— Владислав Брагин, вы согласны быть мужем Александры Мержановой?

— Согласен. — И Ладя качнул руку Санди. Он все еще держал ее за руку, чувствовал ее пальцы с розовым и чуть клейким от тепла перламутром.

— Александра и Владислав, — сказала депутат, — вы будете вместе. В вашей жизни могут быть сложные дни, но вы должны помнить друг о друге и быть вместе и в малых и в больших поступках.

Теперь Санди тихонько качнула Ладину руку. Не хотела она сейчас быть никем иным — ни Джульеттой, ни девушкой-гусаром, ни даже клоуном, — она хотела быть Александрой, женой Владислава.

— Распишитесь здесь, пожалуйста. Сначала вы, Александра, — сказала женщина и придвинула к краю стола раскрытую книгу.

Санди наклонилась над книгой, взяла ручку и расписалась. Буквы получились большими и как будто их тоже качнул ветер.

— Владислав, теперь вы распишитесь.

Ладя расписался.

— Прошу расписаться свидетелей.

И тут вдруг раздался звон бьющейся посуды: это Дед достал из-под своего пиджака обыкновенную тарелку, которую он принес, подкинул ее, и тарелка со страшным грохотом разбилась у ног Александры и Владислава.

Павлик знает, что и когда надо делать.

Это не было совпадением, что им назначили одно и то же время. Андрей пришел чуть раньше, потом Ладя. Когда Ладя вошел в кабинет Валентина Яновича, то в кабинете сидел Андрей. Профессор был в соседней комнате. Андрей вздрогнул. Ладя это заметил. Лицо у Андрея вздрогнуло. И Ладя внутренне напрягся, но только потому, что почувствовал это в Андрее.

Ладя положил на стол скрипку и потом решительно сделал несколько шагов по направлению к Андрею. Андрей встал и улыбнулся, теперь уже спокойно и как-то даже тихо. В глазах только появилось выражение, знакомое Ладе. Но появилось на какое-то мгновение.

Ладя тоже улыбнулся. Он знал, что скоро встретится с Андреем, боялся этой встречи, потому что боялся обнаружить свое счастье, которым был переполнен. Это было нехорошо, нечестно по отношению к Андрею, так думал Ладя.

Они оба застыли в нерешительности, в ожидании первых очень важных для них обоих слов. Таких слов, которые не должны были никого из них обидеть, и они это оба понимали. Разговор должен был как-то начаться, и усилия на это требовались от обоих.

— Ты меня искал, я знаю, — сказал наконец Андрей.

— Тебе «гроссы» передали?

— Да.

Ладя колебался, сказать ли Андрею, что он его видел в тот день на Тверском бульваре. Решил не говорить. Андрей не хотел, чтобы его кто-нибудь видел тогда, если он сидел рядом со школой и Консерваторией и никуда все-таки не пришел. Ладя потом обегал весь бульвар, и Андрея не было. Ладе казалось, что он должен был увидеть Андрея еще раз, и немедленно.

— Занимайся первым, — сказал Андрей. — Пойду погуляю, я никуда теперь не тороплюсь.

Разговор напомнил Ладе их встречу в детстве, в метро. Что-то опять не получалось, хотя все было по-другому и не так.

Слышно было, как Валентин Янович разговаривал по телефону.

Андрей еще раз улыбнулся и медленно направился к дверям кабинета. Потом в дверях, как опять тогда в детстве, в метро, задержался и вдруг сказал:

— Я как-нибудь зайду к тебе. — Тут же добавил: — К тебе и к Санди. Почему молчишь о Санди?

— Так вот… не пришлось еще, — неопределенно ответил Ладя.

Андрей подумал: действительно «так вот… не пришлось еще». Или Ладя специально промолчал, чтобы ничего не подчеркивать?

— Я тебя поздравляю.

— Она ждет, когда мы с тобой встретимся, — сказал Ладя.

Андрей удивленно поднял брови. Это было правдой, и Андрей это понял. И, пожалуй, это было главным в их сегодняшнем разговоре.

Валентин Янович увидел, что Андрей стоит в дверях.

— Я не предлагал кому-нибудь из вас уйти, — сказал Валентин Янович. — Сегодня вы нужны мне оба.

