У меня изнутри такой пар рванул. Резко подскакиваю, хватаю его за грудки и дергаю на себя через стол.

— Ты, бл*ть, что с ней делал?

Парни тут же затихли.

— А тебе то что? — ехидно кривится.

Встряхиваю его, сгребая толстовку в кулак. Капюшон слетает с его головы.

— Да, ладно, не кипятись. Потискал немного в тачке, а та принялась орать.

Перед глазами темнеет, заезжаю ему в челюсть с размаха. Тот отлетает на спинку дивана и прикрывает ладонью кровоточащую губу.

— Ах, ты гандон — вытирает тыльной стороной ладони кровь и вскакивает, в ответку бросаясь на меня.

Мы тут же сцепляемся, пока официантка Аня не прибегает к нам с охранником на подмогу. Нас разнимают.

Одергиваю футболку и хватаю куртку с вешалки.

— Дэв, ты реально сейчас из-за бабы со мной помахаться решил? Она тебе нравится что ли? — Сокол стоит напротив, сдерживаемый Яном.

— Вообще не твое дело — рычу в ответ.

— Из-за бабы, бл*ть! — орет вслед, потому что я вылетаю на улицу и вдыхаю морозный воздух, осматриваясь по сторонам.

Сажусь в машину и подкатываю к Лилиному универу. В грудной клетке сердце с ума сходит, представляя, как сейчас на крыльце появится Осипова, но она не появляется.

— Привет — мурчит Лилька, усаживаясь рядом на пассажирское сиденье.

Наклоняется ко мне и прижимается губами. Прикрываю глаза. Мне нравится ее целовать. Стараюсь раствориться в этих ощущениях. Хватаю ее за затылок, сжимая пшеничные локоны и углубляю поцелуй. Лиля пропускает язык и протяжно стонет мне в рот, отчего я нехило завожусь.

Стараюсь забыть хотя бы сейчас про Осипову. Черт возьми, мне нихрена от нее теперь не нужно. Стараюсь втолдычить эту мысль в свою бедовую голову.

Всю дорогу по пути к дому не позволяю себе думать ни о чем, кроме Лилькиной задницы. Как только переступаем порог квартиры, хватаю ее и тащу в спальню. Пофиг на ужин.

В постели Лиля очень дерзкая, открытая. Знает чего хочет, не боится показать. И меня это дико заводит. Но все же ловлю себя на мысли, что между нами просто качественный секс. Нет какой-то безумной тяги, от которой башню рвет.

На следующий день просыпаюсь уже в районе восьми утра. Первая пара точно в пролете. Откидываюсь на подушку и прислушиваюсь к звукам. Лилина половина пустует. Через щель в двери слышу, как в коридоре она с кем-то разговаривает на повышенных тонах.

Встаю и подхожу к двери.

— Блин, Тань, у нас же репетиция сегодня! Сама же меня ругала — бухтит Лиля.

— Нет, не смогу, закажи онлайн. Сейчас полно сервисов доставки.

— Я уже все вещи забрала, не поеду. И Тима напрягать не буду.

— Почему не доставляют? Попробуй еще раз.

Лиля заметно злится.

— Блин, мне некогда. Пока. Выздоравливай. Пей чай с малиной.

Лиля сбрасывает вызов и идет на кухню.

Я же быстро принимаю душ, натягиваю черные джинсы, белую футболку и поверх черное просторное худи. На кухне подхожу к Лиле, кладу руки на ее талию и склоняюсь к уху, пока та жарит бекон.

— Ты рано встала — скольжу губам по шее, отчего Лиля запрокидывает назад голову.

— Я всегда рано встаю, привыкла — томно мурлыкая, оборачиваясь ко мне и подставляя губы для поцелуя.

Целую. Сминаю ее тонкую талию и припечатываю к столешнице. Лиля обвивает мою шею руками и плотно прижимается. Если сейчас не остановимся, то я и на вторую пару не поеду.

— Давай до вечера — шепчет Лиля между поцелуями. — У меня сейчас важная репетиция. Нельзя опаздывать.

Отлипаю от нее, смачно целую в шею, и принимаюсь за еду. Лиля постаралась на славу. Нечасто приходится есть домашнюю стряпню. Разве что, когда на выходных к родителям приезжаю. Там наша домработница Тамара целый пир накрывает.

— А с кем ты говорила? — спрашиваю, как бы невзначай. Потому что тот телефонный разговор меня несколько напряг. Я же расслышал, что она говорила с Таней.

