Столешница, которой Маленький Джон прикрыл Робба, сдвинулась, и ее сын привстал на колени. Одна стрела торчала у него из руки, вторая из ноги, третья из груди. Лорд Уолдер сделал знак, и музыка смолкла — вся, кроме одного барабана. Кейтилин услышала отдаленный шум битвы и чуть поближе — отчаянный волчий вой. Серый Ветер, с запозданием вспомнила она.

— Хе-хе, — произнес лорд Уолдер. — Король Севера восстал. Мы, кажется, убили кого-то из ваших людей, ваше величество, но я приношу вам свои извинения. Теперь они наверняка оживут снова.

Кейтилин вцепилась в длинные седые волосы Динь-Дона и выволокла его из-под стола.

— Лорд Уолдер! — вскричала она. — ЛОРД УОЛДЕР! — «Бум-бум-бум», — медленно и монотонно бил барабан. — Довольно, — сказала Кейтилин. — Довольно, говорю я. Вы отплатили изменой за измену, на том и покончим. — Она приставила кинжал к горлу Динь-Дона, и ей вспомнилась комната больного Брана и сталь у собственного горла. «Бум-бум-бум-бум-бум», — бил барабан. — Прошу вас. Он мой сын. Мой первенец и последний, кто у меня остался. Пощадите его. Пощадите, и я клянусь, что мы забудем… все, что вы совершили. Клянусь старыми богами и новыми: мы не будем мстить.

Лорд Уолдер недоверчиво прищурился.

— Только дурак способен поверить такой нелепице. Вы принимаете меня за дурака, миледи?

— Я принимаю вас за отца. Оставьте в заложниках меня и Эдмара тоже, если его еще не убили, но отпустите Робба.

— Нет, — чуть слышно произнес Робб. — Матушка, нет…

— Да, Робб. Встань и уходи отсюда. Спасайся. Если не ради меня, то ради Жиенны.

— Жиенна? — Робб ухватился за край стола и встал. — Матушка… Серый Ветер…

— Ступай к нему. Сейчас же. Уходи отсюда, Робб.

— С чего вы взяли, что я позволю ему уйти? — фыркнул лорд Уолдер.

Она еще плотнее прижала кинжал к горлу Динь-Дона. Дурачок закатил глаза в немой мольбе, и отвратительный смрад ударил ей в нос, но она обратила на это не больше внимания, чем на непрестанный бой барабана: бум-бум-бум-бум-бум-бум. Сир Риман и Уолдер Черный зашли ей за спину, но Кейтилин было уже все равно. Пусть делают с ней что хотят: бросают в темницу, насилуют, убивают. Он уже прожила свою жизнь, и Нед ждет ее. Только бы Робб был жив.

— Клянусь честью Талли и честью Старк, я оставлю жизнь вашему Эйегону, если вы оставите жизнь моему Роббу. Сын за сына. — Ее рука дрожала так, что корона дурачка звенела.

«Бум, — бил барабан, — бум-бум-бум-бум». Старик пожевал губами. Нож, скользкий от пота, дрожал в руке Кейтилин.

— Сын за сына, хе-хе… Но он мой внук, и от него никогда не было особого проку.

Человек в темных доспехах и бледно-розовом, забрызганном кровью плаще подошел к Роббу.

— Наилучшие пожелания от Джейме Ланнистера. — С этими словами он пронзил мечом сердце короля и повернул клинок.

Робб нарушил свое слово, но Кейтилин сдержала свое. Крепко держа Эйегона за волосы, она полоснула его по горлу так, что нож скрежетнул о кость. Горячая кровь оросила ее пальцы, а колокольчики все звенели, и барабан бил «бум-бум-бум-бум-бум».

Кто-то отнял у нее нож, и слезы, едкие как уксус, потекли у нее по щекам. Десять злобных воронов терзали ее лицо когтями и клювами, оставляя глубокие кровавые раны. Она чувствовала кровь у себя на губах.

Как больно. Наши дети, Нед, все наши милые детки. Рикон, Бран, Арья, Санса, Робб… пожалуйста, Нед, сделай что-нибудь, останови эту боль… Белые слезы вперемешку с красными катились по ее изодранному лицу, которое когда-то любил Нед. Кейтилин Старк подняла руки, глядя, как кровь струится по пальцам в рукава ее платья. Красные черви ползут по ее телу. Щекотно. Ее смех, вызванный щекоткой, перешел в крик.

