Аппараты эти по многим причинам не могли быть переданы в частные руки, и потому, а также в видах усовершенствования минеров и минных машинистов в необходимых им по своей специальности мастерствах, разрабатывались исподволь и выделывались этими нижними чинами. Аппараты выделаны весьма тщательно и обещают быть весьма полезными для больших судов нашего флота.
Имея в виду, что трудами этой команды удалось не только сохранить это изобретение в секрете, но и сберечь значительные расходы, я решаюсь, по представлению минного офицера, ходатайствовать о поощрении этих людей хотя бы скромною денежною наградою, в пример другим. Но я осмеливаюсь при этом высказать, что для такого поощрения нижних чинов было бы желательно впредь предоставлять в распоряжение командиров судов в дальнем плавании некоторую сумму для выдачи вознаграждения за выделанные или капитально исправленные нижними чинами вещи значительной ценности, по соображению или в размере известного процента сделанного для казны сбережения.
Получив 8-го января телеграмму, которою Его Превосходительство управляющий Морским министерством разрешил мне с крейсером перейти в Гонконг, я решился подождать в Нагасаки возвращения из командировки лодок “Манджур” и “Сивуч”. К тому же наш консул в Гонконге уведомил меня телеграммою, что он уже отправил с почтою кредитив, в котором мы нуждались для расчета с берегом и для выдачи офицерам содержания.
Между тем в тот же день прибыл на рейд китобойный пароход “Геннадий Невельской”, вышедший из Владивостока 14-го декабря. Приведенная им на буксире парусная шхуна “Надежда” имела полный груз китового сала и около 2 тонн усов от семи убитых им китов некрупной породы, называемой Blue Whales.
С наступившими холодами дизентерия в Нагасаки стала ослабевать, а с 12-го числа в городе уже не было заболевавших. В командах крейсера и клипера “Крейсер” дело обошлось, благодаря Бога, без серьезных желудочных болезней.
14 января на рассвете прибыла в Нагасаки лодка “Манджур”, а 16 в полдень лодка “Сивуч”. Отчеты о плавании еще не были готовы ко времени выхода вверенного мне крейсера в море.
15 января в день рождения германского императора по приглашению командира германской лодки “Wolf” расцветились флагами и отсалютовали по уставу. При уходе нашем из Нагасаки в береговом лазарете на попечении доктора Черевкова находились на излечении лейтенант Пети и 9 человек нижних чинов: в числе последних один из нашей команды, больной легочною бугорчаткою. Наиболее серьезно больной — матрос с лодки “Сивуч”, страдающий воспалением околосердечной сумки, начал поправляться. Лейтенант Петц болен острым мышечным ревматизмом уже в третий раз во время плавания; доктора полагают, что ему необходимо будет воспользоваться весною горячими ваннами Симабары.
16 января при свежем NW я с вверенным мне крейсером вышел с Нагасакского рейда в седьмом часу вечера, имея пары в пяти котлах, и направился к южной оконечности острова Гото для следования далее к порту Гамильтон, где предполагал заняться стрельбою. Сила ветра в открытом море доходила до 8 баллов и сопровождалась шквалами, доходившими до 10 баллов, с градом и дождем. Для уменьшения поддавания волн на бак ход был уменьшен до 3 узлов. Крейсер, как против ветра, так и в галфинд. при громадной волне держался отлично и не потерпел ни малейшей аварии, а для команды, в течение трехмесячной стоянки в тихом порту совсем отвыкшей от моря, это плавание должно было принести большую пользу.
Во время всего этого перехода из Нагасаки в Гонконг устроенный лейтенантом Колокольновым аппарат, служащий для показания положения руля, действовал непрерывно и отлично, за исключением одного получаса, когда морская вода, попавшая на сросток проводников в рубке, допустила боковое сообщение. Этот незначительный перерыв правильности показания, о котором не стоило бы и упоминать, произошел лишь потому, что за неимением достаточного количества новых гальванических проводников в дело были введены все наличные остатки старых проводников, включая даже и забракованные; да и те, как временно поставленные, не были хорошо изолированы от сырости. Прибор этот оказался во всех отношениях отличным и дал возможность для испытаний смело снять рулевого с верхнего штурвала и править через посредство коммутатора, помещенного у путевого компаса с рулевым, стоявшим непосредственно у рулевой машинки под броневою палубою.
