— Я обещала Ларе, что позабочусь о Хоакине.

— Позаботишься о нем? — В голосе появились враждебные нотки. — Ну-ну, Бейб Сопрано, продолжай.

— Сначала я хотела уничтожить веб-сайт. Я работаю с парнем, который умеет обращаться с компьютерами — взламывать программы, создавать их, разрушать. Ну, знаешь, такой распространенный тип. Ему двадцать один, а он, думаю, еще даже не держал девушку за руку. Задержка социального развития в эпоху Интернета.

Дин Пол продолжал изучать фотографии.

— Я просто думала, что, если постараться, можно найти компромат на Хоакина. Ну, не знаю, назови это шестым чувством. Когда дело касается разного рода жульничеств, типы вроде него всегда действуют на грани законности. Ну, я узнала, где он живет, и решила… понаблюдать.

Лицо Дина Пола отражало всю гамму разочарования.

— Господи Иисусе, Бейб, никогда не думал, что ты одна из них. Я же с детства привык повсюду видеть папарацци. Мне иногда даже казалось, что у меня на заднице еще одна пара глаз.

Бейб потрясенно уставилась на него. Это было последнее, чего она ожидала: терпеливый учитель наставляет тупоголовую ученицу, опять не сделавшую уроки.

— Тогда, может, тебе привстать, чтобы разглядеть получше? Это твоя жена.

И вот тут он по-настоящему посмотрел в глаза Бейб. Словно мысль о том, что Бейб — папарацци, наконец добралась до глубин его мозга и прочно обосновалась там. Он вернул ей фотографии.

— Скоро она будет бывшей женой, — без всяких эмоций произнес он.

— Прости.

— Твое маленькое пип-шоу действительно стало сюрпризом, но не сыграло решающей роли. Сегодня днем Эспен приняла предложение работать в Вегасе. Нечто вроде стриптиза с участием бывших звезд реалити-шоу.

Повисло молчание. Она принялась неловко заталкивать фотографии в сумочку. Дин Пол допил свой коктейль.

— И что ты собираешься с этим делать? В твоей сумочке фактически чек на крупную сумму.

— Я никогда не сделаю этого.

— Да что ты?

Она поняла, что будет дальше, и испугалась. Ярко-голубые глаза Дина Пола сказали ей, что ему все известно — о ней… вообще обо всем: о том, чем в действительности был ее браслет от Шанель, о том, что мега-бабки уже переведены на ее секретный счет, о том, что независимо от того, сколько боли и неприятностей ее уловки принесли его семье, она всегда будет испытывать удовлетворение от этой маленькой победы над ним и надо всем, что он собой воплощает.

— Как ты узнал? — шепотом спросила Бейб, и печаль охватила ее.

Эти глаза, глаза Локхартов, смотрели ей прямо в душу.

— Ты сама сказала мне.

Бейб почувствовала, как краснеет. Когда она наконец заговорила, ее голос был умоляющим:

— Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.

— Я не ненавижу тебя. — Но хоть он и произнес это вслух, в его взгляде читалось совершенно иное.

Все мгновенно изменилось. Настолько, что Бейб уже не была уверена, что завтра вновь взойдет солнце. Ей нечего было сказать ему в ответ, нечего предложить. Она могла только просить прощения до потери голоса и знала, что все будет напрасно.

— Никаких неприязненных чувств?

Дин Пол поднялся.

— Никаких чувств вообще, Бейб. — И он вышел навстречу ночному Нью-Йорку.

А она еще долго сидела, пила и думала о том, какое дерьмо вся ее жизнь и как ей быть дальше.

— Не стоит терять время, дожидаясь этого парня.

Она подняла глаза и увидела Тейта Барбура.

— Может, ты и не такой идиот.

Он расхохотался:

— Ну, я надеялся на что-нибудь более положительное. Но для начала сойдет.

Бейб подумала, что, должно быть, выглядит легкой добычей для желающих по-быстрому перепихнуться: одна, одета в стиле «Секса в большом городе», ищет внимания публики.

Прежняя Бейб провела бы часть дня с этим третьеразрядным актером, пофлиртовала, выпила за его счет, и еще до окончания вечера они вместе отправились бы к тому из них, кто живет ближе, чтобы заняться наконец конкретным делом. Но новая Бейб переживала финальный акт Великой Американской Трагедии, каковой стала ее история с Дином Полом Локхартом. И эта Бейб намеревалась начать все с чистого листа. Она резко встала.

— Могу я купить тебе выпить? — спросил Тейт.

— Нет, спасибо. Я только что получила гораздо лучшее предложение.

Он озадаченно огляделся вокруг:

— От кого это?

— От себя самой.

Бейб отправилась домой, переоделась в домашнюю рубашку и принялась перебирать свою коллекцию фотографий. Работа может подождать. Она сидела за рабочим столом при мягком свете настольной лампы и внимательно изучала кадр за кадром, отбирая лучшие. Новый вызов. Ее собственная книга. «Ночь в поту».

Совершенно новое чувство охватило ее — незнакомое ей прежде воодушевление. Она не представляла, что в этот — один из самых печальных в своей жизни — вечер сможет чувствовать себя… счастливой… по-настоящему счастливой… возможно, впервые в жизни. И это чувство придавало ей сил, смешиваясь с невиданным творческим порывом. Она ощутила аромат будущего. И это был свежий душистый ветер.

Улыбаясь, Бейб рассматривала сквозь увеличитель роскошный снимок Дина Пола. Она вглядывалась в эти поразительные глаза, внимательно изучала орлиный нос, чувственный рот. И в голове ее зашевелились смутные подозрения.

Слишком легко он выдержал сегодняшний удар Неверность жены, обман бывшей подружки. Словно все это нисколько его не тронуло. Поразмыслив, она поняла причину странной «пуленепробиваемости» Дина Пола. Словно он нашел безопасный путь к отступлению, получил эмоциональную поддержку, которую долго искал.

Что-то щелкнуло в ее мозгу. Циникам хорошо известен этот защитный механизм, он помогает им сохранять неприязненное отношение к миру. Но и влюбленным он знаком.

Дин Пол был романтиком в душе. Вот и ответ на первый вопрос. Но теперь Бейб интересовал другой. Может, она и вне игры, но остаются еще Лара и Габриэль. Кому же из них достанется приз?

— Алло? Алло? Будьте любезны, прекратите звонить по этому номеру!

Когда раздались короткие гудки, Габриэль прикрыла глаза. Она звонила домой, только чтобы услышать их голоса. Она знала, когда трубку снимет мама. А когда отец. Но она ни разу не нашла в себе сил заговорить. Всякий раз она делала судорожный вдох с намерением произнести первые слова, сказать хоть что-нибудь, но… ничего не получалось. Они всегда вешали трубку прежде, чем она успевала собраться с духом.

Ее мир перевернулся. Вновь. Но на этот раз она мечтала сбежать к Мэтью и Дайанс Фостер, а не от них. Габриэль прокручивала в уме все обвинения, которые она когда-то молча предъявляла родителям. А еще стены, которые она воздвигла. Эмоциональная изоляция, на которую она их обрекла. На годы. О Господи, на годы! Годы отчужденности, одиночества, тайных жалоб. Сейчас все это казалось таким бессмысленным. И горькое сожаление мучило ее.