Часовой сложился пополам. Род метко и резко ударил его ребром ладони по шее — чуть ниже края железного шлема. Часовой мешком рухнул на пол.

Когда он оглянулся, второй часовой на балконе, обмякнув, повалился ничком. Первый уже корчился на полу, сжимая руками горло.

Род в пять прыжков одолел лестницу и врезал ему под нижнюю челюсть. Часовой закрыл глаза и потерял сознание.

Камень угодил ему по шее сбоку. Не сказать, чтобы зрелище это было такое уж эстетичное, но малому явно повезло: если бы удар был прямым, ему бы пришлось распрощаться с целостностью трахеи.

А вот напарнику его повезло меньше. Ему камень угодил в лоб. Лицо залило кровью, она ручейком стекала на пол.

— Прости меня, дружище,— прошептал Туан, созерцая дело рук своих. Еще ни разу Род не видел его таким сокрушенным.

— Издержки войны, Туан,— прошептал Род.

— Это верно,— вздохнул молодой Логир,— И, будь он мне ровней, я бы не так сожалел. Но мой титул обязывает меня защищать крестьян, а не убивать их.

Род взглянул в опечаленное лицо юноши и решил, что именно такие люди, как Логиры, снискали для аристократии уважение в веках.

Том оглянулся и тут же отвернулся, дабы связать поверженного начальника караула. Физиономия у него была грозная.

Итак, вылазка закончилась одной-единственной жертвой. Вскоре начальник караула и тот часовой, что стоял у лестницы, были надежно связаны крепким черным шнуром из запасов Тома.

Том поднялся по лестнице, глянул на Туана.

— Славно поработали,— проворчал он.— Двоих уложили, и притом одного в живых оставили. Это, спору нет, благородно с вашей стороны. А о втором не пожалейте так уж сильно. Вряд ли у вас время было прицелиться получше.

Туан явно смутился. Аргументированно возразить Тому он не мог, но все же ему было весьма не по себе из-за того, что простолюдин дает ему отеческие советы и как бы прощает за содеянное.

Род решил, что пора вмешаться.

— Вы здесь прежде спали, Туан? — И он, не оборачиваясь, указал большим пальцем на дверь, которую охраняли дозорные.

Вопрос вывел Туана из задумчивости. Он обернулся и кивнул.

— Стало быть, теперь тут почивает Пересмешник.— Род взглянул на Тома,— Твой клиент — из приближенных Пересмешника?

— Да.

— Значит, командиров осталось только двое. Не исключено, что они дрыхнут в комнатах по обе стороны от этой.— Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул. Род продолжал: — Значит, по одному на каждого. Вы, ребята, поработайте с командирами. А я возьму на себя Пересмешника.

— Это почему? — недовольно проворчал верзила.— Почему это Пересмешник — твоя добыча, а не моя?

Род усмехнулся:

— А я — центровой игрок, не забывай. И потом, у тебя какой пояс?

— Коричневый,— признался Том.

— А у Пересмешника?

— Черный,— неохотно буркнул Том,— Пятый дан.

Род кивнул:

— А у меня черный и восьмой дан. Так что бери себе командира.

Туан нахмурился:

— Что за пояса? О чем это вы говорите?

— Да это мы так, о расстановке сил поспорили, не обращайте внимания.

Род развернулся к двери.

Большой Том схватил его за руку.

— Господин,— сказал он, на этот раз без издевки,— когда мы со всем этим покончим, вы должны будете обучить меня.

— О, с радостью обучу всему, что знаю сам. Я тебе степень магистра обеспечу, дай только дело сделать.

— Спасибочки,— ухмыльнулся Том,— Только у меня уже докторская степень имеется.

У Рода челюсть отвисла.

— И… в какой же области?

— В богословии.

Род кивнул:

— Подходяще. Надеюсь, твоя диссертация посвящена не каким-нибудь новомодным атеистическим теориям?

— Господин! — уязвленный в самое сердце, воскликнул Том,— Как кто-то может доказать или опровергнуть существование нематериального существа на основании материальных данных? Это же главное противоречие…

— Джентльмены,— насмешливо проговорил Туан,— мне очень неловко прерывать ваш ученый спор, но Пересмешник, того и гляди, может проснуться.