Теперь, следовательно, повреждение передаточного валика от верхних штурвалов (что весьма возможно при его громадном протяжении, с переломами) не поведет к замешательству или промедлению в управлении судном. Остается только позаботиться о должной защите проводников между мостиком и жилою палубою, заключив их в одну вертикальную броневую трубу. Все рулевые поочередно практиковались на этом способе управления рулем, и каждый из них не более чем через 2 или 3 минуты совершенно освоился с ним.
К утру 18-го числа ветер стих, и я решился произвести шестичасовую пробу механизмов полным ходом для убеждения в том, что машины в состоянии развить то же число индикаторных сил, которое получено на приемных пробах. Среднее углубление штевней во время пробы было 25 ф. 8 1/2 дюймов, т.е. крейсер был перегружен на 5 1/2 дюймов против чертежа, имея в то время в ямах 650 тонн угля. Во время всего испытания имели легкий ветер не более 3 баллов и еще не совсем улегшуюся зыбь. Обе машины действовали очень ровно по 85 оборотов в минуту при 75 фунтах пару, который держался замечательно ровно без усилия. Уголь мелкий такасимский, но совершенно свежий; проваливавшийся сквозь колосники, опять подбрасывался в топки. Вентиляторы не действовали вовсе, так как в них не предвиделось особенной надобности.
Скорость хода не была замечаема, так как на лаги Walker'a со значительно потершимися механизмами полагаться нельзя было; но по имеемым у нас прежним данным скорость хода должна бы быть 15 3/4 или 16 узлов, если бы подводная часть не была обросши травою. За четверть часа до окончания пробы пар был пущен во весь регулятор, причем число оборотов в минуту достигло и держалось до конца пробы до 92. Машины действовали во все время пробы безукоризненно мягко, плавно и без стука, и машинисты, отлично, с толком и без всякой суеты работавшие на две смены, доказали, что время и средства, потраченные на их обучение, не пропали даром.
При наружной температуре +10° R, температура ни в одном из кочегарных отделений не превышала 30° R. В машинном отделении, благодаря обвесу в батарейной палубе и прекрасной тяге через коридоры валов, было не выше 24°.
19 января с утра ясная погода и едва заметная зыбь вполне благоприятствовали для практической артиллерийской стрельбы. За неимением требующейся инструкцией лайбы или шлюпки с парусами с раннего утра был изготовлен пирамидальный шит с флагом, возвышающимся на 25 футов над водою. Спустив на воду шит. с половины девятого начали стрельбу из башенных и батарейных орудий. Пути судна располагались как по прямым курсам, так и по спиральным, причем расстояния менялись от 8 до 12 1/2 кабельтовов. Расстояния определялись по дальномеру Люжаля двумя наблюдателями и передавались устно. В 11 часов стрельбу в щит приостановили на время отдыха, а во время этого отдыха шит, подбитый в основании, свалился, а потому взят на палубу для перемены штока и общего исправления.
Стрельба была вообще очень удачная, хотя наблюдения по необходимости записывались только приближенно, считая снаряды, упавшие не далее 12 футов от щита, за попавшие в щит. При этой утренней стрельбе в замках всех орудий были вставлены приборы Келейникова. С перовыми трубками подобных случаев не наблюдали; но зато некоторые трубки не входили в запалы замков 8-дюймовых орудий.
По исправлении щита стрельба продолжалась уже исключительно вторыми комендорами, причем расстояния, условия стрельбы и оценка были те же. что и утром; приборы Келейникова были заменены запальными стержнями для медных обтюрирующих трубок. На 15 выстрелов снарядом 6-дюймового орудия, попавшим в самое яблоко, шит был окончательно сбит, и это обстоятельство вынудило прекратить стрельбу. Всего в течение того дня сделано из 8-дюймовых орудий 32 выстрела. а из 6-дюймовых 64. Общий процент попаданий 43%. Относительно медных обтюрирующих трубок позволю себе также указать на незначительную и легко устранимую мелочь, влияющую, впрочем, на скорость стрельбы. В замках 6-дюймовых орудий было бы желательно приспособление, не позволяющее грибовидному стержню свободно вращаться на своей оси при ввинчивании в него втулки обтюрирующей трубки.