— Да — растерянно косится Лиля. — Осипова просила таблетки ей подвезти. Вроде как заболела. Теперь всю труппу подведет, блин.

— Так, давай заедем. Недалеко же.

— Нет — рявкает несдержанно Лиля, а затем сама понимает, что слегка перегнула, успокаивается. — Дойдет до аптеки, не развалится. И вообще, мне нужно с тобой поговорить насчет нее.

Сразу напрягаюсь и откладываю вилку.

— Я тут случайно услышала Танин разговор с подругой и узнала, что, оказывается, в школьные годы, она тебе нравилась. Это правда? — смотрит в упор, сложив руки на груди.

Твою мать, тон у Лили, как на допросе. Но если уж хочет правду, пусть получит.

— Нет, Таня мне не нравилась. Я ее любил.

Лиля открывает беззвучно рот, как рыба на суше хлюпает полными губами. Она явно не ожидала такого ответа, но мне пофиг. Сама ведь хотела правду.

— Почему же ты мне не сказал? — понижает голос почти до шепота.

— Какой смысл? Мало ли что было в школьные годы.

— Ну, а сейчас? Что ты к ней чувствуешь?

Хмм, тоже правду хочет.

— Лиль, мы съехались только вчера, а ты уже предъявляешь?

— Нет — округляет глаза. — Я просто хочу знать.

Встаю со стула и убираю тарелку в посудомойку.

— А я просто хочу не торчать в пробке. Поехали.

— Так и не скажешь? — не унимается Лиля и семенит за мной следом в коридор.

— Не нужно ворошить это дерьмо — останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. — Поверь, что все уже в прошлом.

До Лилиного универа добираемся в полной тишине, разбавленной музыкой с радио. А все потому, что Лиля обиделась, и теперь у нас взаимный игнор. Я так и не смог рассказать ей, что на самом деле чувствую к Тане. Сам не знаю.

Высаживаю Лилю возле универа и не попрощавшись выруливаю на трассу. Но проехав буквально пару перекрестков разворачиваю тачку в сторону Таниной квартиры.

Когда заезжаю во двор, несколько минут просто сижу в машине, не решаясь выйти.

Что, твою мать, со мной не так?

Наконец, собираюсь с духом, выхожу из тачки и набираю номер квартиры в домофон, но никто не открывает.

Так тусую еще минут двадцать, пока из подъезда не выходят две старушки. На всякий случай, здороваюсь и залетаю внутрь. Поднимаюсь на пятый этаж и долблю в звонок.

— Да? — слышу по ту сторону сиплый голос.

— В глазок посмотри — отвечаю ей.

Несколько секунд тишины, а затем замолк щелкает, как и мое чертово сердце. С каждым новым щелчком оно пропускает удар, разгоняя ритм до предела.

В дверном проеме я вижу Таню.

Вот я попал!

На ней серые широкие брюки и такого же цвета кофта, как будто с мужского плеча, она в ней тонет. Волосы распущены и влажными прядями обрамляют бледное лицо с синеватыми кругами под глазами. Зато щеки пылают.

Таня вскидывает на меня затуманенный взгляд. Ее тут же поматывает в сторону, отчего та впивается в дверь пальцами.

— Эй, стой, стой — подхватываю Осипову, закидываю вялую руку к себе на шею и поддерживаю за талию.

Таня приникает головой к моей груди и протяжно хрипит, проваливаясь куда-то в вакуум. Затаскиваю ее обратно в квартиру, на ходу скидываю ботинки и беру на руки. Она легкая и хрупкая.

Тащу сразу в ее комнату, в которой не был ни разу. Бережно кладу на кровать и перекатываю на бок. Таня поджимает ноги. У нее жар. Офигеть какой сильный.

Беру с прикроватной тумбочки градусник и дрожащими пальцами просовываю его под кофту, зажимая рукой. Когда он подает сигнал, пялюсь на электронное табло и сглатываю.

Твою мать, больше сорока.

— Тань, я вызываю скорую. У тебя лихорадка.

Но та хватает меня за руку и сжимает пальцы в своей хрупкой ладони.

— Нет, не надо их, Тима — стонет, чуть не плача. А у меня от ее «Тима» душу рвет в клочья, внутри все на части. Бомбит просто. — Это лакунарная ангина, у меня уже была такая. Антибиотик нужен, а я никак не могу до аптеки добраться — еле выговаривает слова заплетающимся языком.

Склоняюсь к ней.

— Я сейчас в аптеку сгоняю, хорошо? Ты только лежи, не вставай, ключи возьму с собой.