- Она шла, как с прогулки, чуть ли не напевая.

- Напевая?

- Кажется, нет. Я ведь не сказала этого. И цветы собирала, только потом их бросила.

Геза нигде не поужинал. Только вернувшись в свой пустой, осиротевший дом, он вспомнил о том, что неплохо было бы перекусить.

Дверь кладовки была распахнута настежь, на полках осталась лишь мука да немного топленого жира. Ни шпика, ни копченостей. Бидон с медом открыт, на дне виднелись лишь засахарившиеся остатки.

«Однако чего бы поесть? Меду? Жиру? Впрочем, я не так уж и голоден. Меня мучит жажда»,- решил Геза.

Возле колодца, нагнувшись, он стал пить из ведра.

- Упился до чертиков.- Сказав себе это вслух, Геза расхохотался. По рубахе за ворот текли холодные струйки воды. Ноющий желудок вроде бы успокоился.

«Сейчас лучше всего лечь и уснуть». Издали все еще доносилась музыка. «Довольно, утро вечера мудренее»…

Он проснулся от ощущения, что на него кто-то пристально смотрит. Да, кто-то смотрел на него, спящего. Может быть, луна? Не открывая глаз, он увидел сквозь веки ее серебристый свет. И снова погрузился, было в сон.

По тут же почувствовал на себе чей-то взгляд, не дававший ому покоя.

- Это я,- послышался шепот.

«Кто-то шепчет? Кто здесь, в моем доме, может шептать «это я»? Нет, это не Юлишка».

Шепот повторился.

Гудулич не испугался, не вскочил с кровати. Но мысленно привел себя в состояние, готовое к обороне. Лежать на спине было так приятно.

Однако его интересовало, что от него хочет и что может сделать с ним, спящим, незваный ночной гость. Еще не проснувшись до конца, он наблюдал сквозь опущенные веки за действиями этого нахала. Кажется, это женщина. Вот так так! Гостья пошевелилась, и Геза сообразил, что на краю кушетки сидит Анна.

- Это я,- еще раз шепнула Анна, не осмеливаясь положить даже руку на кушетку, чтобы опереться. Это было все, что Гудулич успел заметить. - Мне необходимо с вами поговорить.

«Может, оно и так,- подумал Геза.- но, неужели нельзя было потерпеть до утра?» Надо было что-то ответить.

- Слушаю,- сказал Геза.

Анна смутилась, спокойствие ее рассеялось от одного этого слова. Проникнуть ночью в чужой дом, пройти через пять дверей, чтобы услышать это полусонное «слушаю»!

- Не знаю, с какого места начать.

- С самого больного.

Гудулич еще не отдавал себе полного отчета в том, что говорит.

- Моя дочь. Я проводила се к поезду. Хотя нет, не так. Убежав от дома Гооров, я поспешила на станцию, зная, что еще успею. Бежала, выдохлась, потом шла, а когда пришла, Эммушки там еще не было. Представьте, она появилась, как с прогулки, чуть ли не напевая.

- Напевая?

Анне стало стыдно.

- Кажется, нет. Я ведь не сказала этого! Но она гуляла! И цветы собирала, только потом их бросила. Увидев меня, она сказала; «Какая ты умная, мамочка». Вот тогда я ей все и открыла. Девушка, которой за двадцать, должна наконец знать, кто был ее отцом…

- Это ее поразило?

- Нет, она уже знала. И можете себе предетавить, от кого?..- Анна вздрогнула и умолкла.

Гудулич наконец поднялся. Сна как не бывало.

- Как, как она это приняла?

- Что?

- То, что вы ей сказали.

- Она резко переменилась и сказала мне: «Ты зря пришла сюда, этого не нужно было делать».

Анна дрожала.

- И больше ничего? - Гудулич взял сигарету»

- Сказала…

- Говорите, что именно.

- …что он попытался ее повалить, повторяя мое имя…

- Ну и что же дальше?

- Он забыл, кто перед ним, или просто не поверил, что это не я. Потому и чиркал зажигалкой. Хотел рассмотреть, а она ее гасила. Вы только вообразите себе все это!

Анна замолчала. Гудулич попыхивал сигаретой, пытаясь представить себе все, что она рассказала.

- Дайте и мне сигарету, дядюшка Геза. Гудулич выполнил ее просьбу и зажег спичку.

- Я не знал, что вы курите.

- Научилась в Мохаче. Но видите, плохо получается. Гудулич молча следил за вспыхивавшим время от времени кончиком ее сигареты.

- Вот что, Анна, все это дела не срочные. Разберемся днем, успеем,- сказал он, наконец.

- Но я пришла просить у вас совета, - тихо сказала Анна.- Ее могли бы оправдать! Ведь она ждет ребенка!

Голос ее звучал то тревожно и резко, то вдруг беспомощно и робко.

- Знаете, дядюшка Геза, до чего я додумалась? Вот до чего: если бы я сейчас случайно забеременела, это первый раз в жизни пошло бы мне на пользу!

- На пользу? Если вы забеременеете? Вы в своем уме?

- Да, конечно! Тогда я взяла бы на себя вину Эммушки. И суд, учитывая мое положение, быть может, отнесся бы ко мне с большим снисхождением, чем к ней.

У Гудулича вдруг возникло острое желание поколотить возмутительницу его ночного-покоя. Он шагнул к Анне и, схватив ее за плечи, хорошенько тряхнул.

- И за этим вам потребовалось меня будить? Хватит, я и прошлую ночь почти не сомкнул глаз. Черт знает что!

- Не знала я, что вы так привязаны к своей жене. Она неслышно выскользнула за дверь, так, словно боялась разбудить спящего.

Солнце стояло уже высоко, когда Геза Гудулич наконец пробудился. События минувшей ночи представились ему как мимолетный сон. Еще с полчаса он валялся в постели, наслаждаясь бездельем.

Но вот чьи-то тяжелые сапоги протопали по двору; твердо и решительно заскрипели, открываясь и захлопываясь, двери.

Гудулич уже дотов был взорваться от гнева. Однако последняя дверь открылась осторожно.

На пороге стоял, вытянувшись по стойке смирно, шофер майора Кёвеша.

- Разрешите доложить? Жена товарища майора Кёвеша уже накрывает на стол. Я за вами.