В общем, как уже говорил, можно поработать в стиле: враг моего врага — мой друг. Заклятых врагов у Капоне хватает. Но сейчас мне искать союзников среди них бесполезно — надо хотя бы подняться до своего прежнего статуса. Но можно сыграть в тихую…

Я встал и подошел к окну.

Для начала — добьем в больнице Джонни «Лиса» Торрио, Капоне его любит и уважает, поэтому с удвоенной силой накинется на ирландцев. На меня никто не подумает, потому что Бенни Вайту убирать Торрио, который и так при смерти и ни на что не влияет, просто незачем. Под эту марку, следом валим Багса Морана, с которым мне тоже делить ничего и падди, сразу в ответ вцепятся в глотку гребаным итальяшкам. Вдобавок, можно грохнуть кого-то из кастелламарцев, возможно самого Айелло, после чего Капоне тоже не поздоровится.

А мне останется только наблюдать в сторонке, после чего зачистить остатки со своими ребятами из Монтаны. Не спорю, сложно и опасно, но вполне выполнимо даже с моим личным составом. Как раз в две недели уложимся, при некотором везении.

— А еще… — я снова начал планировать вслух. — Еще можно грохнуть или еще лучше, взять в плен Джека Гузика по кличке «Жирный палец» — главного бухгалтера Аль Капоне. Хитрого как змей и умного как академик — еврея. К слову, по некоторым данным — родом из России. Это уж точно, подкосит хренова итальяшку. Правда задачка не из легких, «Жирный Палец» загадочная и местами даже легендарная личность, мне в свое время так и не удалось надежно локализовать его местонахождение. Стоп!

Я себя хлопнул по лбу.

Совсем забыл о компре! А компру я отправлю в Вашингтон, отцовскому другу — конгрессмену Болтону. Здесь публиковать ее бесполезно, а сенатор найдет как правильно распорядится информацией. Правда этот вопрос тоже не решается за один день, понадобится время.

Что еще? Да ничего, можно приступать к работе.

Я потушил сигару и подошел к лестнице.

Внизу слышались взрывы хохота, судя по всему, соратники все еще налегали на алкоголь.

— А вы знаете, что надо сделать, чтобы негр перестал тонуть? — похрюкивая от восторга, вещал Горацио. — Нет? Надо убрать ногу с его головы!!!

— А-а-а!!! Убрать голову с его головы!.. — дружно грохнули Мора и Фредди.

— А вот еще! Что делать, если у вас перед домом болтается негр? — чернокожий бухгалтер сделал таинственную пазу и выдал: — Повесить его болтаться за домом!

Снова грянуло веселое ржание.

Я невольно покачал головой. Ну не идиот? Каким-то загадочным образом, Горацио, впрочем, как и его отец Ромео Роббинс, самые настоящие нацисты и дико ненавидят своих собратьев, хотя у самих задницы чернее ночи. Негры ненавидят негров — гребаный парадокс.

— А вы знаете, почем у евреев большие носы? — Давясь от смеха, поинтересовался еврейский детектив. — Да потому что воздух бесплатный!

Опять грянул взрыв хохота.

— Тьфу ты, — ругнулся я. — Идиот на идиоте и идиотом погоняет. И этот туда же. Сраный еврей — антисемит. Хорошо, что «невеста» херней не страдает.

— Ха! — очень кстати, выдала русская ирландка. — Говорят, у Абрама дом сгорел. Казалось бы, какое нам до этого дело, а все равно приятно…

Теперь уже Горацио и Фредди зашлись в хохоте.

— Дурдом… — я хотел сплюнуть, но вовремя передумал и спустился вниз.

Соратники мигом заткнулись и уставились на меня.

Я покосился на пустые бутылки и сварливо приказал:

— Хватит ржать и бухать. Займемся делом. Фредди, мне нужно знать, в какой палате содержат Джонни «Лиса» Торрио, сколько людей его охраняет, вообще все с ним связанное.

— Зачем тебе Торрио? — Нейман недоуменно на меня посмотрел и осекся. — Неужели? Но я не могу, я же…

Он замолчал.

Я хотел его быстро поставить на место не успел.

Морана ласково улыбнулась Фредди и ангельским голоском сообщила ему.

— Кто не с нами, тот против нас, мистер Нейман.

Я невольно подумал, что идея насчет зачисления русской ирландки в статус «невесты» не так уж плоха.

— Да, против нас, — важно поддакнул чернокожий бухгалтер.

Нейман обвел нас взглядом и потухшим голосом сказал.

— Хорошо, я понял. Мы вместе, у меня просто нет другого выхода.

