– Значит, эти жалкие создания знают… о нем. – Кайтай оглянулся на мешок. – И они откуда-то узнали, что он придет, и боятся его. Непонятно только, почему он ужасает их больше других демонов, правивших ими… и еще я не возьму в толк, как они догадались о его появлении.

– Эта страна не так пустынна, как кажется, – ответила Зельза. – Я слышу какой-то шепот. – Она встала и стояла так, освещаемая костром, вглядываясь в темноту.

– Думаю, Кайтай прав, – заключила она спустя минуту, – этот человек хочет, чтобы ты убил то, что осталось от волшебника. Похоже, он советует тебе вбить в него гвоздь. А если ты выполнишь то, за чем пришел, череп как-то оживет вновь и станет великим тираном. В этом суть рисунков.

– Я дал слово, – упрямо повторил Оуэн. – Не говоря уж о том, что моя жизнь – и ваши – тоже зависит от того, смогу ли я завершить это задание. Он попадет к себе домой. Я обещал ему это.

Кайтай посмотрел на Зельзу.

– Дело не только в обещании, моя дорогая, – продолжал Оуэн, – хотя и этого было бы достаточно. Колдун сказал, что отведет от нас Гончих Псов и… что Оуэна не будут больше тревожить эти проклятые видения. И еще одна причина: я думаю, здешние ночные визитеры не трогают нас потому, что с нами череп их повелителя.

Тут он поднял голову.

– Черт побери! Вот это мысль! Конечно, ведь мы возвращаем им их господина! Мирдин Велис, должно быть, имеет что-то общее с этими живыми мертвецами, вриколами. А может быть, он тоже… был одним из них?

Мужчина с опухшим лицом отшатнулся и вскочил. Он в ужасе вытаращил глаза и воздел к небу свои грязные руки.

– М-мирдин… – выговорил он и застонал.

– Я подозревал, что он все знает, – сказал Оуэн. – Это означает одно: правители этих дьявольских земель дали знать о нас всем, и мы сможем безопасно добраться до места, где и оставим свою ношу.

– И тогда… – безнадежно сказал Кайтай.

– А тогда и подумаем, как победить, уже не будучи связанными обязательствами. – Оуэн встал и потянулся. – Похоже, светает. Надо бы поискать травы, чтобы покормить этих чертовых тварей, на которых мы едем.

Ветхая тростниковая хижина, костер, уже почти угасший, и испуганно сбившиеся в кучку рабы постепенно становились видны все явственней, по мере того как всходило солнце. Пока Зельза и Кайтай готовили завтрак из припасов, что дал им Хургин. Оуэн отвел юлла туда, где в рассветном солнце он заметил хорошую траву, и отпустил пастись, а сам вернулся к завтраку. Пока Оуэн шел, он со все большим изумлением оглядывал то, что все явственнее проявлялось в свете дня.

Дорога вела прямо к скоплению башен на горизонте. По обе ее стороны лежали пустынные луга с торчавшими кое-где кучками деревьев, но повсюду – и между деревьями, и на зеленой равнине – чернели груды развалин.

Остатки разбитых стен, похожие на гнилые корни зубов, были опутаны плющом и мелким кустарником, и особенно странно смотрелись торчавшие из них металлические балки, настолько изъеденные ржавчиной, что тоже уже напоминали какие-то диковинные извивающиеся растения. Под деревьями стояло с полдюжины разваливающихся хижин. Похоже было, что делали их в спешке, собирая из всего, что попадало под руку: веток, бревен, прутиков, плюща и листьев.

И среди всего этого двигались живые развалины – люди. Теперь их насчитывалось около пятидесяти, и все они подходили, волоча ноги, к путешественникам и глядели на них пустыми глазами. Ни один не осмеливался подойти близко. Одетые в серые отрепья, они были такие же бледные и болезненные, как и те, кого путники встретили ночью.

– Надо сказать, горный старец нас здорово выручил, – заметил Оуэн, уписывая свою порцию из дорожных запасов и одним глазом присматривая за собирающимися у дороги фигурами.

– Похоже, у них на уме нет ничего дурного, – заметил Кайтай.

– И слава богу, – заявил Оуэн, вытирая рот. – Сражаться с ними было бы нетрудно, но их слишком много. К тому же от их вони у меня будут дрожать руки. Ну что ж, пошли за юлла, и пора нам в дорогу. Хоть мы и близки к цели нашего путешествия, но все же лучше покончить с этим побыстрее.

