— Убей меня и будь проклят. Я не признаю тебя своим королем.

Топор опустился. Тяжелый и хорошо наточенный, он убил приговоренного с одного удара, но чтобы отделить голову от туловища, понадобилось еще два. К этому времени кровь залила и казнившего, и казненного. Робб с отвращением отшвырнул от себя топор и отвернулся, став лицом к сердце-дереву. Он стоял, весь дрожа, сжав кулаки, и дождь струился у него по лицу. Да простят его боги, помолилась про себя Кейтилин. Он совсем еще мальчик, и у него не было выбора.

Больше сына в тот день она не видела. Дождь лил все утро, рябя на поверхности рек, и землю в богороще совсем развезло. Черная Рыба, собрав сто человек, поехал отыскивать людей Карстарка, но никто не надеялся, что он приведет обратно хоть сколько-нибудь. «Молюсь только о том, чтобы мне не пришлось их вешать», — сказал он перед отъездом. Кейтилин вернулась в отцовскую горницу, на свое обычное место у ложа лорда Хостера.

— Ждать осталось недолго, — предупредил ее мейстер Виман. — Его последние силы на исходе, хотя он все еще борется.

— Он всегда был бойцом, славный мой упрямец.

— Да, но в этой битве победа останется не за ним. Настала пора, чтобы он сложил меч со щитом и сдался.

Сдаться. Заключить мир. То же самое мейстер мог бы сказать и об ее сыне.

Вечером к ней пришла Жиенна Вестерлинг.

— Леди Кейтилин, я не хочу вас беспокоить… — сказала она, робко входя в горницу.

— Покорно прощу пожаловать, ваше величество. — Кейтилин отложила шитье.

— Пожалуйста, зовите меня Жиенной. Я совсем не чувствую себя величеством.

— И все же вы теперь королева. Не угодно ли вашему величеству присесть?

— Скажите «Жиенна». — Молодая женщина села у очага, беспокойно оправляя платье.

— Как пожелаете. Чем я могу служить вам, Жиенна?

— Я пришла из-за Робба. Он так несчастен, так… так сердит и безутешен. Я не знаю, что мне делать.

— Лишить человека жизни всегда тяжело.

— Я знаю. Я говорила ему, чтобы он взял палача. Лорд Тайвин посылая кого-то на смерть, отдает приказ, и только. Вам не кажется, что так легче?

— Да, но мой лорд-муж учил своих сыновей, что казнь не должна быть легким делом.

— О-о. — Жиенна смочила языком губы. — Робб весь день ничего не ел. Я посылала Роллама отнести ему на ужин вкусные свиные ребрышки с тушеным луком и элем, но он ни к чему даже не притронулся. Все утро он писал какое-то письмо и приказал мне ему не мешать, а когда дописал, сжег его. А теперь он сидит над картами. Я спросила его, что он там ищет, а он не отвечает. По-моему, он меня даже не слышал. Он даже не переоделся — так и сидит мокрый и весь в крови. Я очень хочу быть хорошей женой, но не знаю, чем ему помочь, как развеселить его или утешить. Не знаю, что ему нужно сейчас. Вы его мать, миледи, — пожалуйста, скажите мне, что я должна делать.

Скажите мне, что я должна делать. Кейтилин сама охотно задала бы такой вопрос, будь ее отец в состоянии ответить. Но лорда Хостера все равно что нет. И Неда нет на свете, и Брана с Риконом, а мать и Брандон ушли еще раньше. Только Робб у нее и остался — Робб и слабеющая надежда увидеть дочерей.

— Бывают случаи, — медленно вымолвила она, — когда лучше всего ничего не делать. В Винтерфелле я на первых порах обижалась, когда Нед уходил в богорощу и сидел там под своим сердце-деревом. Я знала, что в этом дереве заключается часть его души, та часть, которую я никогда не смогу разделить. Но потом я поняла, что без этой части он не был бы Недом. Жиенна, дитя мое, вы вышли замуж за Север, как и я… а на Севере зимы суровы. — Кейтилин заставила себя улыбнуться. — Наберитесь терпения. Постарайтесь его понять. Он любит вас, нуждается в вас и скоро к вам вернется. Возможно, нынче же ночью. Будьте на месте, когда он придет, — вот все, что я могу вам сказать.

— Я буду, — воскликнула молодая королева, жадно внимавшая ей, и поднялась. — Пойду прямо сейчас. Быть может, он уже спрашивал обо мне. Но если он все еще сидит над своими картами, я буду терпелива.

— Ступайте, — сказала Кейтилин, но окликнула свою невестку, когда та уже дошла до дверей: — Жиенна, Роббу от вас нужно еще кое-что, хотя он, возможно, сам еще этого не сознает. Король должен иметь наследника.

