— И колбасы, — подхватил Нож. — Длинные такие, черные — они как камни, годами могут храниться. У него их штук сто висит в погребе.

— Овес, кукуруза, ячмень, — добавил Олло Косоручка.

— Зерно, — захлопал крыльями ворон Мормонта. — Зерно. Зерно.

— Хватит, — гаркнул, перекрывая его, лорд-командующий. — Уймитесь, вы все, и не сходите с ума.

— Яблоки, — подал голос Гарт из Зеленополья. — Целые бочки сочных осенних яблок. Тут есть яблони, я видел.

— Сушеные ягоды, капуста, кедровые орехи.

— Зерно. Зерно. Зерно.

— Соленая баранина. Видали овечий загон? У него где-то стоят бочки с солониной.

Крастер медленно закипал. Лорд Мормонт поднялся с места.

— Довольно. Не желаю больше слушать эту болтовню.

— Тогда залепи уши хлебом, старик. — Колченогий Карл тоже встал из-за стола. — Или ты уже слопал свой ломоть?

Старый Медведь побагровел.

— Ты с кем разговариваешь? Сядь на место, ешь и молчи. Это приказ.

Настала полная тишина. Все застыли, глядя на лорда-командующего и здоровенного разведчика, сверлящих друг друга глазами через стол. Сэм думал, что Карл сейчас дрогнет и подчинится приказу, но тут встал Крастер. В руке он держал черный стальной топор, подарок Мормонта.

— Нет, так не пойдет. Ни один человек, обозвавший меня скупердяем, не будет спать под моим кровом и есть за моим столом. Пошел вон, колченогий. И ты тоже, и ты, и ты. — Он ткнул топором в сторону Ножа и обоих Гартов. — Ступайте спать на холод с пустыми животами, не то…

— Ах ты ублюдок! — выругался кто-то из Гартов.

— Кто посмел назвать меня ублюдком?! — взревел Крастер. Левой рукой он смел со стола посуду, правой вскинул вверх топор.

— Ублюдок и есть — это всем известно, — сказал Карл.

Крастер с быстротой, показавшейся Сэму невероятной, перескочил через стол. Одна из женщин взвизгнула, Гарт из Зеленополья и Сиротка Осс выхватили ножи, Карл попятился назад и споткнулся о раненого сира Биама, лежащего на полу. Крастер, изрыгая проклятия, бросился на него, но тут Нож сгреб одичалого за волосы, запрокинул ему голову и располосовал горло от уха до уха. Потом отшвырнул его от себя, и Крастер упал на сира Биама, оказавшись лицом к лицу с ним. Биам закричал, а Крастер, захлебываясь собственной кровью, выронил топор. Две его жены подняли вой, третья разразилась бранью, четвертая накинулась на Красавчика Доннела, норовя выцарапать ему глаза. Доннел отпихнул ее на пол. Лорд-командующий, мрачный как туча, встал над телом Крастера.

— Боги проклянут нас за это, — вскричал он. — Нет преступления более тяжкого, чем убийство человека, оказавшего тебе гостеприимство. По всем законам мы…

— За Стеной законов нет, старик, — забыл? — Нож сгреб за руку одну из женщин и приставил окровавленный кинжал к ее горлу. — Показывай, где он прятал еду, не то и с тобой будет то же самое.

— Отпусти ее. — Мормонт шагнул к ним. — Это будет стоить тебе головы, ты…

Гарт из Зеленополья и Олло Косоручка, оба с ножами в руках, заступили ему дорогу.

— Придержи язык, — буркнул Олло, дернув старика назад, но Мормонт тоже схватился за кинжал. Олло хватило и одной руки: его нож вошел в живот Старого Медведя и вышел назад, окрашенный кровью.

Некоторое время спустя Сэм опомнился и обнаружил, что сидит на полу, держа на коленях голову Мормонта. Он не помнил, как здесь оказался, — он вообще плохо помнил то, что случилось, когда Старого Медведя пырнули ножом. Гарт из Зеленополья непонятно за что убил Гарта из Старгорода. Ролли из Систертона полез на полати позабавиться с женами Крастера, сверзился оттуда и сломал себе шею. Гренн…

Гренн кричал на Сэма и бил его по лицу, а потом ушел вместе с Великаном, Скорбным Эддом и еще несколькими братьями. Крастер так и лежал на сире Биаме, но раненый рыцарь не стонал больше. Четверо человек, сидя за столом, ели конину, Олло на том же столе совокуплялся с плачущей навзрыд женщиной.