Когда они сели в седла, человек с опухшим лицом вдруг двинулся за ними, с трудом волоча ноги и горестно бормоча что-то на своем языке. Другие не пошли за ним, а только стояли и смотрели, пока троица не скрылась из виду.

– Похоже, здесь разыгрывались великие сражения, – озираясь, в благоговейном страхе проговорил Кайтай. – Смотри, что это… Только небесному медведю известно, что это было. Похоже на большой железный корабль на колесах.

– Не знаю, что это, но выглядит оно так, будто на него с размаху наступил великан, – заметил Оуэн. – Сколько железа… знатные заказы, наверное, были у кузнецов.

Зельза передернула плечами.

– Мне еще никогда не приходилось чувствовать такой сильный запах застарелой смерти, – тихо призналась она. – Послушай… рыжебородый… можно, я поеду рядом с тобой? Клянусь, первый раз в жизни мне страшно одной. – Она нервно рассмеялась.

Спустя часа четыре окружавшие дорогу поля стали немного чище. Развалин стало заметно меньше, и людей они встречали. Рабы были повсюду: едва шевелясь, с безразличным видом работали они на крошечных, истощенных клочках земли, выглядывали из полуразвалившихся хижин или глазели по обочинам дороги.

Но вот перед ними выросли ворота самого города.

– Клянусь зубом бога-счастливца! – вскрикнул при виде их Оуэн. Остальные замерли, потрясенные.

Белые стены из отполированного камня, блестевшие на солнце, были в двадцать раз выше человеческого роста. По стенам длинной цепью выступали гигантские мозаичные картины: бородатые люди в роскошных одеждах, невиданные животные наподобие ящеров. Их венчала бесконечная надпись из странных ломаных знаков. Огромные ворота представляли собой колоссальную арку, которую охраняли две мощные фигуры из черного камня, истертые и уродливые, словно божества царства демонов: у них были мрачные лица и когтистые лапы. Высокие створки ворот были широко раскрыты: они сверкали металлом, и литые изображения на них были тоже очень необычны.

Путники вошли в тень под аркой и только тут увидели город. Увидели они и широкую улицу, и высокое здание из белого камня, напоминавшее пирамиду, в конце ее.

Но город не был мертв.

– Нас встречают, – сказал Кайтай и тронул на груди амулет.

– Вижу. – Оуэн продвинулся на своем юлла чуть вперед и взялся за топор. – Что ж… возможно, это конец. Но все же мы еще посмотрим.

По обе стороны от ворот на широкой дороге в две шеренги стояли воины с оружием и в доспехах и молча ждали.

Высокорослые, в алых плащах, они держали длинные пики. Их круглые щиты были роскошно украшены, а шлемы – оторочены белыми перьями. Доспехи плотно закрывали тело. Сотни три воинов стояли совершенно неподвижно, ровными рядами. Однако вокруг не было видно ни одного конного и ни одной лошади. Эта странность поразила Оуэна, так как широкая мощеная улица в городе явно была сделана для повозок.

И все-таки они чертовски тихо стоят.

Оуэн дал сигнал остановиться всего в нескольких метрах от ближайшего воина. Он слез с седла и опустил топор лезвием вниз.

Он ждал довольно долго, затем наконец закричал:

– Приветствую вас! Я – Оуэн из Маррдейла, прибыл по делу! Кто-нибудь из вас понимает мой язык?

Ни один не пошевелился, ни один не ответил.

– Э-э, похоже это… чучела? – крикнул Оуэн Зельзе и Кайтаю. Он медленно пошел вперед, ведя за собой юлла. Затем неуверенно вытянул руку и дотронулся до ближнего воина.

– Обман!

– Не совсем, – послышался голос с дальнего конца шеренги.

Из шеренги блестящей гвардии выступил один и пошел к Оуэну.

– Привет тебе, Оуэн из Маррдейла, – сказал воин. – Я есть… Я был… Ялкан с островов.

Оуэн посмотрел на него: высокий, очень бледный человек с худым лицом и глубоко посаженными глазами. Затем он перевел взгляд на солдата, которого он пытался потрогать, а после опять на настоящего.