— Моя матушка говорит мне то же самое, — улыбнулась Жиенна. — Она делает мне питье из трав, молока и эля, способствующее зачатию, и я пью его каждое утро. Я сказала Роббу, что наверняка рожу ему двойню — Эддарда и Брандона, и ему это, кажется, понравилось. Мы… мы стараемся каждый день, миледи, порой даже не один раз. — Молодая женщина зарделась, став от этого еще красивее. — Скоро я почувствую себя матерью, вот увидите. Я каждую ночь молю об этом нашу небесную Матерь.

— Это хорошо. Я тоже буду молиться — и старым богам, и новым.

Когда Жиенна ушла, Кейтилин обернулась к отцу и поправила тонкие белые волосы у него надо лбом.

— Эддард и Брандон, — вздохнула она. — А со временем, быть может, и Хостер. Тебе бы хотелось этого? — Он не ответил, но она и не ждала ответа. Слушая, как стучит дождь по крыше и дышит отец, она думала о Жиенне. Кажется, у девочки в самом деле доброе сердце, Робб был прав. И хорошие бедра, что, может статься, еще важнее.

Два дня они ехали вдоль Королевского тракта, то с одной его стороны, то с другой, пересекая сожженные поля и сады, где торчали, как колья, черные деревья. Мосты тоже были сожжены, а ручьи раздулись от осенних дождей, и им приходилось долго рыскать по берегу в поисках брода. Волки выли всю ночь напролет, но людей они не встречали ни разу.

В городке Девичий Пруд над замком на холме все еще реял красный лосось лорда Моутона, но на стенах города не осталось защитников, ворота были выломаны, половина домов и лавок сожжены или разграблены. Единственными живыми существами там были несколько одичавших собак, которые разбежались, услышав всадников, водоем, давший городу имя, — тот, где Флориан-Дурак, по преданию, увидел купавшуюся со своими сестрами Джонквиль, завалили гниющими трупами, и вода в нем превратилась в мутную зеленую жижу.

Джейме, глянув на него, запел:

— «Шесть юных дев в пруду искристом…»

— Что ты делаешь? — прервала его Бриенна.

— Пою — ты наверняка слышала эту песню. Такие робкие девы — прямо как ты, но все-таки, думаю, малость попригляднее.

— Замолчи, — рявкнула женщина. Ее взгляд говорил о том, что она и его охотно отправила бы поплавать в этом пруду.

— Прошу тебя, Джейме, — вмешался кузен Клеос. — Лорд Моутон присягнул Риверрану, и нам лучше не выманивать его из замка. А в развалинах могут прятаться злоумышленники…

— Надо еще посмотреть, чьи это враги — ее или наши. Это не одно и то же, кузен. А мне охота посмотреть, умеет ли женщина махать мечом, который на себе носит.

— Если ты не уймешься, то вынудишь меня заткнуть тебе рот, Цареубийца.

— Раскуй мне руки, и я буду нем до самой Королевской Гавани. Что может быть честнее, женщина?

— Бриенна! Меня зовут Бриенна! — Три вороны взлетели в воздух от звуков ее голоса.

— Не хочешь ли искупаться, Бриенна? Ты дева, а это пруд. Я бы тебе спинку потер. — Он всегда мыл спину Серсее, когда они еще были детьми.

Бриенна повернула коня и рысью двинулась прочь. Джейме и Клеос последовали за ней, оставив позади унылое пепелище. Через полмили от города зелень снова начала возвращаться в мир, и Джейме приободрился. Обугленная земля напоминала ему об Эйерисе.

— Она поворачивает к Синему Долу, — тихо сказал ему Клеос. — Ехать вдоль побережья было бы безопаснее.

— Безопаснее, зато медленнее. Я тоже за Синий Дол, кузен. Мне, по правде говоря, наскучило твое общество. — (Ты, конечно, наполовину Ланнистер, но до моей сестры тебе далеко.)

Джейме никогда не мог долго находиться в разлуке с ней. Даже детьми они залезали друг к дружке в постель и спали обнявшись. Так они лежали и во чреве матери. Задолго до того, как сестра расцвела, а он стал мужчиной, они видели, что делают жеребцы и кобылы в поле и собаки на псарне, и сами играли так. Однажды их застала за этим горничная матери… он уже не помнил, что именно они делали, но леди Джоанна пришла в ужас. Она прогнала злополучную горничную, перенесла спальню Джейме на другую половину замка, поставила часового у дверей Серсеи и сказала им, что больше они никогда не должны этого делать, иначе ей придется рассказать обо всем их лорду-отцу. Впрочем, боялись они напрасно. Мать вскоре умерла, производя на свет Тириона, и Джейме теперь почти уже не помнил ее лица.