Макграт внимательно посмотрел на увеличенное изображение лица молодой женщины, выведенное на принтер. Передал его своим агентам. Последним изображение получил Милошевич; он изучал его дольше всего. Закрывая отдельные участки ладонью, прищуриваясь.

– По-моему, Холли получилась слишком худой, – наконец сказал он. – И нижний правый угол искажен. Сжат по вертикали.

– Согласен, – подтвердил Макграт. – Поэтому подбородок у Холли какой-то странный.

Вернувшись в главное меню программы, техник подправил пару параметров. Снова запустил тест. Зажужжал лазерный принтер. Из него выполз лист бумаги.

– Вот так лучше, – заметил Макграт. – И нос стал прямым.

– Колер подходит? – спросил техник.

– Персиковый цвет должен быть темнее, – сказал Милошевич. – Я имею в виду костюм. Я его хорошо помню. Дорогой, итальянский.

– Покажите, – сказал техник, выводя на экран многоцветную палитру.

Милошевич ткнул в один из квадратиков.

– По-моему, вот такой.

Техник снова запустил программу. Загудел жесткий диск, зажужжал принтер.

– Так больше похоже, – удовлетворенно произнес Милошевич. – Цвет костюма полностью совпадает. И волосы стали лучше.

– Ну хорошо, – заявил техник, сохраняя параметры на жестком диске. – Теперь принимаемся за работу.

ФБР никогда не использует самые последние модели техники. Считается лучше работать с тем, что уже проверено в работе. Поэтому компьютер старшего техника работал не так быстро, как компьютеры богатых мальчиков, живущих в престижных домах на Северном берегу. Но ненамного медленнее. Через сорок минут Макграт получил пять распечатанных на принтере изображений. Четыре крупных плана лиц похитителей и снимок их машины. Все изображения в цвете, несмотря на сильное увеличение без заметного зерна. Макграт пришел к выводу, что лучших снимков ему еще не приходилось видеть.

– Спасибо, – поблагодарил он старшего техника. – Отлично сработано. Лучшее, что было сделано в этих стенах за все последнее время. Но никому ни слова. Рот на замке, договорились?

Он похлопал техника по плечу, и тот проникся уверенностью, что он самый важный человек во всем отделении.

Шестеро женщин трудились усердно и уложились точно в срок. Сложнее всего им пришлось с тонкими щелями между досками. Щели оказались слишком большими для того, чтобы в них затекла кровь, но слишком узкими, чтобы туда проникал ворс щеток. Женщинам пришлось вымывать бурые подтеки, обильно поливая их водой. Доски потемнели. Женщины молили бога о том, чтобы от влаги они не начали коробиться. Двоих вырвало. Это увеличило объем работ. И все же женщинам удалось успеть закончить отмывать комнату к приходу командира. Выстроившись вдоль стены, они ждали, пока он проверял их работу. Командир заглянул повсюду. Половицы скрипели под его грузной тушей. Но в конце концов он остался доволен работой и дал женщинам еще два часа на то, чтобы они отмыли от пятен крови коридор и лестницу, через которые тащили труп.

С машиной все оказалось просто. В ней сразу же опознали «Лексус». Четырехдверный седан. Последняя модель. На это однозначно указали форма бампера и решетка радиатора. Цвет или черный, или темно-серый. Определить точнее было невозможно. Компьютерная программа могла многое, и все же ей было не по силам однозначно определить цвет темного автомобиля, стоявшего на ярком солнце.

– Угнана? – спросил Милошевич.

Макграт кивнул.

– Практически стопроцентно. Займись проверкой, хорошо?

Колебания курса иены все равно не могли повлиять на тот факт, что стоимость нового «Лексуса» была приблизительно равна годовому заработку Милошевича, поэтому он сразу понял, где следует искать, а куда можно и не соваться. Милошевич решил, что южнее Петли забираться не следует. Поэтому он связался с полицией Чикаго, а затем со всеми участками на Северном берегу до самого озера Форест.

