– Я предложил Фиби разумное решение ее проблемы – стать моей любовницей, вместо того чтобы выходить замуж за какого-нибудь отвратного хлыща, чье общество она с трудом терпит.

– Дорогой друг, у тебя определенно волос больше, чем мыслей. – Не обращая внимания на стоявших рядом посетителей музея, Элизабет извергла поток неодобрительных замечаний, а затем, вздохнув, сжала ладонями щеки Стивена. – Ты вообще не оставляешь Фиби никакого выбора, и уж если ты решил позволить ей уйти с Тьюксбери, так иди постели им супружескую постель. – Не дав Стивену возможности возразить, она просто повернулась и ушла, оставив его с Уинстоном и Райсом.

– Она всегда была не из тех, кто держит при себе свое мнение, – прокомментировал Уинстон. – Свои соображения я выскажу в другой раз. Решение за тобой. – Оставив Стивена раздумывать над всем сказанным и разбираться со злыми духами, Уинстон поспешил вслед за женой.

– Хочешь послушать, что я скажу? – спокойно спросил Райс.

– И почему это всем доставляет такое удовольствие высказывать собственное мнение?

– Мой друг, – усмехнулся Райс, – так мы кажемся себе гораздо умнее. Зачем заниматься собственными проблемами, если решить чужие намного проще? Так или примерно так мы думаем.

– Ладно, выкладывай.

– Помнишь, как в поисках ответа ты в первый раз пришел в цыганский табор? Это было очень давно.

– Да, я до крови избил тебя.

– Ха-ха, – сдавленно усмехнулся Райс. – Мне помнится по-другому. Но кто я такой, чтобы вдаваться в такие мелкие детали? Ты пришел, чтобы найти дьявола в цыганском обличье, виновного во всех твоих бедах. Так и не найдя ответа, ты поклялся, что недостойный поступок твоего прадеда не заставит тебя отказаться от жизни, которую ты захочешь для себя выбрать. Ты заявил, что каждый отвечает только за свои поступки. Что случилось с тем человеком, который это говорил? Похоже, ты забыл свою клятву.

– Да. Я был молодым повесой и беспечно болтался по Лондону, подчиняясь лишь собственным желаниям. Я хотел доказать всему миру, что проклятие, тяготевшее над родом Бэдриков, не более чем глупое суеверие. Я выбрал самую чистую, самую невинную девушку, розу среди чертополоха нашего общества. Мое поведение принесло ужасные плоды.

– Нет ничего необычного в том, что люди теряют жен.

– Другие люди не получают в наследство смертей, которые преследуют их род. – Засунув руки в карманы брюк, Стивен уставился в дальний угол комнаты, словно не видел там ничего, кроме надгробной плиты с именем Фиби. – Райс, мне кажется, я не переживу, если с Фиби что-нибудь случится.

– Ты любишь ее? – В ответ Стивен крепко сжал губы. – Хоть ты и отказываешься признаться в любви даже самому себе, в твоем сердце все равно живут искренние чувства. Задай себе несколько вопросов до того, как решать свое будущее. Будет ли тебе лучше без Фиби? Сможешь ли ты вернуться к одинокой жизни и устроит ли она тебя? Сможешь ли ты смотреть, как другой мужчина держит на руках Фиби, носящую в себе его ребенка? Или тебе стоит воспользоваться отведенным тебе временем, не важно, долгим или коротким, и быть вместе с Фиби, любить ее и наслаждаться счастьем? Оставь свое прошлое позади. Верь в человека, которым ты стал, и тогда все будет возможно. А теперь, прости, я вижу очаровательную черноволосую вдовушку, с которой весь вечер мечтал познакомиться. Если тебе понадобится моя помощь, пошли мне записку.

Стивен и сам задавал себе вопросы, которые сейчас произнес вслух Райс, и теперь, оставшись наедине с собой, отчетливо понял, что большую часть жизни провел в одиночестве. Оглядываясь назад, он ясно видел, что сознательно отгораживался от людей и общества, избегая постоянного искушения получить то, что ему хотелось, но чем он не имел права обладать.

