Это было сделано практически сиюминутно. И вскоре двое солдат понесли с пепелища всё ещё дымящуюся печку. Бедолаги-погорельцы смотрели им вслед и потихоньку собирали свои пожитки. Командование уже выдало новые указания и вторая-третья группы начали перебираться на второй этаж гостиницы.

А в нашей комнате уже начались срочные работы по установке печки-буржуйки. Она заняла своё место в метре от окна, но трубы и колена ещё не поднесли. Поэтому из печки валил небольшой дымок… Не такой уж и противный, но скупую слезу всё же выжимающий. От этого едкого дыма мы кашляли и слегка плакали… Но тут принесли трубы и наши мучения продолжились. Ведь всю эту отопительную конструкцию требовалось подогнать до приемлемой конфигурации. Солдат Харитонов всё манипулировал и манипулировал коленами да трубами… А печка-буржуйка продолжала дымить… Но мы всё ещё надеялись на скорейшее и благополучнейшее окончание печных работ… И тем не менее наше ожидание затягивалось… А буржуйка всё чадила и коптила…

Но тут пришёл комбат Тарасов и объявил свой Боевой приказ. Я взял с собой четверых разведчиков и мы с большой радостью побрели к выходу. Ибо сейчас мы были готовы ехать куда угодно… Да хотя бы и в город Грозный… Лишь бы оказаться подальше от этой печки-буржуйки… Продолжающей дымить в непроветриваемой комнате.

Но ехать нам предстояло не в Грозный, а чуть поближе.

Глава 9

Рекогносцировка местности

Мы тряслись в кузове Урала и с наслаждением вдыхали чистый морозный воздух. После нашей комнатушки-душегубки, сплошь заполненной едким дымом и приглушённым матом… После этой пытки печкой-буржуйкой, всё ещё горячей и горящей… После всего этого наше выдвижение за пределы аэропорта Северный показалось детской прогулочкой. Денисовская и Пудановская группы в данные минуты занимались переездом на второй этаж гостиницы, тогда как моё подразделение было признано уже перебравшимся на новое место проживания… Поэтому именно мы и ехали сейчас туда куда и следовало.

Я стоял у переднего борта и всматривался в застеклённое окошко. Справа и слева в тенте имелись прямоугольные отверстия, однако в них врывался холодный зимний ветер. Да и «торговать» в них своим личиком… В общем, Мне явно не хотелось. Мало ли кто нам попадётся по дороге?!.. А вдруг какой-нибудь типчик с явной придурью в башке и со снайперкой в руках?! Поэтому я отслеживал окружающую обстановку через застеклённое окошко посередине. Обзор, конечно же, не самый лучший, но вполне приемлемый. Как говорится, береженого Бог бережёт.

В кабине Урала сидели трое: слева был водитель, посередине — Батолин и справа комбат Тарасов. Товарищ подполковник держал в руках сложенную карту, в которую заглядывал при каждом повороте. Сейчас мы миновали пехотный блок-пост, охранявший въезд в аэропорт Северный. Урал медленно объехал змейкой выложенные на дороге бетонные блоки, затем наш путь пролёг в сторону Грозного. Однако километра через полтора мы повернули влево и впереди замаячило белое девятиэтажное здание. Оно уже было мне знакомо по той незабываемой ночной поездке, когда нас тащил на буксире тягач-бронетранспортёр. Именно это здание я тогда и видел в темноте.

Вскоре мы остановились и водитель заглушил двигатель. Наша непродолжительная поездка пока что закончилась. Как выяснилось, мы прибыли на пехотный блок-пост. Это их БТР я видел той же ночью вкопанным в землю. Но тогда мне так и не удалось разглядеть в кромешной темноте фигуры часовых, дежуривших на своих постах. Зато сейчас я мог наблюдать почти всё, что торчало наружу. Правда, это были лишь верхушки палаток, две трубы, башня с КПВТ и узкие бойницы с автоматными стволами.

Этот блок-пост чаще всего подвергался внезапным ночным обстрелам. Вышедший к нам мотострелковый начальник был скуп на слова. Узнав о цели нашего визита, он ничуть не обрадовался и всё с тем же пессимизмом ткнул рукой в дачный массив, раскинувшийся на противоположном берегу узкой извилистой речушки.