Попадания в цель Милошевич добился перед самым полуднем. Правда, он получил не совсем то, что искал. Не угнанный «Лексус», а пропавший. Милошевичу перезвонили из полицейского участка в Уилметте и сообщили, что один зубной врач выехал оттуда на работу на новеньком «Лексусе» в семь часов утра и поставил машину на стоянку перед клиникой. Мануальный терапевт, работающий в соседнем кабинете, видел, как дантист сворачивал на стоянку. Но в клинике он так и не появился. Медсестра позвонила домой, и жена связалась с полицией Уилметта. Приняв ее заявление, полицейские не предприняли никаких действий. Им уже не раз приходилось иметь дело с исчезнувшими мужьями. Они сообщили Милошевичу, что фамилия зубного врача Рубин, машина у него цвета «черный металлик», а номерной знак тщеславный дантист заказал себе индивидуальный: ОРТО 1.

Не успел Милошевич положить трубку, как телефон зазвонил снова. Это было сообщение от управления пожарной охраны Чикаго. Пожарный расчет выехал на тушение горящего автомобиля. Столб маслянистого черного дыма поднимался над пустырем неподалеку от аэропорта «Мейгс». Прибыв на место, расчет обнаружил пылающий черный «Лексус». Рассудив, что машину все равно уже не спасти, пожарные решили не тратить пену и просто дали «Лексусу» догореть до конца. Уточнив, где именно это произошло, Милошевич побежал к Макграту за приказаниями.

– Поезжай туда, проверь все, – ответил тот.

Милошевич кивнул. Ему всегда нравилось бывать в разъездах. Это давало возможность прокатиться на новеньком «Форде Эксплорере», который Милошевич предпочитал убогим машинам Бюро. И начальство ничего не имело против, потому что он никогда не клянчил на бензин для личной машины. Поэтому Милошевич проехал на своем новом, большом, сверкающем внедорожнике пять миль на юг и без труда обнаружил дымящийся остов «Лексуса». Машина стояла на неровной бетонной площадке за заброшенным промышленным зданием. Покрышки сгорели дотла, и машина стояла на ободьях. Номерной знак еще можно было разобрать: ОРТО 1. Смахнув пепел, еще теплый, Милошевич вытащил из замка зажигания обугленный ключ и открыл багажник. Тотчас же отшатнулся назад. Его вырвало. Он стоял, обливаясь пoтом, и сплевывал на бетон кислую желчь. Наконец, придя в себя, Милошевич достал сотовый телефон и позвонил в кабинет Макграта.

– Я разыскал дантиста.

– Где?

– В багажнике собственной машины, – пробормотал Милошевич. – Поджаренного на медленном огне. Похоже, когда машина загорелась, он был еще жив.

– Господи, – ахнул Макграт. – Ты думаешь, это как-то связано?

– Никаких сомнений.

– Ты уверен?

– Никаких сомнений, – повторил Милошевич. – Я нашел кое-что еще. Сильно обгоревшее, но сомнений нет. Пистолет 38-го калибра и металлические петли, как в дамской сумочке. Монеты, тюбик губной помады, металлические детали сотового телефона и пейджера. И девять проволочных плечиков на полу. Какие выдают в химчистке.

– Господи, – повторил Макграт. – Какие выводы?

– Преступники угнали «Лексус» в Уилметте, – сказал Милошевич. – Вероятно, дантист застиг их за этим занятием. Его избили и запихнули в багажник. А потом сожгли вместе с остальными уликами.

– Проклятие! – выругался Макграт. – Но где Холли? У тебя никаких мыслей?

– Ее отвезли в аэропорт «Мейгс». До него около полумили. Посадили в частный самолет, а машину бросили здесь. Именно так все и произошло. Холли переправили по воздуху. Четыре типа, способные сжечь человека заживо, – они переправили ее неизвестно куда. Возможно, она уже в миллионе миль отсюда.

Белый грузовик монотонно катил вперед еще час, преодолев за это время еще около шестидесяти миль. Часы у Ричера в голове отсчитали от одиннадцати до двенадцати часов дня. Он начал ощущать первые признаки беспокойства. Прошли уже сутки. Двадцать четыре часа. Завершилась первая фаза, началась вторая. И пока никакого прогресса. И становилось неуютно. Воздух в закрытом кузове накалился. Ричер и Холли лежали на горячих матрасах. Темные волосы Холли, рассыпавшиеся веером, были мокрые от пота. С левого бока они падали Ричеру на голое плечо.