— Уилл! Бегите!

Лэйд метил в живот, туда, где смыкались перекатывающиеся под кожей волдыри мышц, но отродье Левиафана каким-то образом сумело сделать полшага за то мгновенье, что палец Лэйда выбирал свободный ход спускового крючка. Невероятная скорость для столь массивной твари. Перед лицом распростерла свои вуали лопнувшая с оглушительным звоном пороховая медуза с ослепительно желтой начинкой, но даже сквозь ее покровы Лэйд видел, как пуля ударила демона в бок, с хрустом вонзившись в алое мясо.

Демон даже не вздрогнул, лишь ухмыльнулся, прикоснувшись к влажному нарыву на своем боку изогнутым подковообразным пальцем.

— Об этом я и говорил. Перестав ощущать себя хозяином положения, тигр неизбежно делает глупости. Утрачивает то, что выделяет его среди прочих хищников, хладнокровие и мудрость.

— Бегите! Бегите! Уилл! — заорал Лэйд, почти не слыша собственного голоса из-за звона в руках, — Не стойте, ах вы сукин…

Демон успел раньше. Одним коротким движением он захлопнул дверь за собой, заставив метнувшегося было вперед Уилла замереть на полпути.

Поздно. Может, сам демон и был нематериален для Уилла, но вот дверь… Дверь, несомненно, была.

— Если бы это было охотой на Бангорского Тигра, я уже сдирал бы вашу шкуру с костей, старина. Кстати, немногим позже я так и поступлю. У меня здесь есть подходящие инструменты, но эту работу… — чудовище закатило пронизанные кровавыми сгустками глазные яблоки, — эту работу я не доверю ни одному скальпелю. Я сделаю ее своими собственными руками. Если я чему-то и привык доверять, так это им…

Он не успел заметить, откуда демон достал ключ, но хорошо расслышал его скрип в замочной скважине. Замок надежный, прочный, такой не прострелить, даже если он разрядит в него револьвер. Основательный замок, окованный сталью, такими не закрывают жилых комнат, но они отлично годятся для склада или защищенного хранилища.

Хранилища, в котором они с Уиллом теперь были заперты наедине с демоном.

Лэйд споткнулся, отступая к противоположной стене и выставив перед собой еще курящийся дымом револьвер. Демон приближался. Он шел не так, как идет в атаку хищник, наоборот, с нарочитой почти торжественной неспешностью. Триумфально, наслаждаясь каждым шагом раздувшихся мускулами ног. Несмотря на то, что револьвер стал самым отвратительным образом дрожать в руках, Лэйд ощутил холодную судорогу в желудке, заметив обнаженное естество твари. Такое же багровое, как он сам, оно выглядело еще более гипертрофированным и неестественным, чем прочие части тела — раздувшееся и омерзительно покачивающееся — и по своему устройству скорее могло принадлежать быку, чем человеку.

— Говорят, ваша полосатая шкура завидная добыча в Новом Бангоре, но я никогда не занимался кожевенным делом. Новый Бангор обеспечил меня более интересным ремеслом. Как же мне поступить с ней? Быть может, набить чучело? — багровое чудовище задумчиво провело когтем по огромному подковообразному подбородку, оставив на лоснящейся шкуре тонкую борозду сродни морщине, — Это было бы мило. Только представьте себе — набитый соломой Лэйд Лайвстоун в прихожей «Ржавой Шпоры» с серебряным подносом для визитных карточек в руках… Жаль, мне не удастся сохранить ваши глаза, выражение ужаса, которое царит в них сейчас, доставляет мне особенное наслаждение. Ничего не поделаешь, придется заменить их роговыми пуговицами или стекляшками!

Перестав ощущать себя хозяином положения, тигр неизбежно делает глупости. Лэйд уже не ощущал себя хозяином положения, он ощущал себя загнанной в угол крысой, с которой огромный кот забавляется, прежде чем размозжить лапой голову. Он мог не признаваться себе в том, что боится, но чудовище, медленно наступающее на него, и без того это чувствовало. Оно обоняло его страх, как запах изысканного вина, и скалилось, смакуя его.

Лэйд выстрелил. Это был скверный выстрел. Поспешный, неаккуратный, не выверенный. Так никогда не стреляет профессионал.