— Она лишилась рассудка, — сказал кто-то, а другой приказал: — Прикончи ее, — и чья-то рука схватила ее за волосы, как она Динь-Дона. «Нет, нет, — подумала она, — не обрезайте мне волосы. Нед так любит их». Сталь впилась ей в горло красным холодным поцелуем.

Шатры, где шел пир, остались позади. Лошади шлепали по мокрой глине и прибитой траве, уходя от света во тьму. Впереди высились ворота замка. На стенах двигались факелы, трепеща на ветру. Их свет тускло отражался от мокрых шлемов и кольчуг. Еще больше факелов мелькало на мосту, соединяющем две башни Близнецов — целая колонна огней струилась от западного берега к восточному.

— А замок-то открыт, — заметила Арья. Сержант сказал им неправду. Решетка ворот ползла вверх у нее на глазах, и через бурлящий ров уже перекинули мост. Вот только пропустит ли их стража лорда Фрея? Арья прикусила губу, слишком взволнованная, чтобы улыбаться.

Пес натянул вожжи так сильно, что она чуть не свалилась с повозки.

— Семь поганых вонючих преисподних, — выругался он. — Их левое колесо ушло глубоко в грязь и повозка слегка накренилась. — Слезай, — рявкнул Клиган, хватив ее ладонью по плечу и сбив наземь. Она упала легко, как учил ее Сирио, и тут же вскочила с перемазанным грязью лицом.

— Ты что делаешь? — завопила она. Пес тоже спрыгнул, сорвал сиденье и полез за мечом, который спрятал под ним. — Только тогда она услышала топот конницы. Река стали и огня лилась из ворот замка, и гром копыт по подъемному мосту почти заглушал доносящийся из замков барабанный бой. Люди и кони были одеты в доспехи, и каждый десятый держал в руке факел, а остальные — топоры, длинные топоры с заостренными верхушками и тяжелыми, разрубающими кости и доспехи лезвиями.

Где-то в отдалении завыл волк — не слишком громко по сравнению с шумом лагеря, музыкой и низким зловещим гулом реки, но Арья все равно услышала. Может быть, не ушами даже, а чем-то другим. Этот звук пронзал ее, как нож, отточенный яростью и горем. Все больше и больше всадников выезжало из замка, по четыре в ряд. Им не было конца — рыцарям, оруженосцам и вольным наездникам, факелам и топорам.

Сзади тоже раздался какой-то шум. Арья оглянулась и увидела, что вместо трех огромных пиршественных шатров осталось только два — тот, что в середине, рухнул. Она не сразу поняла, что происходит, но тут упавший шатер загорелся, а два других тоже обрушились, накрыв тяжелой промасленной парусиной бывших внутри людей. По воздуху полетели стрелы. Второй шатер воспламенился, а за ним и третий. Крики стали такими громкими, что можно было различить слова. Перед огнем мелькали темные фигуры, и сталь на них переливалась оранжевыми бликами.

Там идет бой, смекнула Арья. А эти всадники…

Время уже не позволяло следить за шатрами. Из-за разлива реки темная вода на конце подъемного моста доходила лошадям до брюха, но всадники преодолевали ее вброд, подгоняемые музыкой. В обоих замках наконец заиграли одну и ту же песню, и Арья узнала ее. Том-Семерка пел ее в тут дождливую ночь, когда разбойники укрылись в пивоварне вместе с братьями септрия. «Да кто ты такой, вопрошал гордый лорд, чтоб я шел к тебе на поклон?»

Всадники ехали теперь через ил и тростники, и некоторые из них заметили застрявшую повозку. Трое человек отделились от колонны и поскакали, расплескивая воду, к ней. «Ты всего лишь кот, только шерстью желт да гривой густой наделен».

Клиган одним взмахом меча рассек привязь Неведомого и вскочил ему на спину. Конь, зная, чего от него ждут, запрядал ушами и помчался навстречу всадникам. «Ты зовешься львом и с большой горы смотришь грозно на всех остальных. Но если когти твои остры, то мои не тупее твоих». Арья тысячу раз молилась о том, чтобы Пес умер, но теперь… она держала в руке скользкий от грязи камень, который даже не помнила, как подняла, и не знала, в кого им запустить.

Она вздрогнула от громкого скрежета — это Клиган отбил в сторону первый топор. Второй всадник объехал его сзади и размахнулся, целя ему в поясницу, но Неведомый круто повернулся, и топор только скользнул по Псу, разодрав его мешковатый крестьянский кафтан и обнажив кольчугу внизу. Он один против трех — его наверняка убьют. Арья сжимала в кулаке свой камень и вспоминала Мику, подручного мясника, с которым так недолго дружила.