С того момента как Фиби случайно забрела в кабинет Уаймена, Стивен снова начал жить, чувствовать, и эта новая жизнь ему нравилась. Собственное открытие испугало его, и галерея вдруг показалась Стивену слишком людной и шумной. Пройдя вдоль стены зала, он свернул в небольшой холл с тремя одинокими скульптурами и по иронии судьбы, ища уединения, лицом к лицу столкнулся с Фиби, стоявшей у стены, опустив голову.

Стивен заговорил с ней прежде, чем осознал, что произносит какие-то слова, а она, вскинув голову, отошла от стены и вытянулась, как опоздавший на пост часовой перед начальством.

– Что вам угодно, сэр?

От прозвучавших в ее голосе страдания и безысходности Стивен похолодел. Фиби явно не была расположена оставаться с ним вдвоем в пустом зале и вести беседу, и это огорчило Стивена гораздо больше, чем он мог ожидать.

– Нам нужно поговорить, – ответил он, убедившись, что в комнате, к счастью, никого больше нет.

– Мне кажется, ты вполне определенно выразил свои взгляды.

– Ты собираешься замуж за Тьюксбери?

– Вопрос еще не решен, и у меня в запасе четыре дня. – Проклятие, ему хотелось дотронуться до Фиби, и он сделал небольшой шаг вперед, но она отодвинулась от Стивена.

– Ты же говорила, что любишь меня, – беспомощно разведя руками, напомнил он.

– Я начинаю думать, что любовь всего лишь иллюзия. – Черт побери!

– Как ты говорил много раз, мы испытывали страсть и, несомненно, вожделение. Я поняла, что эти чувства быстро и без остатка сжигают все, оставляя только пепел.

– Ты же понимаешь, чего я хочу.

– Но хочешь не настолько сильно, чтобы рискнуть пойти на то, чтобы связать свою жизнь с жизнью другого человека. – Внезапно на Фиби нахлынули все переживания, мучившие ее последние недели, и она, защищаясь от них, обхватила себя руками за талию, словно этот жест мог унять ее страдания. – Если тебе нечего больше сказать, пожалуйста, оставь меня одну. – Стивен стоял в двух шагах от Фиби, но с таким же успехом мог быть на луне.

– Я никогда не хотел обидеть тебя.

Однако обидел, но ведь с самого начала он был с ней грубо откровенным, так что, честно говоря, она не могла винить его за свое нынешнее положение, да это и не принесло бы облегчения ее разбитому сердцу.

– Я не обвиняю тебя ни в чем. – Не в состоянии стоять на одном месте, Фиби обошла вокруг одну их трех скульптур. – Я понимаю твой страх и, пожалуй, оправдываю его. Это не твоя вина, а моя. Ты такой, какой есть, а я пыталась сделать тебя другим. – Смирившись с тем, что в ее будущем будет кто угодно, только не этот мужчина, Фиби стала говорить гораздо свободнее. – С нашей первой встречи я не хотела прислушаться к тому, что ты говорил. По своей наивности я верила, что, если очень захочу, смогу женить тебя на себе. Правда в том, что нельзя насильно заставить человека выполнять желания другого. День за днем я буду стараться заставить тебя полюбить меня, а ты изо дня в день будешь отказываться от меня, боясь, что я могу умереть. Если ты женишься на мне с какими-то оговорками, ты возненавидишь свою жизнь, а в конечном счете и меня. Так жить я не смогла бы.

– А с другим мужчиной ты сможешь найти счастье? – Фиби долго молчала, стараясь обуздать свои чувства.

– Я надеюсь обрести благополучие и душевный покой. – У Стивена был такой вид, словно его побили. Ведь она тоже честно отвечает ему.

Однако у самой Фиби вот-вот могли хлынуть слезы, и чтобы не доставлять ему удовольствия быть свидетелем ее боли, она быстро направилась к двери.

– Желаю вам всего хорошего, Стивен Ламберт, и спасибо за то время, что мы провели вместе. Я никогда его не забуду.

Из глаз Фиби брызнули слезы, и Стивен почувствовал угрызения совести и еще – отчетливый страх. Впервые он подумал, что действительно мог быть не прав, что Фиби могла – вполне могла – выйти замуж за кого-то другого. Мог ли он изменить свой образ мыслей, свои убеждения? На этот коварный вопрос нельзя было быстро ответить, а время не ждало.