— У вас трясутся руки, — презрительно заметил демон, ощупав сочащееся густой жижей отверстие в низу живота, похожее на лопнувшую бесцветным гноем язву, — Пожалуй, я не стану набивать из вас чучело. Ваши потроха смердят страхом, так что при всех моих талантах таксидермиста чучело Бангорского Тигра наверняка в скором времени сгниет, даже если я хорошенько накачаю его формалином… Наверно, я удовлетворюсь тем, что стяну с вас старую морщинистую шкуру и растяну ее перед камином, хорошенько выдубив. Мне будет приятно попирать ее ногами. А может, мне испечь из вас пирог? Душистый мясной пирог с ревенем, украшенный кремовыми розочками? Я отошлю его в Канцелярию, пока теплый, на имя полковника Уизерса… Мне кажется, он не упустит возможности съесть кусочек, наверняка его, как и меня, давно, очень давно томит любопытство, каков на вкус человек, которого многие мнят героем Нового Бангора, внутри которого бьются вонючие потроха труса и предателя. Мне кажется, пирог приготовленный из Лэйда Лайвстоуна, будет отдавать падалью — крысам это придется по вкусу…

Господи, помоги мне, подумал Лэйд, силясь удержать на весу револьвер. Пятясь по направлению к забитому окну мимо освежеванных свисающих со стены изуродованных кукол с растерзанными лопнувшими животами и заполненных комками обескровленной плоти бутылей.

Страх пировал в его внутренностях тысячами голодных крыс. Сейчас они щипали его печень, легкие и ливер — тысячи и тысячи скоблящих острых зубов. Скоро эти зубы вопьются в мышцы и сухожилия, подтачивая их, превращая его в неподвижную, парализованную страхом, статую.

Тигр слишком привык охотится по собственным правилам, выбирая добычу и время. Он забыл о том, что в Новом Бангоре могут существовать и другие охотники, на йоту более хитрые или более удачливые. Сунулся, как записной дурак, в ловушку.

Не учел. Забыл. Смалодушничал.

Сколько патронов осталось в барабане, один или два? Он не помнил, и даже сосредоточиться на этой мысли оказалось невероятно тяжело — крысиные зубы, пировавшие его внутренностями, перегрызли какие-то важные трубопроводы, по которым обычно двигались мысли.

Но на помощь Лэйду-охотнику пришел Лэйд-лавочник. Он-то доподлинно помнил все траты, этот хитрый скаредный старикашка, сидящий в своей коморке…

Четыре раза. Он выстрелил четырежды. Значит, еще одна пуля. Один крошечный свинцовый шар против надвигающейся махины из алой плоти, силы в которой хватит для того, чтобы оторвать ему руки и ноги, точно докучливой, бьющейся об стекло мухе.

Спокойно, приказал он себе, мысленно перетянув паникующее тело вдоль хребта огненным языком хлыста, вынуждая его подчиняться. Спокойно, ты, старый дурак. Положение скверное, но как говорят в Тресте, игра оканчивается лишь с последней картой. А карта у меня еще есть…

Он задержал дыхание, чтобы судорожным вздохом не сбить в последнее мгновенье прицел. У этой твари, судя по всему, невероятно прочное тело и к тому же почти отсутствующий болевой порог. Бить надо наверняка — между глаз или в горло. Ему нужна половина секунды на выстрел. Половина секунды, чтобы использовать свой последний шанс. Сделать ставку в игре, которая с самого начала велась против всех мыслимых правил…

— Может, я и тигр, — Лэйд сделал еще один короткий шаг назад, чувствуя лопатками приближающуюся стену, — Но людоедом я никогда не был.

В этот раз прицел был выверен почти безукоризненно. Он видел, как брызнули веером расколотые зубы алой твари, сухими бусинами застучав по полу, как ее голова на бугристой шее, похожей на увитый мускулами древесный ствол, беспомощно дернулась назад, а тело выгнулось дугой, с такой силой, что хрустнули видоизмененные сросшиеся кости, едва не раздавленные страшным натяжением мышечных волокон.

Попал. Последняя карта была сыграна вовремя.

Лэйд не ощутил облегчения — слишком рано. Тело, содрогающееся в колючих адреналиновых спазмах, еще не осознало, что спасено, лишь налилось холодной подрагивающей тяжестью, словно превратившись в пудинг из говяжьего жира.

Прочь отсюда. Прочь не оглядываясь из этого музея оскверненной плоти и его мертвого смотрителя, от затхлого запаха формалина, от которого темнеет в глазах, от старых воспоминаний, скорчившихся на дне высохшего колодца души, точно мертвые змеи, от…