— У тебя есть другой вход, — я присел рядом с ним и приобнял за плечи. — У нас одна дорога, а у тебя тысячи. Ты волен в своих поступках. Можешь хоть сейчас уйти, тебе слова никто не скажет. Ты и так сделал очень много. Уезжай из Америки, куда захочешь, я помогу с деньгами и документами.

— Нет! — бывший детектив замотал головой и твердо заявил. — Я с вами до конца Капоне. Хорошо, я все узнаю, у меня есть нужные люди.

Горацио разулыбался, Мора тоже улыбнулась, но очень сдержанно, чувствовалось, что она без сомнений отправит детектива на тот свет.

— Ты точно решил? — я заглянул Фредди в глаза.

— Точно! — решительно отозвался бывший полицейский. — Ты знаешь, я умею держать слово.

— Знаю. Тогда второй вопрос. Ты не знаешь, где найти и как взять Джека Гузика, бухгалтера Капоне?

— Нет, — быстро замотал головой Нейман. — Его охраняют как папу римского, к тому же, он постоянно меняет места жительства и кочует по всему Чикаго. «Жирный палец» очень хитрый и умный.

Я разочарованно поморщился, но тут в разговор неожиданно встрял чернокожий бухгалтер.

— Я знаю… — Горацио смущенно улыбнулся.

Я изумленно на него уставился.

— Ты знаешь «Жирного пальца»? Но откуда?

— Я бухгалтер — он бухгалтер, — Горацио пожал плечами. — Мы общаемся с ним.

— Твою мать… — ругательство вырвалось из меня само по себе.

Я в свое время потратил кучу денег и времени, чтобы выйти на Гузика, а этот мудак оказывается, приятельствует с ним и молчит, сука такая.

— Вот только, я же его подставляю, — спохватился Роббинс. — И совсем не уверен, что такой мой поступок в его отношении будет порядочным. Пообещайте, что не будете убивать Джека.

— Он не умрет, — быстро пообещал я. — Рассказывай, иначе я сам тебя подставлю.

— Вот так он всегда… — грустно пожаловался Моране чернокожий. — Вроде нормальный, а потом его улыбочка и чувствуешь себя словно на эшафоте.

Мора в ответ холодно улыбнулась и не менее холодно ответила Горацио.

— Бенни — это Бенни, его уже не переделаешь. Остается только принять его таким как он есть. Так что поспеши, загорелый.

Я еще раз подумал, что моя оговорка во время знакомства Мораны с Фредди, была совсем не оговоркой.

Инструктаж продлился далеко за полночь, а потом я определил спальное место для детектива, а сам убрался в мансарду, в свой кабинет, на диванчик.

Почему не пошел спать к русской ирландке?

Да боялся просто. Без вопросов не обойдется, а отвечать не хочется.

Но одним оставался недолго, только прилег на диван, как пришла Морана.

— Сбежал? — она повела плечиками, сбрасывая халат и с наслаждением потянулась, закинув руки за голову. — Не переживай, я все понимаю…

Я молчал, завороженно смотря на обнаженное тело русской ирландки. Лунный свет из окошка, делал Морану похожей на прекрасную, волшебную фею.

— Я подожду, пока ты будешь готов… — Мора стала на колени возле дивана и мотнула головой, проведя волосами по моей груди и лицу.

Я с трудом выдавил из себя.

— К чему готов?

— Как к чему? — русская ирландка хихикнула. — Сделать мне предложение по всем правилам. Ну, чего лежишь? Показывай как ты меня любишь…

Фредди не обманул, ровно через два дня я уже знал все о Джонни Торрио и госпитале, в котором он лежал. Однако дело оказалось далеко тами простым, как я рассчитывал. Торрио лежал в госпитале Майкла Риза, в отдельном флигеле, занимал весь этаж, к нему пускали только лечащих врачей и проверенный персонал, а возле палаты и на входе во флигель торчала круглосуточная вооруженная охрана.

Рекогносцировка на месте подтвердила опасения — с налета грохнуть Торрио, да еще без лишнего шума, почти не представлялось возможным, а громкая и масштабная операция грозила большими осложнениями. Во-первых, рядом, буквально в полусотне метров, располагался полицейский участок, во-вторых — могли погибнуть мирные люди, коих в госпитале, хоть пруд пруди, в-третьих — при открытом нападении, с большой вероятностью, Джонни успевали эвакуировать в основной корпус больницы, в-четвертых — у меня не хватало квалифицированного личного состава для такой операции, а привлечение боевиков Патрика Уолша, грозило разоблачением, ведь по плану смерть Торрио должны были свалить на ирландские банды. В общем — сплошные трудности, или, как говорил мой папаша — сплошной головняк.