— Почти каждую ночь стреляют. — сказал старший пехотинец своим сильно уставшим голосом. — И всегда с разных точек. То из чердаков, то прямо с земли.

— А вы что? — спросил Тарасов, вглядываясь в дачные постройки.

— Мы тоже стреляем. — ответил командир мотострелкового взвода и небрежно взмахнул рукой. — Да только без толку! Они выпустят несколько длинных очередей и сразу наутёк. Ну, и мы потом… Душу отводим.

Это было видно и невооружённым взглядом. Свою мотострелецкую душу рассерженные пехотинцы отводили с большущим удовлетворением. Иссечённые пулями кирпичные фасады дачных домиков, особенно вокруг чердачных проёмов, как и скошенные наискосок трубы с покрошившимся шифером крыш… Всё это говорило красноречивей всяких слов.

— А после обстрелов вы туда ходили? — поинтересовался командир нашей роты. — Ну, вдруг кого-то подстрелите?

Начальник блок-поста слегка усмехнулся, очевидно, посчитав прозвучавший вопрос почти дилетантским.

— А зачем? — заявил он. — Если мы кого-то и подстрелим, то его свои же утащат. А для нас они растяжки оставят. Так что… Я своих людей туда не пошлю. Нечего им там делать.

И то была правда. Наша славная пехота находилась на данном блок-посту с того самого момента, когда российские войска заняли аэропорт Северный. Близлежащее село Алхазурово они обошли стороной, поскольку по ним оттуда огонь не вёлся. Чеченские боевики не стали подвергать неизбежному риску добротные дома своих, возможно, односельчан. Ведь городские окраины с более удобными позициями располагались на удалении в несколько километров. Поэтому основные бои развернулись именно там. Тогда как это Алхазурово осталось совершенно нетронутым войной. Как оказалось, в нём пока ещё не ступала нога ни одного российского солдата.

— Или хотя бы милиционера. — усмехнувшись, закончил пехотный капитан. — Вот такие тут дела.

Не сговариваясь, мы все разом посмотрели на это чеченское село. Издалека оно выглядело вполне так мирно.

— Скорей всего, эти духи именно оттуда и выходят по ночам. — предположил Тарасов. — Обойдут дачи с тыла, выйдут прямо к вашей окраине. Отсюда они и долбят.

Это понимали все присутствующие. Потому что вряд ли бы чеченцы стали пробираться ночью на эти дачи откуда-то издалека. Местные жители непосредственно городских окраин могли найти для себя занятия в своём собственном районе. И им совершенно незачем было шастать в темноте за несколько километров, чтобы обстрелять длинными очередями российский блок-пост, а потом этим же маршрутом пешкодрапать обратно. То есть не идти обычным пешкодралом, а делать ноги ускоренным шагом. Но всё же не бегом, потому что это создаст излишний шум.

Более чем наверняка, а в данном обстоятельстве мы почти были уверены, ночные обстрелы устраивали молодые жители близлежащего села Алхазурово. Может быть более старшие чеченцы не взяли их с собой в Грозный, чтобы подрастающее поколение пока что присматривало за домами, родителями и хозяйством. А может быть это были и сами боевики, которых специально оставили в наших тылах, чтобы они партизанили здесь по ночам. Ну, до закладки фугасов на грунтовках-шоссейках или минирования железнодорожных путей дело ещё не доходило. Но вот обстреливать блок-посты — на этом они и тренировались. Скажем так, набивали свою бандитскую руку.

Затем пехотный капитан ушёл на свой блок-пост, а мы остались возле Урала. Чтобы обсудить сложившуюся здесь обстановку и выработать кое-какое решение на ближайшее будущее.

— Завтра мы тут засаду выставим. — сказал командир отряда. — Поэтому надо бы сейчас доразведку провести. Чтобы завтра днём здесь не светиться. Какие предложения?

Мы не возражали. Доразведка так доразведка. Оставалось только прийти к единому мнению по способу её проведения. Командир роты предложил перейти мост и «прогуляться» по противоположному берегу речки, пока мы не набредём на то место, где боевики перебираются к дачам. Мой вариант заключался в том, чтобы выдвинуться на Урале к обратной окраине массива, где нам и предстояло спешиться…