Идею работы над скрипкой Иванчик и Сережа изложили главному инженеру завода и главному технологу. Главный инженер и главный технолог не возражали — работа экспериментальная, интересная и будет проводиться на испытательной станции в нерабочее время.

На испытательной станции им освободили маленькую комнату, где хранилась рабочая одежда. «Гроссы» составили список оборудования. Часть оборудования была получена на складе, кое-что подбросили другие цеха и торжественно привезли на автокаре. Надю (девушку в беретике) сделали ответственной за техническую документацию. Согласился работать над скрипкой и акустик Митя Нагорный.

Постепенно на заводе все шире становилось известным, что Иванчик и Сережа делают скрипку; их экспериментальную группу начали называть «Соперники Страдивари». Ребята не обижались.

Многие слышали в свое время выступление Андрея Косарева на заводе, когда он готовился к конкурсу; помнили звук настоящего Страдивари. От «гроссов» потребовали исторической справки на данное изделие и вынесли на обсуждение саму идею, ее техническую сторону.

Иванчик и Сережа начали готовиться к расширенному техническому совету. Подробнейшим образом изучили записки кладовщика и всего, что касалось работ и исследований, проведенных Витачеком, а также скрипок бывшего крепостного графа Шереметева Ивана Андреевича Батова. Недавно Государственная коллекция приобрела одну скрипку Батова. Об этом Иванчик и Сережа прочитали в «Неделе». Узнали о работах Морозова, который в 1957 году на конкурсе мастеров скрипки имени Венявского в Познани получил почетный диплом; о Денисе Владимировиче Яровом, который в 1959 году в Асколи-Пичено, в Италии, на выставке альтов, получил Большую золотую медаль. О работах над советской скрипкой мастеров Жамраевского, Доброва, Кучерова, Матысина. Познакомились с Володей из музыкальной мастерской Консерватории, куда они обратились за консультативной помощью. Володя составил список книг, необходимых для исторической справки. Список был вручен Наде, и она отправилась доставать книги.

Наконец настал день расширенного совета. Рабочая группа была в сборе. Пришли все заинтересованные и просто любопытные. Кое-кто из КБ и даже главный инженер и главный технолог. Володя из Консерватории, кладовщик, ученик Дениса Владимировича Ярового Сеня Сташиков (его привел Володя), старик мастер с мебельной фабрики из цеха смычковых инструментов. Андрей не пришел, но зато явился Павлик Тареев, который без труда угадывает всякие важные общественные события.

Перед началом заседания долго спорили, кому выступать — Сереже или Иванчику. Единогласно решили, что говорить от имени группы будет Иванчик, потому что Сережа где-нибудь в середине доклада обязательно перейдет на голые формулы, а среди слушателей много гостей, далеких от техники.

Иванчик вначале рассказал присутствующим, что скрипка (violino — по-итальянски, violon — по-французски) — самый высокий по звуку инструмент среди оркестровых смычковых инструментов. О происхождении скрипки существует ряд предположений. Одни исследователи считают, что предшественником скрипки был древнеиндийский инструмент раванастрон — цилиндр из тутового дерева с натянутой кожей удава. Предание гласит, что раванастрон изобрел царь Равана. Им пользовались жрецы Будды. По мнению других исследователей, предшественником скрипки был арабский инструмент ребабрамка из дерева, обтянутый пергаментом.

— Надо уточнить, — сказал Сеня Сташиков, — что форма была четырехугольной, не овальной.

— Да. Именно так, — кивнул Иванчик. — Скрипка, какой мы ее привыкли видеть, впервые была изготовлена в шестнадцатом веке Гаспаром Дуиффопругаром.

— Он был из Болоньи, — опять уточнил Сеня Сташиков.

— Из Болоньи, — вновь кивнул Иванчик. Он был невозмутим.

Сережа взглянул на Сташикова с неудовольствием.

— В мире насчитывается пять скрипок Дуиффопругара. Самой древней считают 1510 года. Была сделана для Франциска Первого. На ней инициалы короля, на нижней деке. На другой скрипке изображена «Богоматерь с младенцем». Предполагают, работа Леонардо да Винчи. — Казалось, Иванчик специально говорит так подробно о скрипках Дуиффопругара, чтобы Сташиков не смог больше его перебивать.