— А? О! О да! — Род повернулся к двери.— Встретимся через несколько минут, Большой Том.

— Да, надо будет продолжить этот разговор,— ухмыльнулся Том и направился к двери справа.

Род онемевшими руками толкнул дверь в комнату Пересмешника.

Дверь скрипнула. Застонала. Взвизгнула. Можно сказать — выразила официальный протест.

Род бросился в комнату, успев сообразить, что Пересмешник нарочно не смазывает петли, пользуясь их плачевным состоянием как примитивной системой сигнализации. В тот же миг Пересмешник вскочил с кровати с криком:

— Грязный убийца! — и ожесточенно замахал руками, исполняя мастерские блоки.

Род закрылся от рубящего удара, нацелил собственный удар в солнечное сплетение. Ответом ему был грамотный блок и вопль Пересмешника:

— На помощь!

Только Род успел подумать о том, как это смешно, что обладатель черного пояса зовет кого-то на помощь, как понял, что сейчас получит сильнейший удар в пах.

Он отскочил назад, Пересмешник прыгнул за ним и одарил его таки задуманным ударом.

Род, сгруппировавшись, упал на спину, скорчился от боли, увидел ступню, летящую к его нижней челюсти, и в последнее мгновение ухитрился откатиться в сторону. Ступня вскользь задела его щеку.

Алые искры засверкали на черном фоне. Род отчаянно затряс головой.

Сквозь звон в ушах он услышаЛ еще один зов на помощь и рев Большого Тома:

— Заряжай рогатку, Туан! На крик сбегутся часовые!

А потом великан склонился к Роду. Лицо его выражало искреннюю озабоченность.

— Вы сильно ранены, господин?

Никогда еще пивной перегар и запах лука не казались Роду поистине райскими ароматами.

— Я в порядке,— выдохнул он,

— Через минуту. Правда… Гвен будет несколько огорчена. Как же ты его уложил, Большой Том?

— А я его за ногу ухватил, когда он замахивался,— усмехнулся Том, — и задрал ее повыше. А потом выдал ему апперкот, он и вырубился.

Род вытаращил глаза:

— Что-что ты ему выдал?

— Апперкот.

Род перекатился на бок, встал на колени, восхищенно покачал головой:

— «Апперкот побеждает черный пояс». Репортеров сюда!

За дверью послышался крик, но тут же прервался.

Род поднял голову, прислушался, поднялся на ноги, зажал руками пах и, невзирая на яростные протесты Тома, буквально вывалился из двери.

На каменном полу в общем зале лежали еще три тела.

Туан стоял у поручня балкона, растянув в руках рогатку. Губы его были скорбно сжаты, глаза потемнели от горя.

— Сначала один явился,— монотонно проговорил он,— потом другой, за ним — третий. Первых я уложил, они и крикнуть не успели, а с третьим замешкался.— Туан повернулся спиной к поручню. Помолчал и сказал — медленно, с тоской: — Ненавижу убивать.

Только тут он увидел Рода.

Род, тяжело дыша, кивнул. Острый приступ тошноты заставил его ухватиться за поручень.

— Ни одному человеку, если он, конечно, достоин того, чтобы зваться человеком, это не по душе, Туан. Но не стоит так сокрушаться. Это ведь война, как-никак.

— О нет, мне и прежде случалось убивать,— покачал головой Туан и закусил губу.— Но… убить тех, кто всего лишь три дня назад пил за мое здоровье!..

Род кивнул и прикрыл глаза:

— Понимаю. Но если ты надеешься стать королем или хотя бы хорошим герцогом, Туан, тебе придется научиться забывать об этом.— Он взглянул на юношу.— И потом, не забывай: будь у них такая возможность — они бы убили тебя.

На балкон вышел Том. На руках он, словно ребенка, нес Пересмешника.

Выглянув за поручень, он помрачнел.

— Новые жертвы? — Он отвернулся, осторожно уложил Пересмешника на пол рядом с его приспешниками и вздохнул: — О господи! Такие времена, такие нравы — что тут поделаешь?

Том принялся связывать первого из командиров — долговязого, тощего мужчину с рубцом на месте одного уха — образчиком королевского правосудия.

Род посмотрел на того, кивнул. Пересмешник мудро подбирал себе соратников. Они имели все причины ненавидеть королеву.