— Тарли. — Пузырящаяся кровь выступила изо рта Старого Медведя и потекла по бороде. — Уходи, Тарли. Уходи.

— Куда, милорд? — с полным безразличием проронил Сэм. Он не боялся, и это было странное чувство. — Мне некуда идти.

— К Стене. Ступай к Стене. Сейчас же.

— Ступай. Ступай. — Ворон прошел по руке старика, стал ему на грудь и выдернул волос из его бороды.

— Ты должен. Должен рассказать им.

— О чем, милорд?

— Обо всем. Кулак. Одичалые. Драконово стекло. — Мормонт едва дышал и говорил с великим трудом. — Скажи моему сыну. Джораху. Пусть наденет черное. Мое желание. Предсмертное.

— Желание, — повторил ворон, блестя глазами, и потребовал: — Зерно.

— Нет зерна, — выговорил Мормонт. — Скажи Джораху — я его прощаю. Ступай.

— Это слишком далеко, милорд, мне не дойти. — Сэм очень устал. Ему хотелось одного: спать и никогда больше не просыпаться. Если он останется здесь, его желание сбудется достаточно скоро. Нож, Олло и Карл его не любят и уж наверняка прикончат. — Лучше я останусь тут, с вами. — Я больше не боюсь вас… ничего не боюсь.

— А зря, — произнес женский голос.

Над ними стояли три жены Крастера — две старухи, которых Сэм не знал, а между ними Лилли, вся закутанная и держащая на руках меховой сверток — должно быть, своего ребенка.

— Нам запрещено говорить с вами, — сказал им Сэм.

— Теперь уж можно, — сказала правая старуха.

— Самые черные из ворон теперь обжираются в погребе, — сказала левая, — или валяются на полатях с молодками. Тебе лучше уйти до того, как они вернутся. Ваши лошади разбежались, но Дия поймала двух.

— Вы обещали помочь мне, — напомнила Сэму Лилли.

— Я полагался на Джона, когда обещал это. Джон храбрый человек и хороший боец, но теперь он, наверно, умер. А я трусливый и толстый. Посмотрите, какой я толстый. Притом лорд Мормонт ранен, и я не могу оставить его.

— Дитя, — сказала одна из старух, — старый ворона ушел, не дождавшись тебя. Посмотри.

Мормонт смотрел на Сэма остановившимися глазами, и губы его больше не шевелились. Ворон наклонил голову набок и сказал, обращаясь к Сэму:

— Зерно!

— Нет у него зерна. — Сэм закрыл глаза Старому Медведю и попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но единственное, что пришло ему в голову, было: — Матерь, помилуй нас. Матерь, помилуй нас. Матерь, помилуй нас.

— Твоя мать тебе не поможет, и этот старик тоже, — сказала левая старуха. — Бери его меч, бери его большой теплый плащ, бери его коня, если найдешь, и уезжай.

— Эта девочка не лжет, — сказала старуха справа. — Она моя дочь, и я сызмальства отучила ее лгать. Ты обещал ей помочь. Делай, как Ферни говорит: бери девочку и уходи поскорей.

— Поскорей, — подтвердил ворон. — Поскорей.

— Но куда? Куда я должен ее отвезти?

— Куда-нибудь, где тепло, — хором сказали обе старухи.

— Меня и малыша, — роняя слезы, сказала Лилли. — Пожалуйста. Я буду твоей женой, как была женой Крастера. Пожалуйста, сир ворона. Это мальчик, Нелла верно говорила. Если ты его не возьмешь, то заберут они.

— Они? — повторил Сэм, а ворон, кивая черной головой, ответил:

— Они. Они.

— Братья этого мальчика, — сказала старуха слева. — Сыновья Крастера. Идет белый холод, ворона, — я его костями чувствую, а эти старые кости не лгут. Сыновья скоро будут здесь.

Ее глаза успели привыкнуть к темноте, и когда Харвин сдернул капюшон у нее с головы, Арья заморгала от света, точно сова.

Посреди полого холма горел в огромной яме костер, и его языки, потрескивая, тянулись к закопченному потолку. В стенах из земли и камня торчали извилистые белые корни, похожие на тысячу змей. Между этими корнями стали появляться люди, вылезая из каких-то трещин, расселин и черных пещер. По ту сторону костра корни образовали нечто вроде лестницы. Она вела к земляной впадине, где за побегами чардрева сидел какой-то человек.

Лим снял колпак с головы Джендри, и тот спросил:

— Что это за место?