достал из седельной сумки покрывало и взмахом расстелил его перед Рапеном. Священник повозился с тарелочками, высыпая и поджигая какие-то порошки и сухие травинки. От тарелочек потянул густой черный дым, настолько плотный, что сквозь него ничего было не видать. С губ Рапена слетели едва слышные слова, Элнас подхватил их. На миг Аткасу показалось, что вокруг них замерцало голубое сияние, но стоило сморгнуть — и все исчезло. Рапен на долю секунды прервался, кинул на парня убийственный взгляд, но потом снова закрыл глаза и продолжил бормотать себе под нос.

Потом Аткас подумал, что священники впали в ступор, но тут оба закружились на месте — Листик едва успел убрать из-под ног все еще чадившие тарелочки — и оба остановились, с силой вдыхая воздух, словно легкие враз стали меньше.

— Ведьмы здесь, — изменившимся голосом, в котором прорезались металлические нотки, сказал Рапен, неторопливо оборачиваясь к Сегрику. — Только женщины. Не больше десятка. Мы сняли все защитные заклинания… Можно приступать.

Глава отряда удовлетворенно кивнул. В карих глазах зажглись опасные огоньки. Замерев, Аткас еще некоторое время осознавал увиденное. Ему никогда не приходилось видеть волшебство в действии, и вот на тебе! Правда, ничего особенного его глазам не предстало, но зато каков эффект! Он поймал на себе снисходительные взгляды Пете и Грего и покраснел. Листик сосредоточенно листал старую книгу, по указке Элнаса отыскивая нужную страницу.

Рыцари спешились и неторопливо разошлись на пять шагов в разные стороны. В центре импровизированного креста остались священники и клетка с Меруэлем.

Мгновения не прошло, как у Сегрика в руке блеснул меч. Рукоять с силой ударила в деревенский колокол, глава отряда смотрел на окна домов, за которыми, как чувствовал Аткас, затаились испуганные жители. Ему даже показалось, что в одном из окон колыхнулась занавеска, и на миг он увидел испуганное девчачье лицо, но еще через секунду оно исчезло.

Бом! Бо-ом! Бо-о-ом! гудел колокол. Ни единого человека не высунулось наружу, но можно было понять, что сейчас все внимание спрятавшихся людей сосредоточено на Сегрике, и они готовы ему внимать, незаметно глядя сквозь щели в занавесках и приложив уши к дверям.